Двое. Глава 56

Глава 56 .Жизнь после всего.

Страшно вспоминать, как мы выкарабкивались.
И только Славка был нашим стимулом, смыслом жизни. Ради него мы обязаны были выжить, ведь он не мог стать  круглым сиротой. Димка шагнул за мной на тот свет и отдал мне половину своей жизни, теперь мы не просто муж и жена, мы один организм.
Такая вот страшная клятва верности. И наш ребенок. Я знаю, что Димка винил себя, что это он виноват, что из-за ребенка я могла умереть. Глупый, он не понимает, что такое материнский инстинкт и что ради Славкиного  появления на свет я бы опять отдала свою жизнь.
Наверное, Бог передумал разлучать нас….
А ведь она была там,  было ли это на самом деле, или страшный сон, но  она  летела по темному тоннелю,  и ей  было хорошо и легко, белая лампа операционной  удалялась и превращалась в  маленькую точку. Стены тоннеля стали светоносными и она уже видела вдали  высокую  фигуру из лучей.
И вдруг она услышала голос, что беззвучно сказал: - Ей еще рано.
И плач ребенка, она сразу вспомнила, что было   и ей страшно захотелось жить, даже не смотря на эту боль, которая раздирала ее всю и затихала только от обезболивающих.
Мамины глаза в слезах, Димкина слабая рука, маленькая белая куколка с  жалобно открытым ротиком – это было ее миром, ее семьей, ее новой жизнью. У них  на троих был один день рождения, теперь всю жизнь они будут праздновать его втроем, забыв о записи в паспортах.
Этот год, как они выжили бы без мам и Виктора Владимировича. Вся семья сплотилась вокруг, цемент беды стал самым крепким и надежным. Обе мамы варили бульон, укачивали маленького Славку, ободряюще улыбались, когда они с Димкой делали первые шаги по больничному коридору. Это у ее мамы смоляные волосы щедро украсила белая изморозь. Оля помнит, как мама рыдала ночью, прижавшись головой к постели, не уходи, доченька!
А у нее не было сил даже погладить маму по голове.
И потом, когда Димка смотрел на нее своим синим взглядом, ей было так неловко, что у нее серая кожа, сползающая сухими чешуйками  и губы тоже серые и она такая некрасивая, а он не пожалел для нее ничего. Отдал все деньги и свою почку, чтоб она могла видеть зеленые ладошки тополей во дворе.
Мамочка, она опять вернулась в город, они   все вместе жили в их трешке. Там, в Олиной комнате была оборудована детская для маленького Славика, кроватка под балдахином и огромная куча игрушек.  Совсем  незнакомые люди звонили, приносили Славке игрушки, предлагали помощь!  Они стали достопримечательностью города. Заметка о них в газете и в интернете  вызвала такой резонанс! В эти горькие дни они поняли, сколько, оказывается, добрых людей вокруг, сколько неравнодушных и готовых откликнуться на чужую беду. У них появилось столько новых друзей! Но всех ближе были мамы и Виктор Владимирович. Он занимался фирмой, пока Димка выздоравливал, обеспечивал их большую семейку деньгами и  продуктами и ворчал на обеих мам.
Виктор Владимирович страшно привязался к малышу,  и ребенок платил ему ответной любовью. Он так радостно махал ручками и ножками при виде его, беззубенький ротик широко улыбался и дед млел, подхватывая ребенка на руки и обцеловывая маленькие пальчики. Оля даже ревновала, это ее сынок!
Мамы тоже подружились, они все время созванивались, шушукались, разыскивали новые рецепты для внука и худющих родителей и советовались, как растить малыша.
Все уже позади, их маленький карапуз уже сам ходит, падает  и светит любопытными  синими глазенками,  старательно выговаривая «дедя», «папа», «мама», «бабаба» – их же две и радостно кричит «дай» при виде Федьки . От него все переставлено на верхние полки, ручки от шкафов  перетянуты резинками, теперь уже непонятно, то ли Федька скинул, то ли Славик стащил на пол. Два маленьких бедокура.
А они с Димкой теперь совсем неразлучны, страх, что их могло больше не быть,  связал их даже не морским узлом. Их ласки стали еще бережнее, а «люблю тебя» наполнилось новым щемящим смыслом.
Они гуляли в парке, держа Славку за обе ручонки. Малыш смешно семенил ножками и Димка подхватывал его на руки, подбрасывал, и у Оли замирало сердце, а Славик заливался смехом и цеплялся ручонками за папину шею. Белая тополиная  пушинка попала в нос и мальчик  смешно чихнул.  «Будь здоров, сынок» - сказали они в один голос и засмеялись, здоровье и счастье в их семье ценилось по особой шкале, любовной.