Ни шага назад - история одной жизни

                Посвяшается Антонине Васильевне СЛУГИНОЙ -
                КЯШКИНОЙ - санинструктору ВОВ с 1943 -1945гг.
                Антонина Васильевна Слугина-
                Кяшкина,ветеран ВОВ, награждена орденом
                Красной Звезды и четырьмя боевыми
                медалями.
                Очерк написан по рассказам
                Антонины, которую взяли
                на фронт в 1943 г.
                Она спасала жизнь раненых в Бресте,
                Белом Подляске,КрепостиПознань               
                на главном Кюстринском направлении,
                при штурме Берлина в составе удар-
                ной группировки войск под командо-
                ванием маршала Г.К. ЖУКОВА.
                Вышла замуж за Михаила Кяшкина -
                защитника Брестской крепости,
                журналиста газеты " Мокшень
                Правда", писателя, опубликовавшего
                девять книг о войне.
    Антонина Васильевна Кяшкина - санинструктор Великой Отечественной войны была человеком скромным и после войны занималась активно общественной деятельностью. Главным направлением её жизни послевоенного периода было служить секретарём - машинисткой для журналиста и в последующем своего супруга Михаила Андреевича Кяшкина, которому она печатала и помогала в создании книг. Параллельно она работала долгие годы бухгалтером и главным бухгалтером В ПМКа Республики Мордовии, отличаясь исключительной честностью и добросовестностью. Мы часто встречались с Антониной Васильевной на праздниках, посвящённых Великой Победе Советского народа над фашизмом и  глубоко симпатизировали друг другу. Шли годы, ушёл из жизни её боевой товарищ - М.А.Кяшкин, навалились болезни, остались в прошлом обещания десятую книгу написать о ней... И вдруг она подошла ко мне и сказала: - Чувствую, что времени осталось очень мало, а эпизодов, о которых надо рассказать читателям - много, потому хочу, чтобы мы пошли с тобой сегодня  на мою маленькую кухню на пятом этаже и я должна тебе рассказать о своей жизни. Сегодня! Или никогда!
    И мы пошли к ней домой. Вот что рассказала о себе моя героиня.
- Я - в девичестве Антонина Васильевна Слугина и представить не могла, какую длительную и мучительную дорогу сумею одолеть в своей жизни.
  По воле случая я родилась в селе Илюшкино Ульяновской области в 1924 году. Отец - Василий Антонович Слугин и мать - Татьяна Матвеевна были людьми дореволюционного образца. Мать - крестьянского происхождения, а отец из зажиточных селян. Обладал недюжинными способностями, имел каллиграфический почерк и дослужился до писаря, а после революции работал председателем сельсовета. В 1927 году по неизвестным причинам был арестован и реабилитирован только после 1953 года.
   Моя мать Татьяна Матвеевна отличалась природной красотой. за что свёкор наградил её свадебным подарком в виде кованного сундука, что в те годы считалось большим достоянием.
   В семье слугиных родилось 12 человек детей, а я была самой младшей.
В илюшкинской школе училась отлично и даже была награждена новым платьем
в честь окончания четвёртого класса.
  в тридцатые годы на Поволжье навалился голод. Мать, обременённая  голодными ртами без отца, пыталась сохранить наши жизни всеми доступными способами, в том числе - подаянием. Мотались с тачкой пешком по сёлам и поездам. Запомнился животный страх - умереть от голода. Спазмы голодного желудка, головокружение до обморока. Стучимся в ставни, как воробьи. Ставни мгновенно закрываются... Ужас от того, что никто не подаст нам ни крошки преследовал  нас постоянно. Помню, что один раз, меня, околевшую от холода и голода, спас татарин, игравший перед домом на маленькой гармошке.Он увидел меня и пригласил в дом обогреться и дал кусочек сахара и кипятка. Я откусила крошечный кусочек сахара, а остальное положила на стол, но пожалевший меня человек сказал, чтобы я съела сахар целиком. Этот дар доброты и сочувствия мне не забыть никогда. Это было исключением на фоне  бесчувствия и полного
равнодушия других поволжан.
  И всё-таки мы выжили! Я переехала в город Саранск к родной сестре - Полине Васильевне, которая работала инкассатором и помогла мне закончить десятилетку. Казалось , что все ужасы голода позади,но грянула Великая Отечественная война. Хлебные очереди. Мы превратились в менял. Обмен на вещи - шоколадок, затем их продажа и покупка на деньги  булки хлеба, продажа кусочков хлеба за деньги и на вырученный " капитал" - покупка к концу дня ведра картошки на всю семью.Без этих манипуляций выжить было невозможно.
 В 1943 году я оказалась пригодной для службы в Советской Армии. Мы прибыли на остров Серодыш. Помню болотистую почву и камыш выше человеческого роста. Когда мы с девчонками - 18 летними одногодками после трудового дня решили прилечь на камыши к нам подошёл старший по званию Олешко и отдал нам свою кожанку,чтобы мы её подстелили под себя... Разве такое забудешь?
