Добрыня Никитич и Змей Горыныч

Пролог

В седую старину, давным-давно
Киевскую Русь благословлено
Могучими славянскими Богами,
Русским духом и богатырями!

В века те богатырские и славные,
Честь и доблесть были главные.
Землица русская славян любя,
Родила на славу им богатыря.

Среди полей, среди степей,
В которых много ковыля и змей,
Где зарождалась Русь во мгле
На русской матушке-земле,
Родился богатырь могучий,
Что был средь лучших – лучший.
Добрынюшка Никитич славный,
Что был средь равных – равный.

Великим богатырь тот был,
Отчизну подвигом покрыл,
По чести родине служил,
Землицу русскую любил,
Русским духом укреплялся,
В битвах силой закалялся.

На заставе стоял, говоряши:
– Не топтать ворогам земли наши!
Века Русь стоит – не шатается,
Киевской Русью та Русь называется.
И ещё простоит матушка Русь,
Богатырским словом сейчас вам клянусь,
Пока есть те, кто матушку Русь защищают
И от незваных врагов её всех очищают.

Сказ

Отца и маму почитая,
О ратных подвигах мечтая,
Добрыня жил в дому родном
Малолетним силачом.
С каждым годом подрастая,
С земельки силушку черпая,
И о душе своей не забывал,
Что было выше всех похвал.

Ему присущий гибкий ум –
Не вступит в бой он наобум.
Сначала постарается добиться,
Чтоб полюбовно примериться.
Он в ход пускает завсегда,
Что щедро так дала судьба.
Добрыня всё решает знаньем,
Смёткой, вежью и желаньем –
Талантами не дюжими своими,
А не речами грубыми и злыми.

Добрыня вежлив и спокоен,
Чем восхищенья удостоен.

Добрыне-юноше двенадцать,
А на могучий вид все двадцать.

И конь Добрыни не простой –
С волшебной силой, добротой.

Их судьбы навсегда сплелись,
Дороги две в одну сошлись.
Цветёт свобода в их крови,
Без вольной воли хоть помри.
Оба землю русскую любили
И от сырой землицы силу пили.
Вольными были душой и делами,
Делали то, что хотели лишь сами.
В диких степях, в горах скакали,
Ветром лицо и гриву ласкали.

В диких степях высокие травы,
А в этой траве у Добрыни забавы –
Топчет он змеек копытом коня,
В разные стороны змеек гоня.

Сына забавы тревожили мать,
Решила она, беды чтоб не ждать,
На разум наставить малое дитя
И упросить его, пере крестя:

– Не езди во поле, сыночек,
Да не мни во степи колосочек.
Не топчи змеёнышей малых,
Змеиных детей годовалых.
Не выручай из полона русских
На тропинках вражеских узких.
Не езди во горы высокие,
Не ныряй да во реки глубокие.
Не плещись во Пучай-реке,
Отдохни в холодке на песке.
Ох, Пучай-река да свирепая,
Да свирепая, да сердитая:
А и первая струя, как огонь печёт,
А и вторая струя, как искра сечёт,
А и третья струя, как дым валит,
А и четвёртая струя, как пламя палит.

Добрыня к матушке великодушен,
Но своеволен и непослушен.
Он мимо ушка всё пропустил,
Над страхом её взял, пошутил.

И отправился нынче Добрыня опять
В степь на простор с конём погулять.

К реке Добрыня подъезжает,
С коня доброго слезает.
Конь у камня остаётся
И мирно там себе пасётся.

Река течёт века неспешно,
По камням прыгая потешно.
Солнце в небе высоко,
До заката далеко,
И решает богатырь
Переплыть ту реку вширь.

У коня кладёт свой меч,
Доспехи, платье тоже с плеч
И идёт плескаться в реку,
Поручив коню опеку
Над оружием своим.
Конь стоит невозмутим.

Река прозрачна и легка,
В дали не видно бережка.

