Алиса малицкая лето внутри...

Алиса Малицкая — родилась в Улан-Уде. Учится в магистратуре Уральского федерального университета (Екатеринбург) по специальности «русская литература». В «Урале» публикуется впервые.
 
 
 
 
***
 
Вот бывают же девки шальные, что ни вьюга, ни зной не берет! Только мрачным огнем черно-синим под ресницами тяжко зовет.
Если вкусишь бурятской ты крови, если встанешь на путь между льдин, берегись меня, доблестный воин. Пуще — сердце свое береги...
 
Не смотри, что плечами худа я и что хрупкие с виду ладони. За плечами кричат города — их тоска неискупная ломит. Ворожу, не кидаясь словами, обещаний во тьму не даю. Только если кого выбираю — не изменишь ты волю мою. Только если кто взглядом лукавым хоть на долю меня опалит —
я найду его мертвым и здравым и возьму из груди лазурит. Я возьму его душу и солью пересыплю остатки от ран. Чтобы вечно — и здравым, и мертвым черно-синий огонь вспоминал.
 
Ты уходишь по снежным барханам. Я сжимаю лазурную соль.
По ключицам лучится, стекая,
небывалая
алая
боль...
 
 
 
 
 
«Галта Хара Унэгэн»
 
Что несет по венам моя кочевая кровь?
Голоса шаманов, белые сны богов.
Вот идет Сомбол, у него на ногах сафьян.
 
Говорю «туман» — и все застелил туман.
 
На беду, на счастье раскосы мои глаза.
Кто бы стал заглядывать, если б знал?
Тимуджин не встанет, и Тамерлан убит.
 
Потому что взгляд — сильнее, чем аконит.
 
Ангата на клюве выносит кусок земли,
От земли к земле пускаются корабли,
Эрлэн-хан три года ищет свою лису.
Не найдет лису — себя ему поднесу.
 
Я болею зовом вечно седых дорог.
Ни очаг, ни кров меня удержать не смог.
Говорю «гроза» — и в небе идет гроза.
 
Хочешь взять меня? Ты загляни в глаза...
 
 
 
 
 
 
***
 
Самой холодной зимой я узнал,
что внутри меня — непобедимое лето.
А. Камю
 
 
Суть
этих чертовых
километров,
беглых прощаний
и длинных писем
 
в том,
что
непобедимое лето
рьяно внутри меня дышит.
 
Дышит!
 
Соль
этих рельсовых
расстояний,
песен о «вечном»,
историй, цитат
 
в том,
чтобы стать
бесконечно упрямым.
Верить,
как самый последний
дурак.
 
Бремя
сомнений и ожиданий
с хрустом
ломается в пальцах моих.
 
Вот вам ответ мой.
И вызов, буквально:
«В лютую зиму
Лето — внутри»
 
 
 
***
 
Знаешь, Москва хороша в проулках — там, где не слышно людей, машин,
Солнечный звон раздаётся гулко: прыгай с поребриков, пой, пляши!
Надо же было из всей рутины лекций, зачетов, забот, статей
Взять и сбежать в тишину Неглинной, сквозь циферблаты беспечных дней,
Тонким пунктиром себе наметить путь перекрестков и график цен.
Ветки метро распускаются сетью: не потеряйся в граните стен.
Вход в «барахолку» — одна монета: сотни бирюлек, матрешек, лиц!
Сумки, сережки, следы на кедах, слушаешь небо, а смотришь вниз.
Привкус молочный тихонько тает: смейся, целуйся, болтай, дури!
Плечи сгорели, и лямки тянут: спальник, автобус, огни вдали,
Где-то туман зачерпнули ложкой, вкрадчивым шагом рассвет грядет…
Мята. Черемуха. «Я тебя тоже». Крыши. Созвездия. Горизонт.
 