 Когда на Волге стал лёд, меня отправили с пакетом в Ульяновск. Шла по льду, а на плече тяжёлая винтовка. вдруг передо мной на фоне белого ослепительного снега - чёрная, дышущая паром полынья. Как я в неё не угодила? И какая сила от неё отнесла? Уже не помню. Повезло!
 На фронт меня взяли в 1943 году из Ульяновска санинструктором. Я спасала жизнь зенитчиков в Бресте, в Белом Подляске, крепости Познань, на главном Кюстринском направлении, при штурме Берлина. Награждена орденом Красного Знамени и четырьмя боевыми медалями, а также большим число медалей после войны.
  Казалось, что моя биография не отличается от сотен тысяч советских людей, воевавших на всех фронтах Великой Отечественной войны, но сухая статистика гласит, что на передовой санинструктор выживал всего один день... В этот день он был либо ранен, либо убит. Первую ночь после оглушительного боя я проспала в темноте на чём-то твёрдом и мягком.Только с кровавым рассветом я с ужасом поняла, что в темноте я опустила тяжёлую голову на оторванную ногу солдата в сапоге. Кажется можно сойти с ума от этого? Не сошла! Значит прошла настоящее боевое крещение.
  К вечеру  моего раненного бойца стало бить в ознобе. Поняла, что он простудился, лёжа на холодной земле. Не помня себя, помчалась в первый попавшийся мирный дом и стала колотить в ставни. Мне ли не знать, как надо колотить? Знакомо с детства! Слава Богу! Открыла.Умолила дать её мне стакан  тёплого молока с ложечкой мёда. Я несла эту пайку, прижимая стакан к груди. чтобы не расплескать драгоценное лекарство. Напоила солдата. Выздоровел. Выжил.
  Я тащила раненых на ремне, наматывая ремень на кулак. Если мы не могли доползти до леска, то прятались в больших воронках от бомб. Там я делала перевязку и утешала его как сына и отца. Во мне жила дремучая любовь к отцу и моему ещё не родившемуся ребёнку. Жалость к несчастному заливала моё сердце. Крики о помощи  я слышала душой и ползла дальше. Где я только не ползла на страшных тех дорогах по стерне, по гальке по песку, по грязи и болотной жиже, по мокрой траве, под дождём и под палящим солнцем по снегу, по полю и по лесу.
  Однажды средь сожжённых домов в селе мы искали целый дом для организации
медсанбата. И такой дом увидели на краю села. Обрадованные находкой, мы гурьбой вошли в этот дом и остановились как вкопанные: пол, стены и даже потолок были окрашены в цвет переспелой вишни, а гнилостный запах не давал дышать. Мы не сразу поняли , что творили фашисты в этом доме. Это была камера самых изощрённых пыток наших молодых солдат, которым вырезали на спинах  звёзды  и распинали солдат на крестах. Позже в одном из таких домов я увидела распятого на кресте солдата, образ которого не давал мне уснуть долгие годы.
  Смерть была со мною рядом всегда. Однажды рядом со мной был убит боец,который хвастал, что его спасает от пуль алюминиевая столовая ложка, которую он носил в сапоге. Он молча упал с осколком в сердце. а я осталась жива. Другой раз в котёл с гороховым супом угодил снаряд, который его разорвал и осколком была убита наша замечательная повариха, а мы остались голодными, но живыми.   
  Но самые страшные события. которые мне пришлось пережить в феврале 1945 года развернулись на Кюстринском направлении при переправе через реку Одер. Наш Великий руководитель Победы Георгий Константинович ЖУКОВ мечтал закончить войну в середине февраля. Река Одер - естественная граница между Польшей и Германией. И здесь, неподалёку от Франкфурта на Майне, началась грандиозная переправа наших войск - Пятой ударной Армии под командованием Г.К.Жукова. На левом западном берегу реки Советской Армией был захвачен кусок немецкой территории, названой Кюстринским плацдармом. Казалось, что форсирование реки Одер не за горами. Однако, за полтора месяца до этих событий гитлеровцы нанесли союзникам сокрушительный удар в Арденнах. Они собирались сбросить в море часть соединений американцев и англичан. Пришлось Г.К.Жукову корректировать документы и ускоренным темпом помогать союзникам.
Союзников русские выручили с помощью танковой дивизии Рокоссовского. Можно было радоваться, однако не тут то было. Начальник германского генштаба Гудериан  разработал операцию по типу сталинградского котла. События могли развернуться вполне реально. Гудериан писал, что немецкое командование готовилось к мощному контрудару армией "Висла". Ситуация была очень рискованной, но гениальный расчёт Г.К.Жукова сводился к повороту в сторону нависшей угрозы - к совместному удару четырёх общевойсковых, двух танковых армий совместно со вторым белорусским фронтом.В результате "Висла" была разгромлена.