И шагнул он за струечку первую,
А потом за вторую, за третию,
Говоря про себя таковые слова:

– Матушка, ты была не права!
Говорила не езди во горы высокие,
Не ныряй да во реки глубокие.
Не плещись во Пучай-реке,
Отдохни в холодке на песке.
Говорили река та свирепая,
Да свирепая, да сердитая:
А и первая струя, как огонь печёт,
А и вторая струя, как искра сечёт…
А Пучай-река - она смирная,
Кроткая, тёплая, мирная.
А Пучай-река – она вон какая,
Полноводная лужица дождевая!

Не успел договорить,
Пучай-реку обсудить,
Как вдруг небо почернело,
А вокруг – похолодело.
Тучи небо затянули
И плотнее штор сомкнули.
Дождь хотел, но не пошёл,
Месяц в небе не взошёл,
Только молния сверкнула
И о землю шар метнула.
Гром, как охнет, загремит,
Следом молнию родит.
Ветер воду замутил,
С земли песочек подхватил
И давай его крутить,
Будто в танце с ним кружить.

Добрыня за природою следит.
Смотрит, в небе Змей летит
На расправленных крылах,
Что наводит ужас, страх.

Только наш Добрыня смел
И от страха не сомлел.
Видит смелый змеелов
Пар валит из трёх голов.
Клубы дыма извергая,
Глазами сверлит, не моргая.
К Добрыне подлетает Змей
И, что сил, орёт злодей:

– Я, Горыныч, Змей могучий,
Среди змеев – самый лучший.
Ты зачем пришёл сюда,
Где кипучая вода?
Аль тебя не упреждали,
Что здесь кости объедали
У назойливых гостей?
Аль не слышал новостей?

– Отчего же, мы слыхали,
Что вы мышек поедали. –
Добрыня шутку пошутил,
Змей той шутки не простил.

–  Добрыня, ты в моих руках,
И я сотру тебя на прах.
Если только захочу,
То сейчас поколочу.
Может даже, потоплю,
А быть может и спалю.
Нет, я всё же съем тебя,
Человеченку любя!

– Я так думаю, злодей,
Ты подавишься скорей. –
Ему Добрыня отвечает,
А сам, как быть ему смекает.

– Как ты смеешь так со мной?
Ты, Добрынюшка, смешной.
Сейчас меж лап тебя зажму,
И с собой в нору возьму.
Снесу тебя домой к себе.
Всё, конец твоей судьбе!

Змей Горыныч подлетает,
Лишь водицу зачерпает.
Не успел схватить его,
Ускользнул тот от него,
Добрыня рыбкою уплыл,
Он пловцом умелым был.
Змей Горыныч удивился,
За Добрыней вслед пустился,
А Добрыня шмыг под воду
И опять обрёл свободу.
Горыныч снова завернулся,
Над рекою вмиг взметнулся,
Водою берег весь залил,
Куда Добрынюшка уплыл,
Но Добрыня не сдаётся,
Змею в лапы не даётся.
Змей грозился и пыхтел,
Вниз летел и вверх летел,
Поворачивал направо,
Поворачивал налево,
Из голов его чадило –
Только всё напрасно было.

Так раз двадцать Змей пытался,
Всё равно ни с чем остался.
Змей за головы схватился
И на землю опустился.
Все три головы кружатся,
Да на землю всё ложатся.
Запыхался Змей, вздыхает
И Добрыню окликает:

– Стой, Добрыня, погоди,
Что скажу тебе, гляди.
Давай с тобой договоримся,
Всё решим и помиримся.

Прекратив со Змеем бег,
Богатырь сошёл на брег,
В душе спокойствие храня,
Не страшась, что западня.

– Ну, давай поговорим
И предел определим,
Что тебе отныне можно,
А чего и невозможно. –
Добрыня к Змею подступает,
Булавой в руках играет.

