Константин Иванович
О прокатившейся по тем степным краям железной волне знают едва ли не все – из множества книг, фильмов, часто очень реалистичных и страшных. Представить же это в собственной повседневности, наверное, невозможно. Не может человек постоянно бояться – чувства притупляются, охраняя рассудок. Поэтому и вспоминать, вернувшись к нормальной жизни и чувствам, не очень-то приятно. Я очень хорошо понимаю Константина Ивановича, скупо сообщавшего, что чей-то дом разнесло во время бомбёжки, кто-то уцелел, кого-то убило. А потом пришли румыны. Вот так – ждали немцев, а пришли румыны, «Голубая дивизия», солдаты, говорящие на странном языке, похожем на цыганский. Мирно расселились по квартирам, никого из местных не трогали, попросят у хозяйки молочной сыворотки, накрошат в неё пайкового хлеба, лука и зовут домашних есть мамалыгу: «Кусно! Ой, кусно!». Не страшные были, не похожие на завоевателей-убийц. И зачем тогда пришли? Там же, неподалёку вскоре полегло их несчитано и немеряно. Ночью после боя кто-то не поленился всем мёртвым румынам спустить штаны. Наверное, чтоб ясно стало, зачем приходили. Мёртвые ведь сраму не имут, а нашим морально легче. У войны своя мораль.
Константин Иванович добровольцем пошёл в похоронную команду. О работе в ней я не слышал от него ни слова. Да, что там говорить? Работа как работа, главное – при деле. А ребята помладше делали из мёрзлых трупов салазки – раздевали фрица, руки загибали за спину, ноги назад, садились ему на крестец и с горки фр-р-р… Дураки, в общем.
Очень потом он просился в сыны полка, но не взяли. После войны Константин Иванович поступил в сталинградский медицинский техникум и в родной хутор больше не возвращался. Молодой военфельдшер по распределению попал на Чукотку, послужил в Приморье и Приамурье, много интересного повидал. Об этом другие его рассказы – короткие, весёлые.
Свидетельство о публикации №115050908145
Алексей Ковриков 8 28.01.2016 09:15 Заявить о нарушении
Алексей Кузнецов 29.01.2016 12:56 Заявить о нарушении