Провинциальная история. глава первая. Миша

Наш городишко
скучен и пьян,
в старых дворах
по колено бурьян.
улицы тонут
в дорожной грязи.
бедность и дурь-
хоть лопатой грузи.
мерзость и пошлость
вина перегар...
осень устроила
в сквере пожар.
тёмные воды,
холодный закат
улицу Маркса
украсил плакат.
леди прекрасная,
в белом манто
длинную ногу,
тянет в авто.
узкая юбка,
смелый разрез...

      Миша.

я не скрываю
свой интерес.
вот бы с такою
в это авто.
мне бы щекою
уткнуться в манто,
запах вдыхая
французских духов,
выплеснуть в ушко
нелепость стихов.
к коже сиденья
прижаться спиной
и убедившись,
что леди со мной,
ключ повернуть,
и нажать на педаль.
и от постылого
в светлую даль,
к светлой мечте
в голубую нирвану,
в Ниццу,Неаполь
или Гавану.

но под плакатом
серый фасад,
грязных прилавков
приземистый ряд.
лук и картошка,
сметана,творог
с запахом пота
и пыльных дорог.
рядом с прилавком,
у детской коляски,
в синем переднике
фея из сказки.
в медной кастрюле,
под одеялом,
дышит стряпня
ароматом и паром.
выглядит вкусно
и пахнет приятно.
у обывателей
жирные пятна.
нравятся всем 
пирожки от Любаши.
наши берут пирожки
и не наши...

я опоздал-
собирается Люба.
фартуком вытерла
вилку в два зуба,
крышкой кастрюлю
пустую закрыла,
"Приму" достала
и закурила.
я подбежал:
-Посмотри,не осталась?!
вилкой в кастрюле
на дне покопалась.
-Всё продала дорогой,
Извини!
нынче хорошие
вышли они.
слушай Мишаня,
пойдём до меня,
будут тебе
постряпушки с огня.
я,оболдевший,
мотнул головой.
шёл и коляску
тащил за собой.
тучи осенние.
вдруг разошлись,
сразу, откуда-то,
силы нашлись.
взял бы на руки
Любашу с коляской
и задохнувшись
осеннею лаской,
в глаз заглянув
голубую лазурь,
выгнал из сердца
детскую дурь.
солнце проткнуло
спицами сад.
домик красивый,
резной полисад,
жимолость,вишни
рабатка с цветами...
шустрая девочка
топает к маме.
в светлых волосиках
розовый бантик,
мягкие шлёпки,
цветастый халатик.
-Юрка,смотри,
наша мама пришла.
Мама,мамуля
ты папку нашла?!
голос пацанки
развеял туман...

с мая тянулся
этот дурман.
точно к невесте
на площадь ходил,
бросил друзей
и подружек забыл.
делая к сердцу
Любаши шажки,
после работы
её пирожки
брал и любуясь
Любашей с скамейки,
с пивом мешал
в черепушке идейки.
но не решался
о многом спросить,
помощь предложить,
в кино пригласить,
за руку взять
и пройти до реки,
чтоб обалдели
мои земляки
то, что я с лучшей
девчонкой иду,
то, что с умом
и удачей в ладу.
но багровеет
осенний закат.
месяц назад
появился плакат
и от Любаши
вниманье отвлёк
алой улыбкой,мол:
"Всё нормалёк."
леди с авто
и Любаша с каляской-
странный альянс
между былью и сказкой.
манит на площадь
двойной интерес
местная жуть
и столичный прогресс.

Люба дочуркину
стиснула кисть:
-Ну-ка подружка
в комнату брысь!
что ты Мишаня застыл?
Проходи!
как одиночка живёт-посмотри!
кепку стянула,
толкнула в плечо.
мне и без чая
уже горячо.
я подчинился...
на ватных ногах
в избу вошёл,
через робость и страх...
женщина в чёрном
сбежала с крыльца,
взглядом косым
оценив молодца.
лёгкой походкой
дошла до калитки,
шалью скрывая
маску улыбки.
что то знакомое
в карих глазах,
знаком вопроса
похожим на страх,
в лужу упало-
трудно поднять...
очень похожи
дочка и мать.
как отголосок
ушедшей грозы
вырвалось в выдохе
робкое: "сы..."-
слово размытое
скрипом калитки.