Змей Горыныч отдышался:
– Ты решил, что испугался
Я, Добрынюшка, тебя,
Оттого сейчас, грубя,
На меня ты так смотрел
Да булавой своей вертел.
Никак ты смеешь угрожать
Аль желаешь напугать?

Добрыня Змею отвечает,
Что вид обманчивым бывает:
– Вот ты кричал и выхвалялся,
А сам сейчас без сил остался.
Я ж, лишних слов не говоря,
Тебе лихого не творя,
Вынудил тебя сдаваться.
Ну, что хватит баловаться?

Головами Змей мотает,
Видать силы обретает:
– Ты меня сейчас унизил. –
Горыныч голос свой понизил. –
Ты мне условия поставил
Иль здравый ум тебя оставил,
Когда посмел не уважать?

– Ты снова вздумал угрожать? –
Добрыня тихо произнёс,
Но Змей ему удар нанёс.

Глаза Горыныча сверкали,
Гнев и злобу излучали.
А из пасти трёх голов,
Как с огнедышащих котлов,
Огонь клубами повалил,
Добрыню с ног едва не сбил.
Уклонился богатырь,
Загорелся лишь ковыль,
Что обильно рядом рос.

– Ах ты, лживый кровосос,
Теперь заплатишь головой!

Как взмахнёт он булавой,
Да как стукнет ею Змея,
Как пригнёт к земле злодея,
Что аж кости затрещали
И зрачки в глазницах встали.
Булавой Добрыня машет,
Будто землю в поле пашет.
На десятый где-то раз
Стал Горыныч косоглаз.
На двадцатом же ударе
Вид у Змея был кошмарен.

Змей Горыныч еле дышит,
От ударов плохо слышит,
Жар с голов уже не хлещет,
А в глазах огонь не блещет.
Змей смирен пред ним стоит
И хвостом своим дрожит.
И взмолился Змей, прося,
К Добрыне просьбы вознося:

– Я прошу сейчас пощады!
Изменил я свои взгляды.
Давай, Добрынюшка, дружить,
Буду я тебе служить.
Помогать отныне буду
И с тобой везде, повсюду
Буду землю защищать,
Врагов-недругов стращать.

– Больше я тебе не верю
Пока в деле не проверю.
А про дружбу и речи нету,
Обойди хоть всю планету,
Нет на этом белом свете
Хоть кого-то на примете,
Кто подтвердил бы: «Он мой друг».
Оглянись сейчас вокруг –
Из-за вредности своей
Не имеешь ты друзей.

Нервам волю Змей тут дал
И от горя выл, рыдал.

– Я безмерно одинок, –
Порыдавши, Змей изрёк. –
Рано я один остался,
Сам всего я добивался.
Когда маленьким я был,
То весь мир тогда любил
И хотел дружить, конечно,
Верно, нежно и сердечно.

Слёзы с глаз его валили
И они правдивы были.
Добрыня это точно видел,
Он не зря его обидел.

– Хотеть, похвально, хорошо,
Хотеть, пожалуй, не грешно,
Да только воз и ныне там,
А ты теперь ещё и хам.
Что ж ты желанью вопреки
Растил одни лишь кулаки?

–  Все меня тогда дразнили
И уродом окрестили.
Отовсюду меня гнали
И к себе не принимали
Ни играть и ни дружить.
Я подумал: «Как же жить?»
И решил: «Раз я урод,
Так держись теперь народ!»
Подрастая, начал драться,
Обзываться и кусаться,
Чтобы легче было жить
И врагов всех победить,
Да и страх на всех нагнать,
Чтоб никто не смел пинать.

– Да уж, мудро, что сказать.
 Если хочешь, братец, знать
От того твои напасти
И драматические страсти,
Что не умеешь ты давать,
А привык всё только брать,
Не умом всех побеждаешь,
А лишь силой всё решаешь.
Но на силу, как ведётся,
Больше силушка найдётся!

– Я уж в этом убедился. –
Змей опять в слезах залился.