 
 
 
Дуракам и дорогам
 
Я прежде думала — вот и осень: пора затишья, озябших снов.
Лоскутный плед, сухоцветы в горсти, бомбошки, спицы, гора клубков.
Пора прибрать рюкзаки и кеды, засыпать в банки имбирный чай.
В крови остынет шальное лето — вздыхай с улыбкой да вспоминай.
Я прежде думала: «Вот и снова. Закрыт сезон — опустите флаг».
Но дуракам не видать законов. Пиши пропало, коль ты дурак.
Холодный воздух войдет под ребра, сорвется паром с раскрытых губ,
Целует осень невольно больно, и ты несешься в безумный круг.
Из мегаполиса в захолустье, за лес, за горы сорвись, беги!
И вместо нот меланхольной грусти внутри играет азарт пути.
Лови на стекла огни заправок, сжимай до скрипа упрямый руль,
Смотри, как искры взлетают плавно, черти маршруты, стирай, тасуй!
Вокзалы, кассы, места, билеты, меняйся, смейся, ищи, встречай!
С открытым небом — теплее пледы, в походной кружке — пьянее чай.
«Дорога» — заговор на три слога. Ведет из дома — приводит в Дом.
 
А осень — это и есть Дорога. Ее начало, виток, излом...
 
 
 
***
 
Одиночества не существует.
Существуют всего лишь страхи.
Затекая за ворот рубахи, страхи
льются в простую мелодию,
перебором играют на нервах,
в си-миноре и в ля-мажоре.
Может быть социофобия.
Может быть аутофобия.
У тебя, наверное,
первое.
У меня,
конечно,
второе…
 
 
 
 
 
***
 
You don’t have a soul.
You are a soul. You have a body.
Clive Lewis
 
На плечах тумановый крепдешин, в облаках теряется Иремель, за спиной — курумник, чуть выше — цель, шаг за шагом: не выдыхай, не пей и запомни, что нет души.
 
Нет внутри души. Я сама душа. У меня есть тело — оно мало: не вмещает ни улиц, ни городов. Я иду на запах лесных костров, тело еле шепчет: «С ума сошла».
Тело просит отдыха, просит сна — я желаю солнца, желаю бурь, чтобы в меня потоком лилась лазурь; разрывай границы, беги, танцуй: я легка, огромна, светла, сильна! Собираюсь в жгут, рассыпаюсь пылью, я умею плавиться и гореть, не терплю законов, не верю в смерть, я вздымаюсь к небу всего на треть —
 
Тело молча падает, обессилев…
 
Это крылья ломят худую спину. Ты помилуй, Господи, и прости. Я в начале только сего пути и лакаю жадно с твоей горсти…
 
«Поднимайся. Пришли на вершину».
 
 
 
Я так и осталась с вопросом…
 
Загадка души моей: рыжая прядка
В эбеновых косах, лишним вопросом
Досадная шутка, так смело, так кратко,
Как лисья повадка. Натянутым тросом
Изнывшие нервы все еще держат
Ненужную тайну. У самой окраины
Бродят ответы. Их кто-нибудь срежет?
Они как шурупы — вколочены, впаяны,
Вряд ли. Кому это нужно?
Единственно только, из года, за годом
Над этой загадкой, под светом отдушин,
Я бьюсь в ожидании новой породы.
Но нет мне подсказки, нет курса на сушу.
Я так и осталась с вопросом…
 
 
 
 
 
Лисица
 
Имя мое — Лисица,
Я слышу всё, что вокруг.
Символ зимнего солнца,
На шее моей жёлтый круг.
 
Глаза мои темного цвета,
Цвета опавшей листвы,
Я прячусь от лунного света
В запахе свежей смолы.
Шерсть моя — бурый огонь,
В ней согреваю ладони.
Кровь моя — сладкая соль,
Сердце по жилам гонит.
 
Как станут снега белее
И звезды покатятся вниз,
Там, среди синих елей,
Ждёт меня черный лис.
 
