Созвездие

Тебя,
созвездие моей мечты,
мне под которым не родиться,
воспеть ещё ни раз захочет,
поэт, пленённый одинокой ночью
и этой ночью был
не страх, не глупость, не волнение -
то был последний и тяжелый крах,
разбитой конницы поэта,
пошедшей клином, на удачу,
на это обножив мечи.
Не останавливайся:
пой, танцуй,
лечи уставших с боя раны.
Уход твой будет им отравой,
что вылечит не всех -
то будет вашей личной драмой,
отличной от других,
чудеснее чем в старых книгах,
страницы чьи листом крапивным,
идеей душу жгли.
Сие письмо - последние поминки чувств,
где собранны все гости и родные.
Все те кто знал,
что скоро станет,
не более, чем светлым дымом,
минутной, молнии дугой, рассекшей сонную долину,
разбудоражив облака, что дождь прольёт в последний раз,
но никакой не сможет дождь,
 взрастить в долине той,
траву, деревья или мхи.
Давно уж канули деньки
когда здесь всё цвелло, благоухало,
и вместо неба был ваш взгляд...
О! Если б я был богом,
то никогда б создать не смог подобной красоты
Лазури, цвета
угомонившейся в миг берег бури,
небесных сводов после ливня,
ракушек недр переливы.
Я никогда таких не видел,
не мог представить и мечтать,
что в жизни я своей однажды,
смогу такое повидать.
За этот взгляд...
Не страшно умирать,
не страшно жить,
бондитская дробина - радость.
Я знаю что увидит человек,
которого забрало море,
и свой последний, яркий взгляд,
он дарит синеве,
космической,
слегка холодной...
В такой момент не думаешь о смерти,
не видишь жизнь свою,
не жаждишь помощи, спасенья -
баюкает волна,
нет ощущенья вкуса соли,
секундой раньше, раздиравшей всё...
На дно.
Когда так близок к грани человек,
то любопытство верх берёт и тянет за черту,
и если там твои глаза,
готов я бросить к чёрту всё!
Оставить берега -
рука,
уже на берегу.
Волна вдали
что это было?
Не говоря спасителю - спасибо,
отправиться пора.
Но даже в самый яркий миг,
я буду помнить про волну,
лазурь,
про небо,
синеву
и ваши дивные глаза,
что сочетают всё и вся.