– Я слезам не вижу смысла,
Только вся земля раскисла.
И жалеть себя не надо,
Жалость, сердцу не отрада.
Так, заканчивай рыдать,
Будем мир наш обсуждать.

Змей Горыныч замолчал,
Шестью глазами заморгал,
Не решался, но спросил:

– Ты мне дружбу предложил?

– Да! Будем мы с тобой дружить
И отныне в мире жить.

Змей Горыныч сел на хвост:
– Что ответ вот так вот прост? –
Удивленью нет предела!
Глядит Горыныч обалдело,
Средней головой мотает,
Две другие подпирает. –
Ты мне дружбу предложил,
А я же столько сил вложил,
Чтоб тебе беду принести.

–  Ну, это сделать – много чести. – 
Добрыня Змею отвечает. –
А меж друзьями всё бывает.
Я не хочу с тебя взыскать,
Хочу мудрость рассказать.
Немного времени назад
К нам во стольный Киев-град
Волхвы с визитом приходили,
Уму-разуму учили.
Говорили мне тогда,
Коль ошибся, не беда.
Не пеняй себя за это,
Такое уж случалось где-то,
Кто-то так уже творил,
Мне Волхв мудрый говорил.
Ты прости себе оплошность
И получишь вновь возможность.
Делай сделанное снова,
Ничего в том нет дурного,
Исправляй, прости, прощай
И за это получай
Ещё один единый шанс,
Что внесёт во всё баланс.

Добрыня о скалу опёрся,
Змей Горыныч рядом тёрся
И слушал, что тот говорил,
Хотя ещё слегка грустил:

– Ты шанс мне предлагаешь
Или так, от скуки баешь
Всё потому, что не сдержался
И пред тобой сейчас признался?

Добрыня к Змею подступил:
– Считаю, ты сполна испил
И одинокого скитанья,
И душевного страданья.
А по сему, шанс даю тебе,
Как поворот в твоей судьбе.
Будем братьями с тобою!
В том клянусь тебе рукою,
Что ты брат мой навсегда,
Если ты мне скажешь: «Да!»

Змей Горыныч очень рад:
– Теперь навек и я твой брат!
Дружбой я с тобой горжусь,
От обид освобожусь.
Не нарушу больше слова,
Правда – дружбы всей основа.
И позволь тебя обнять,
Чтоб испить всю благодать,
От того, что друг ты мой,
А ещё и брат родной
Есть отныне у меня.
Ты один – моя родня.

Змей с Добрыней обнялися,
В вечной дружбе поклялися
И отправились втроём
Учинять врагам погром.
На заставе вместе были,
Печенегов разом били,
Каждый знал и млад, и стар
Для врагов они кошмар!

Змей Горыныч с высока
Озирает облака,
Степи, горы и поля –
Всё, где русская земля.
И Добрыня начеку –
Вмиг снесёт врагу башку,
Чтоб не смел никто решаться
На Отчизну покушаться.
И волшебный конь Добрыни
Ему служит и поныне.
Выше башен он летает,
Ему сил на всё хватает.

Так отныне эти трое
Все по доблести – герои!
Вместе долгие года,
Не разлей троих вода,
Плечо друг другу подставляют,
В печали, словом вдохновляют.
Дружба их растёт, крепчает,
Чем их силы умножает!


Эпилог


В седую старину, давным-давно
Киевскую Русь благословлено
Могучими славянскими Богами,
Русским духом и богатырями!

В века те богатырские и славные,
Честь и доблесть были главные.
Землицу русскую любя,
Служили три богатыря.

На границе стояли, говоряши:
– Не топтать ворогам земли наши!
Века Русь стоит – не шатается,
Киевской Русью та Русь называется.
И ещё простоит матушка Русь,
Богатырским словом сейчас вам клянусь,
Пока есть те, кто матушку Русь защищают
И от незваных врагов её всех очищают.