Город Молитв

Меня зовут Вика Мэйлэн, я продавец танцевальной одежды, мне 51 год. Я замужем, и у меня просто замечательный муж….Ах, да, совсем забыла -  моя девичья фамилия – Кхар. И моя история как раз о том, как я познакомилась со своим мужем.
Игорь Ранко, врач  частной психиатрической клиники «Город Молитв», стоял у ворот больницы, курил и уныло глядел на серое небо и лужи. Да, нелегкий выдался денек, понедельник есть понедельник…К тому же в 3 часа должна подойти на прием эта Кхар….
Непростым случаем, одним из самых непростых случаев за 17 лет его психиатрической практики была эта Кхар….. он мысленно пролистывал страницы ее медицинской карты…. простая шизофрения, нейрогенная булимия, алкоголизм, депрессивное расстройство личности…..история болезни запущенная, работы много. К тому же, за 5 дней, проведенных в больнице, Кхар не произнесла ни одного слова. Он отлично помнил, как она в первый раз появилась на пороге его кабинета, застыла, как немая восковая фигура в дверном проеме, не решаясь войти, пока медсестра не взяла ее за руку и не подвела стулу напротив кресла, где сидел он. небольшого роста, крепко сложенная, приземистая и мускулистая. с высокой грудью, крепкой шеей и широкими скулами. выправка и фигура танцовщицы, если не бойца, готовящегося к нападению. бежево-молочная кожа с ярким налетом рыже-коричневых веснушек, коротко остриженные, кудрявые каштановые волосы. темные, далеко посаженные, чуть раскосые глаза. пухлые губы, широкий курносый нос, скошенный подбородок….лицо, хоть слегка отрешенное и не слишком женственное, но волевое, словно излучающее желание бороться. и жить. встретившись с ним взглядом, она тотчас поспешила опустить глаза.
Частная психиатрическая клиника «Город Молитв» носила такое название из-за сборника молитв, которые, в качестве необходимого подспорья к основному лечению, выдавались пациентам и их родственникам. Директор клиники, участник религиозно-общественной организации, умер 4 года назад, передав полномочия своему сыну. Викторию в клинику определила мать, состоятельная женщина, директор рекламного агентства. Виктория, по словам матери, с детства мечтала стать танцовщицей. попробовала поступить в университет, на факультет культуры и искусств, чтобы выучиться на хореографа. но не поступила. устроилась в клуб, работать «танцовщицей бурлеска», а именно, стриптизершей. с родителями давно не жила и общалась с ними довольно мало. несколько раз жила гражданским браком с мужчинами, после последних неудачных отношений и расставания переехала на съемную квартиру и жила с тремя другими танцовщицами клуба в течение нескольких месяцев. одна из танцовщиц и позвонила матери Виктории, сообщив о подозрительном поведении ее дочери….
Вика, почему Вы не разговариваете?.... что мешает Вам говорить со мной….Здесь не камера пыток, я не обижу Вас…я не собираюсь делать Вам плохо или больно. Она сидела, облокотившись на спинку стула, бледная, с напряженными плечами, отсутствующим взглядом и прищуренными глазами, в которых подрагивали блестки слез….
Почему Вы плачете?.... Ну ладно, хватит – подумал он, уже теряя терпение. Эта Кхар выведет меня из себя и утомит раньше времени. Бесполезно! Но вслух лишь произнес, сглотнув ком в горле: Вика, я совсем не собираюсь заставлять Вас говорить, если Вам этого не хочется…Но я здесь, рядом с Вами, чтобы помочь Вам…..и, чтобы я помог Вам сделать Вашу жизнь легче и лучше, Вам следует рассказать что-то о себе, о своих переживаниях и проблемах… если Вам трудно говорить, напишите. Вот (он протянул ей лист бумаги и ручку)
«Меня зовут Вика Кхар, мне 29 лет. Мой отец ушел из семьи, когда мне было 6 лет. Мама воспитывала мне одна. Сверстники в школе не слишком много общались со мной, почему-то меня избегали. мне очень нравится танцевать. еще я люблю живопись. мы с мамой часто посещали картинные галереи по выходным, когда я была маленькой. когда мне было 17, меня сбила машина. я получила травмы мозга и еще много осложнений в придачу. из-за лечения я очень  располнела. мне пришлось приложить много усилий, чтобы стать танцовщицей. у меня нет высшего образования. личная жизнь была сложной. мой первый парень был алкоголиком, второй изменял мне. к матери я не могла вернуться, с тех пор, как перестала жить у нее. она очень строгая и холодная женщина и очень религиозная. она вспомнила обо мне лишь тогда, когда моя соседка по комнате позвонила ей, чтобы сказать, что увидела. как в ванной я стояла одна и…..»