 
 
 
***
 
Настроение — «ноль». Состояние — «минус». Поднимается снег. Опускаются веки. Не люблю ноябри. Подожду. Передвинусь. Предрекают закат золотые ацтеки. Настроение — «дрянь». Состоянье — «улитка». «Зверь выходит из моря» — середина страницы. Осыпайся и вянь — будешь спелой и гибкой, чтобы впитывать соль, перемалывать, длиться. Настроение — «нигде». Состояние — «где-то». Полинять порыжее, остаться в норе. Человек на Луне нарушает запреты. Зверь спускается с неба. Подходит ко мне…
 
 
 
***
 
Безвременье. Солнце. Неотрешимость. Ты знала заранее. И потому, сминая в ладони змеистую хну, ты мне повторяла: «Нет ветра в вершинах: не требуй ответа. Совсем не ищи. Слова только капли, вопросы — ловушки». Ты знала. Срезая крученую стружку, виденья входили под кожу, в хрящи. Прижженные пальцы. Нити струны. Безрадостье. Небо. Непогрешимость. Была б моя воля — совсем не ложилась. Будильник. Мурчанье. Проклятые сны. Апрель. Километры. Неотвратимость. Я — половинчатый человек. Плыву по безрыбью. Тесен ковчег. Устала грести. Уповаю на милость. Еще одна фенька. Неважно кому. На каждом запястье браслеты из ниток. Вторая булавка. Узлы без ошибок. Сомнения входят по одному. Ты знала заранее. В мае дожди. Бессилие. Рассвет. Неизбежность. Я спрятала внутрь безбрежность. Печатай. Не думай. Не жди.
Вселенная остановилась
Внутри.
 
 
 
Последний день зимы
 
Завтра снова будет страшно. Жить. Точка. Я согласна. Роспись. Мысли слишком часто. Без вопросов. С лишним ясно. Завтра снова будет больно. Верить. Прочерк. Я довольна. Я шагаю под конвоем. Я готова. Я спокойна. Завтра. Снова понедельник. Счет. По дням одной недели. Календарь. Значенье денег. Мысли. Скорость карусели. Строчки. Росчерк. Верить. Ждать. Завтра — жить. Закрасить красным. Я согласна. Точка. Знать. Завтра снова будет страшно.
 
 
 
 
отсебятина
 
двадцать: квартира, машина, паспорт, стрижка и новенький кардиган. белые нитки текут сквозь пальцы, светится черным пустой экран.
лекции, бланки, счета, заказы: ноги устали от каблуков. в марте немыслимо возвращаться в дом без огней и приветных слов.
взрослые игры: диплом, зарплата, «будь посерьезней», «не запускай». но все равно — на рубашке пятна, в сумке — конфеты, а в мыслях — май.
небо затянуто, пробки, вьюга. грохот разносится вдалеке. я закрываю глаза, и будто — мы в марципановом городке...
это не снег, это хрупкий сахар тает от воздуха на губах. флаги, фонарики, пики башен, вытяни руку, замедли шаг:
падают звезды, взлетают птицы, млеет раскрашенный марципан. в эту погоду не грех влюбиться, где там твой новенький кардиган?
возраст — иллюзия убеждений. «сказка утеряна» — так найди! снег замедляется: самое время взять и куда-то свернуть с пути.
двадцать: доклады, дороги, ГОСы, клюква в Кейп Кодере, «All that jazz!». мы повторяем уделы многих.
значит, когда-то припомнят нас.
 
 
 
 
***
 
for Irish
 
Приезжай в декабре. Порепетируем старость.
Приготовим шарлотку. Заварим с корицею чай.
Привези наши феньки, гитару на зябких плечах,
Старых песен, сколько еще их осталось.
 
Лучше вечером, чтобы в окно — фонари,
Чтобы хотелось выдумывать, спорить, мечтать,
Тихим шепотом прошлое вспоминать,
Повторяя извечное нам «Let it be».
 
Тихо в комнатном царстве, в лисьей норе.
Включим старенький фильм. Сядем рядом.
Вроде старость далеко, но что-то не рада.
Надо свидеться. Знаешь, давай в декабре…