Что было горьким, то не станет сладким...

Что было горьким, то не станет сладким.
Во мгле – скалистый берег с сердцем вровень…
А звёзды остриями рвут тетрадки –
Тела, исполосованные словом.

Я тоже здесь была, в тетради этой, -
Клубилась испарившейся чернильной
Точкой, не дожившей до рассвета,
Оставшейся навеки нитью сильной
Меж временем и телом, тонким стеблем,
Удерживающим бутоны крови…
Что было пеплом, то осталось пеплом.

Во мгле – скалистый берег с сердцем вровень,
На берегу – дощечки и осколки,
И чьи-то пальцы пустоту дырявят…
Придут голодные степные волки,
Всё заберут – ни камня не оставят,
Ни звёздочки, ни старого окурка.

Всех заберут, и я одна останусь.
И только небо плюнет горький сумрак,
Равняя с темнотой и дождь, и старость,
И День, и детство, и следы живые
На новом пылью вскормленном паркете…
Спроси у Бога: «Где оно -  безсмертие?»
Тебе ответят капли дождевые…


А свечи огоньками окровавлены.
Сгорает нитка, воск течёт по улице…
Седой цветок из пустоты проклюнется –
Навеки будет погребён в асфальте.

Седая даль. Канаты трутся чёрствые
О пустоту, дымящуюся в воздухе.
Натянут вечер дробный между окнами.
Не пей росу! – Росинки стали горькими.

Чугунный шест пронзил хромое облако,
И облако оплыло и расплавилось.
Рассвет больное сердце бросил в топку,
И люди поутру, по-детски радуясь,

Плясали под лучами тёмно-рыжими,
Окрасившими улицы застывшие,
И сердце радовалось, сердце понимало:
Оно своё рожденье оправдало.


10-11 июня 2014