Победитель

Костыли, потёртая шинель
и махры на дне кисета малость,
а ещё Победы терпкий хмель,
вот и всё, что у меня осталось,
когда я палату покидал,
каблуком ведя отсчёт ступеней….
Я был счастлив, потому что знал,
 что встречаю мирный день, весенний.
Что последний отгремел салют,
ставя точку в жертвенные списки,
никого отныне не убьют
и теперь их возвращенье близко.
Пусть медалей я не заслужил
и ноги пусть по колено нету,
но дожил, однако же дожил
 я до дня великого Победы!
 Лишь потом обида обожжёт,
что калека никому не нужен,
что героям слава и почёт.
 Ну а прочим? Прочим, что похуже.
Но я помню, что за мою жизнь,
там – под Курском – танки полыхали,
Маннергейма брали рубежи,
амбразуры грудью закрывали…
А раз так я должен всё стерпеть,
не сопьюсь и не порежу вены,
в память тех, кто принял в битве смерть,
буду жить. Да, буду непременно!
                1997


Рецензии