   В этих условиях гитлеровцы стремились воспользоваться ослаблением наших войск на главном направлении и ликвидировать наши войска на захваченном плацдарме. На наши войска обрушились тысячи самолётовылетов для бомбёжки. Самолёты взлетали с бетонированных площадок Берлинских аэродромов, оборудованных по последнему слову техники. На пятую Армию была возложена особая ответственная задача: держать захваченный Кюстринский плацдарм на западном берегу реки Одер и даже расширить его. Г.К.Жуков просил от всех людей исключительной стойкости и доблести. К сожалению наша авиация не могла помочь нам, так наши аэродромы в Польше раскисли и самолёты не могли взлететь в воздух. Г.К. Жуков рекомендовал зарыться в землю, организовать массовый зенитный огонь, перейти к ночным действиям, а днём отбивать атаки  противника.Он считал , что надо продержаться два- три дня и противник выдохнется. Наши зенитчицы отличались высокой точностью попадания в самолёты противника.В отдельные дни они сбивали по 56 самолётов. Нам, медицинским работникам было поручено следить за здоровьем девушек и мы их должны были беречь, как зеницу ока. переучивать девушек было невозможно в условиях этих страшных боёв. Превыше всего ценилась нравственность, особенно нашей ударной жуковской группировки. Прелюбодеяния карались очень сурово. Согрешивших женщин изымали органами СМЕРШ. Девушек каждый раз проверяли на непорочность. Любовные взаимоотношения были оставлены на послевоенное время.
   Вот в эти ужасные дни Висло-Одеровской операции я переправляла пятерых раненых через Одер на лодке , сидя на вёслах. В мыслях только одно: не перевернуться и чтобы снаряд не угодил в нас.Вдруг накрыла нас волна. Лодка вмиг погружена. Легче пёрышка качнулась и сама перевернулась. Вшестером пошли ко дну. Лишь меня спасли одну. Обмороженную, с негнущимися конечностями меня доставили на восточный берег в глубокую землянку, где кричали от боли девушки с оторванными руками и ногами. Мне было ужасно от того,что я не могу им ничем помочь.В глазах навсегда остались те пять ребят, которые надеялись, что я их спасу. Врачи пришли к нам только утром. Меня перевели в госпиталь, где восстановили моё здоровье и отправили на штурм Берлина.
   А что творилось в Берлине? В этом кромешном аду среди чудом уцелевших стен, грозящих свалиться каждую секунду в пылище, дымище, громе артиллерии и граде бомб, летящих нам на голову, мы умудрились перевязывать сотни наших раненых наших, а иногда и немцев. Кто это может сделать кроме русских? Наша сердечность, доброта, беспримерный героизм в самых невероятных условиях.
   Наше сердце отзывалось только на слабый стон несчастного человека, оказавшегося в нечеловеческих условиях. Нечем дышать. Сердце останавливается от воя сирен, грохота взрывов, но вдруг раздаётся этот крошечный сигнал: - Спасите! И у тебя вырастают крылья и ты летишь туда, откуда исходит этот звук, зная, что от тебя зависит - жить или не жить этому человеку.
   Кончилась война. Я вместе со всем родным Советским народом праздновала и славила воевавший, победивший и ликовавший май! Ах, какие звучали песни! Какие кружились вальсы и вытанцовывались танго на танцплощадках!
   Наконец! ДЕМОБИЛИЗАЦИЯ! И я вернулась в Саранск. Именно здесь, на очередном послевоенном танцевальном вечере в Пушкинском парке я познакомилась с двумя фронтовиками - Петром Родионовым и Михаилом Кяшкиным.Михаил занозил моё сердце сразу и навсегда, но судьба распорядилась по иному. Очевидно Пётр Родионов оказался более настойчивым и выносливым в борьбе за мою руку и сердце. С 1946 по 1951 год я училась заочно в Московском экономическом институте, после окончания которого работала бухгалтером в управлении связи в городе Саранске. Я вышла замуж за Петра и родила свою долгожданную дочь. Был мир, семейное счастье и любимая девочка.
Прошли годы. дочь вышла замуж и уехала в Москву. Там появилась моя внучка.
Как-то нежданно-негаданно мои пути с первым мужем разошлись и я осталась совсем одинокой. В бесконечных общественных делах, выступлениях фронтовиков
неожиданно наши пути с Михаилом Кяшкиным пересеклись. В его личной жизни тоже было много сложных и неразрешимых проблем. Моё участие в его жизни было глотком свежего воздуха. Он был выжившим защитником Брестской Крепости в начале войны, а я в качестве санинструктора участвовала в освобождении Брестской Крепости. Нам было о чём вспомнить и поговорить.
    Как журналист, Михаил Кяшкин писал и выпускал одну за другой книги фронтовых воспоминаний и рассказов, а я села за печатную машинку и стала его незаменимым секретарём машинисткой.Мы были по настоящему счастливы. В нашем доме постоянно собирались друзья, среди них - герой Советского Союза лётчик
Михаил Девятаев, замечательный хирург - Иван Кудашкин, художник Марат Шанин,
который написал обаятельный портрет Михаила Кяшкина и многие другие. Наша жизнь "полосатая"... Я пережила своего замечательного мужа. Сейчас я совершенно одинока и греют меня только слова благодарности за мою самоотверженность, мужество и беззаветную любовь к Родине, проявленную на полях жестоких сражений в годы Великой Отечественной войны за мой доблестный труд в послевоенные годы и патриотическое воспитание молодёжи.
                Со слов А.В.КЯШКИНОЙ - Светлана Ламбина Лана Веточка