Спасителя очернить легко

/Однажды в сказке/


Спасителя очернить легко – таков порядок, таков закон; у Спасителя лик обманчив, скопированный с икон, ее мягкий голос – словно колокольчиковый перезвон; Спаситель кокетливо поправляет белую прядь волос – а в глазах у нее тускло мерцают мрачные отблески похорон.

У Спасителя лик лживо чист и светел, а в руке кинжал; Спасителя не узнать, словно в королевстве кривых зеркал – "я кровь твою перелью на блеск моего ножа, я изотру тебя на металл, я смерти твоей в лицо улыбнусь; ты расскажешь мне свою историю наизусть и закроешь навек глаза.

Ты – мне сестра, мой извечный враг, многовековая гроза".

Королева стоит – изувечена, но еще жива; Королева молчит, не способная на слова; Королева теперь узнала, кого чтила за божество, кому возводила храм; на ладонях у нее пыль, на руках – осыпавшаяся зола; Королеве сердце сковали извечные смертные кружева; поднимет кинжал Спаситель, и Королева станет навек мертва.

У Спасителя на губах усмешка, Спасителю все равно – "ты ведь знаешь, моя Королева, уснуть навечно тебе суждено, а мне вечера в одиночестве провожать, крепче кутаясь в твое драповое пальто; каждый раз распахивать настежь двустворчатое окно, слыша промозглость ветра, и смеяться, глядя на небеса.

Мне жаль, Королева, но ты умрешь – твой Спаситель разуверился в чудесах".