Он читал ее записи при тусклом свете лампы, в предзакатном полумраке…. уже что-то…но как-то странно обрывается.
Она открыла коробку красок, которую передала ей мать, достала из пакета кисть и лист бумаги…. Вглядываясь в мокрые окна и пожелтевшую листву на деревьях, обмакнула кисть в банку с водой и сделала несколько резких, быстрых мазков на тонкой полупрозрачной бумажной белизне.
Девушка, вы что-то уронили – чей-то голос заставил ее вздрогнуть. она посмотрела на пол – да, правда, она уронила пакет. Вы Вика Кхар, не так ли?..... мне про Вас Игорь рассказывал. я его друг. да, о Вас он много говорит и не меньше о Вас думает…. такую, как Вы, сложно не заметить и не запомнить. я уже довольно долго наблюдаю за Вами. Вы очень вдумчивый и сильный человек. Вы необычная. Это видно по тому, как Вы рисуете. Необычная манера воспринимать мир.…..Игорь показывал мне несколько Ваших картин. но ему с Вами очень сложно….его беспокоит, то, что Вы не разговариваете. Она молча слушала его, и лицо ее стало немного внимательней, оживленней, светлей.
Еще я знаю, что Вы танцовщица. Кстати, моя сестра – менеджер магазина танцевальной одежды.
Знаете, мне кажется, что Вы сами себя держите взаперти. мне очень хочется помочь Вам. Игорь разрешил мне немного побыть рядом с вами во время прогулки, Вы не возражаете?
Он чуть заметно улыбнулся. Она покачала головой.
Во время прогулки она сидела на краешке скамейки, поодаль от других пациентов, и приглаживала руками кружевной краешек подола юбки. здравствуйте, Вика, разрешите сесть?
она молча подвинулась, быстро провела рукой по волосам, достала из кармана юбки листок бумаги и краски.
Ему было лет 45, высокий брюнет в светло-зеленом костюме и шляпе, зеленые глаза со светлыми, игривыми крапинками-бликами, небольшие мешочки под глазами и морщинки в уголках. чуть приподнятые уголки губ. загорелая, с оливковым отливом, кожа. руки с тонкими, длинными пальцами и аккуратно и ровно подстриженными ногтями.
Вы знаете, Вика, я умею хранить секреты….и, поверьте мне, если Вы напишите мне, все, что Вас беспокоит, я никому не скажу ни слова. даже Игорю. все останется между нами. я прожил непростую жизнь, но я не хочу читать Вам нотаций и давать советы о том, как жить. мне кажется, что Вы несчастны. я хочу понять Вас. понять, что сковывает Вас, мешает Вам жить. Ведь Вы еще так молоды. встретимся завтра, здесь же?.... вы напишите мне все, что чувствуете, что волнует Вас, что огорчает, о чем мечтаете….да, пишите все, что угодно… о себе. принесете записи завтра? – она покачала головой, ее взгляд скользнул в сторону, к пожелтевшим верхушкам тополей…. такая слабая, но такая настойчивая, независимая. и твердая. она сидела прямо, положив руки на колени, поставив ноги так близко, что подошвы ее туфель были плотно прижаты друг к другу…..
на следующий день он попросил ее немного задержаться после прогулки.
Вика, начал он, и она почувствовала холодок тревоги. его голос слегка подрагивал и звучал немного скованно… не так, как обычно…она почувствовала, что он нехотя пытается подобрать слова, чтобы сообщить ей что-то очень неприятное. для нее, для него, либо для них обоих.
Вика, я давно хотел сказать Вам, …. даже несмотря на то, что Вы в психиатрической лечебнице, я хочу, чтобы Вы понимали – я вижу в Вас абсолютно нормального человека. и я отношусь к Вам, как к любому нормальному человеку из нормального мира. который способен преодолеть свои страхи, способен нормально функционировать в обществе. который может полноценно жить и получать удовольствие от жизни.
Но для этого Вам необходимо преодолеть барьер – Ваш страх и недоверие. и заговорить со мной. просто, на равных.
Пожалуйста, прочтите Ваши записи, слово в слово. не стесняясь и не упуская ни одной детали…. Что с Вами?.... разве я сказал Вам что-то обидное?...