к счастью у жизни
четыре попытку.
скинув ботинки,
ступил за порог.
шуткой у Любушки:
-Где мой пирог?
в комнате чисто
и пахнет дождём...
все мы от жизни
чего нибудь ждём.
я ожидал
небывалой любви,
чтоб навсегда,
чтобы сердце в крови.
чтобы детишки свои,
не чужие
шумно катались
на папиной вые.
взял табуретку,
присел у окна.
Журча от сюда
совсем не видна.
только в саду,
на багряных кустах,
мелко трясётся
мальчишеский страх.
Люба на кухне
юбкой шуршит,
ужин проворит,
Юрку смешит.
я, обалдевший
от сладких предчувствий,
трогаю пальцем испарину грусти.
на запотевшем стекле
М+Л,
сердце,стрела-
всех мечтаний предел.
а впереди
целых два выходных.
с пользою нужно
использовать их.
Люба подсунула
"Приму" и банку.
-Нюрка-представила,
гладя, пацанку.
очень забавно-
Нюрка и Юрка...
пальцем сбивая
пепел с окурка,
я о жестянку
его загасил.
-Нюра,водички...
я попросил
Нюрка смешно семеня убежала,
где-то на кухне
уже завизжала:
-Юрка,наш папа просит попить...
я уже начал детишек любить
и самому уже
хочется прыгать
громко смеяться
и ножками дрыгать.
но для детишек
я взрослый,большой,
чуть неуклюжий,
наверно смешной.
Юрка проворен-
уже на горшке.
пальцы застряли
в кудрявой башке.
ножками сучит
и громко:-Ту-ту...
поезд засранца
увозит в мечту.
я подошёл,
снял с горшка малыша.
попку и ножки
подтёр не спеша.
бросил его
осторожно на плечи,
цокнул копытами:
-Мама, до встречи!...

это чудо
и Богом поклясться готов,
никогда не едал
я таких пирогов.
моя мама стряпуха,
всем это известно.
не смогла б замесить
так божественно тесто.
убедился я в том;
что красиво-то вкусно.
и брусника,и вишня,
и даже капуста.
и картошка с селёдкой,
икра из грибов...
так постится,поверьте,
всю зиму готов.
запотевший графин-
украшенье стола.
рядом с рюмкой стакан...
А осенняя мгла,
в занавески окна,
ищет узкие щели,
чтоб смущенье моё
разглядеть не сумели.
Нюрка с Юркой и Люба-
их добрая мать.
ведь меня с алкоголя
сходу тянет в кровать.
я хотел отказаться:
-Спасибо!-сказал,
кепку взял
и детишкам язык показал.
но вцепилися в руку:
-Не пустим тебя...
я впервые подумал:
"неужто семья?"
я шутил,много ел
и почти что не пил.
что-то глупое врал,
чепуху городил.
и уже не хотелось
домой уходить.
самому захотелось
кого-то родить.
я детей, на карачках,
по полу возил
и кого-то, шутя,
даже в нос укусил.
за весельем и шумом
прошло два часа...
осень тоже умеет
творить чудеса.
за окном задождило,
поникли кусты
-_Уже поздно,темно.
не останешься ты?-
это Люба спросила
прижавшись ко мне.
мне и так хорошо
я и так как в огне.
может хватит пока-
лучше завтра приду.
но сильней и сильней
ветер дует в саду
темнота проглотила признанье"Люблю"
-Подожди дорогой,
на дорожку налью!
мы опять приземлились
за щедрым столом...
смутно помню
что было со мною потом
через шторки в постель
просочились лучи...
перед дальней дорогой
хлопочут грачи.
вьёт кудель раставанья
сиреневый дым.
иногда не хватает
ума молодым.
я раздет и унижен-
напился как гад.
тропка страсти ведёт
кого в рай,кого а ад.
разве можно надежду
напрасно давать?
ведь Любаша не шлюха,
а добрая мать.
что могу я?
и ночь подтвержденье тому.
помощь в поисках счастья
нужна самому.
дверь открылась
и Люба ко мне подошла.
мои губы,
своими губами, нашла.
и нектаром слюны
мне наполнила рот,
и ладошку тепла
положив на живот:
-Успокойся родной,
виноват самогон.
если выпить стакан,
то споткнётся и слон.
подымайся любимый
и выпей пивка.
или лучше парного
налить молока?
я пытался насмешку
услышать в словах.
но следы поцелуев,
на влажных губах,
убедили меня,
что она божество.
я созрел для семьи,
не причём колдовство.
и из кружки глотнув
разливныж"Жигулей",
обратился с вопросом
к подруге своей.
-Юрка с Нюркой твои?
-Ну конечно, чудак!
но они помешать нам
не смогут ни как.
их вчера ещё мама
к себе забрала.
мы до завтра одни...
вот такие дела!

в простыню завернувшись,
как римлянин в тогу,
стал трезветь
и в себя приходить понемногу.
и Любашу богинею
стал называть,
раздевать по маленьку,
и к койке толкать.
А Любаша игриво
упала на спину.
я за нею нырнул,
точно в речку,в перину
и почувствовав трепет
божественных рук,
на мгновение стал
небожителем вдруг.
поцелуями тело её осыпал,
аромат недоступности
женской вдыхал...
и в раю,
под ритмичные звуки стаккато,
я,почти, позабыл
про красотку с плаката.

продолж.следует