Кто - то вечно стоит у обочины

  Кто – то вечно стоит у обочины
Или  в зубы всмотрелся коню.
Да, не все  артефакты и зодчие,
И не многие снимут броню.
У околиц  прожжённого времени
Леденящая  глыба сует,
Неоправданное затмение,
Неоконченной пьесы сюжет.
Разгорались костры светлым  заревом,
Воздух выел закиснувший дым.
Кто простил и отважился заново,
От Аида вернутся к живым?
Есть такие! Из праха восставшие,
По Писанию, в третий день,
И Голгофу  без страха принявшие,
Там, где ивы тянулись к воде.
Незапятнанные  и  без прошлого,
Где их схимник  тайком отрыдал,
От судьбы ненароком подкошенной,
От любви, не зовущей на бал.
У орды, что ослепла за драками,
В перепуганном чреве обид,
Где разит маникюрными лаками,
Никогда не родится пиит.
Он родится босым и на улице,
Под дождём, у фонарных столбов,
И молящимся на Заступницу,
Легкой рифмой нездешних стихов.
Он появится в шумном собрании,
Незамеченным, как  всегда.
И конечно, в посмертном издании
Иль неизданным никогда.
Но увидишь  его  ты  воочию,
Только пристальней присмотрись,
Может зодчий стоит на обочине
И не может войти в эту жизнь.
Уж не зверствуй пинками и брызгами,
Под рубахой немая тетрадь,
Говорящая мыслями чистыми,
С верой в  добрую благодать.
Всем воздастся сторицей иль убылью,
Кто же знает, где можно упасть?
Жаль, что часто становимся грубыми,
Попадая в капкан или  пасть.
Если небо не выбрало в зодчие,
То добром из душевных калек,
Выбирайся, не стань "междупрочием",
Заплутавшим юродством навек.
Все бываем до одури прокляты -
Кто злословием, кто толпой,
Но одним, человеческим сотканы,
В бунт идущие, грозовой...
Убаюкать гнилое наследие
И хвалится чужим напоказ,
Научились, свободу преследуя,
Исполняя лукавый указ.
И стреляли в себя, Чудотворники,
И на дыбу с последним стихом,
Шли с  улыбкой святые Затворники,
Мимо падших "Гоморр" и "Содом".
И прошу я у них этой милости,
Быть хоть отзвуком их голосов,
Пусть не зодчим, но только не вымыслом,
Я вступлю на бездонный песок.