Безысходность

У вольного ветра с бездомным бродягою-псом
по ёмкостям душ в равной мере разлита свобода,
в попутчики вечные случай бродягам сосватан,
дороги увиты опасностей цепким плющом.
Протяжной да хриплою нотами их голосов
спроважена ночи, рассветом доеденной, кода.
У нового дня пятый туз за обшлагом припрятан
и острый кинжал ассасина сокрыт под плащом.
Сюжеты ночные пришли к долгожданной развязке,
застыли, вжимаясь в углов измерение, тени.
И медное солнце вкатилось расплывчатым диском,
наотмашь лучом, как перчаткой, хлестнув по глазам.
Пора надевать скоморошьи наряды да маски,
на плечи усталые взваливать крест неврастений,
вцепиться зубами в тягучую будней ириску,
на цепь посадив недовольно ворчащего пса.
Того, что во мне просыпается после заката,
скулит и скребётся, отчаянно рвётся наружу,
когда одиночество  уши забьёт тишиною,
устало задёрнув портьеру моею рукой.
Моими глазами он смотрит на мир виновато,
снимая, как комнату в старой гостинице, душу
бродяжью свою философию делит со мною,
сменяв беспокойные  будни на сытый покой.
Тоска настигает, как водится сыздавна, ночью,
вручая строптивцу лохматому  «чёрную метку»  ,
и он, закрывая устало глаза, представляет,
как треплет его по загривку хозяйки рука.
Собачьим началом легко подавляется волчье…
и стоят ошейник того,  поводок или клетка.
Он зова хозяйки, как верный слуга, ожидает,
а я ожидаю, как зова хозяйки, звонка.
Наелся по горло, вот так, суррогатной свободы!
А день от звонка до звонка измерять в километрах,
пытаясь поладить, найти компромисс  с неизбежностью,
устал, словно белка вращая судьбы колесо.
Чем дальше уходят от даты рождения годы,
тем меньше в душе остаётся бродяжьего ветра
и хочется, сдавшись на милость беспошлинной Нежности
улечься у ног её верным безропотным псом.
Вот тем, что во мне просыпается после заката,
скулит и скребётся, отчаянно рвётся наружу,
когда одиночество уши забьёт тишиною,
устало задёрнув портьеру моею рукой.
Мы общий язык с ним отыщем, нам много не надо…
любовью, одну на двоих, обделённую душу
мы делим в ночи, заливающей, словно волною
постылую келью-квартиру прибоем-тоской.