Серые скамейки, пожелтевшая трава, лужи, серое небо в кляксах туч – все слилось в темно-сером, тусклом тумане, от которого резало глаза и становилось душно и трудно дышать… Вика плакала. по ее покрасневшим от волнения и холодного ветра щекам струились горькие, горячо обжигающие капли, губы чуть распухли и их уголки поплыли вниз, плечи подрагивали. она, такая упрямая, настойчивая, даже дерзкая, опустила оружие и медленно, словно не веря своему внезапному, такому пустяковому и в то же время, горькому поражению, сняла с себя и положила на землю доспехи. все кончено.она сломалась. но надолго ли….
Плачьте, Вика, Вы не машина. Вы человек….у Вас есть эмоции, что их стыдиться?....ну посмотрите же на меня….Соберитесь. читайте, ну же? вы сильная. и достаточно сильны, чтобы на время дать выход своей слабости. признайте свои эмоции, выразив их….ну же. давайте.
Во мне много внутренней боли, да. так и есть…. и больше всего, я жалею, что сейчас у меня нет друзей. мои друзья оставили меня.
Вика, у Вас никогда и не было друзей. если бы те люди и были Вашими друзьями, они никогда не оставили бы Вас.
Он слегка наклонился, его плечо почти коснулось ее плеча, когда он дотронулся теплой ладонью до ее холодных, влажных от пота пальцев.
тут те он вздрогнул – Вика резко одернула руку, порывисто встала и закричала.
Я так и знала! это все Ваш сговор с врачом! Вы думаете, что если он – Ваш друг, Вам так легко войти мне в доверие? …. ну. уж нет! это все глупый, мерзкий эксперимент, Вы хотите поиздеваться надо мной, думаете, я дура? Будете смотреть весь этот спектакль и радоваться, с нетерпением ожидая, что будет дальше?! нет, я лишу Вас этой радости! ни на секунду, ни на долю секунды не подходите ко мне, не приближайтесь ко мне, подлец, иначе я не отвечаю за себя! Вы - обманщик, жалкий и пустой обманщик!
на следующее утро он не пришел. но через неделю он все же снова ждал ее, на этот раз не на скамейке, а рядом с ней.
Она выглядела немного усталой, под глазами ее виднелись синеватые мешочки и лицо немного осунулось. но движения ее были быстрыми, смелыми, легкими и более женственными, чем раньше.
здравствуй, Вика. наверно, ты не слишком рада видеть меня. прости меня. наверно, я не слишком умело выразил то, что хотел выразить…это тебе. он протянул ей букет ярко-красных роз. она внимательно, с сожалением и даже горечью, вглядывалась в его лицо, в свежие, мокрые от дождя сладко пахнущие, упругие бутоны.
Я не сержусь на Вас. – ее голос звучал совсем по-другому. низкий, слегка грудной, но без надрывной хрипловатости и дрожи.
Вика, я прекрасно понимаю, что для Вас мужчины никогда не значили ничего хорошего, принося в Вашу жизнь только страдания, разочарования и боль. Но может, Вы дадите мне шанс?....хотя бы шанс, давайте попробуем?.... мне очень хочется, чтобы Вы были счастливы…рядом со мной. Вы замечательный человек…пожалуйста, дайте мне возможность попробовать сделать Вас счастливей…хоть чуть-чуть счастливей, чем Вы есть….
Она немного поджала гуды. коснулась рукой волос. но вы ведь знаете, кто я, что со мной происходит….почему я здесь? что скажут Ваши родные и друзья? не отвернутся ли от Вас, как когда-то от меня отвернулись.
Мне не важно, что думают о Вас другие… Мне важно. что думаю о Вас я…для меня Вы порядочный и достойный человек – ведь Вам удалось остаться чистой даже в той грязи. в которую Вас отбросила жизнь и обстоятельства…и, что самое главное для меня, несмотря на всю несправедливость и безжалостность Вашей жизни, Вы остались целой и не потеряли себя.
она молчала, удивленно разглядывая его, словно она видела его в первый раз и словно в первый раз за 29 лет своей жизни услышала живую, настоящую человеческую речь…
Вика, скажите. пожалуйста, если Вы конечно можете мне это сказать – что Вы делали в там, в ванной, когда Ваша соседка по комнате увидела Вас….
Ее рот приоткрылся в почти детском, растерянном изумлении, руки, скрещенные на груди, медленно опустились, скользя вдоль бедер.
Ее голос прозвучал немного глухо. Я расписывала красками стены ванной комнаты – ответила она.