Скажи-ка, дядя...

Скажи-ка, Дядя, разве даром Москва стояла под ударом
Армады танков, как в аду, в катастрофическом году?
Нам надо было в сорок первом напрячь все мускулы и нервы.               
Всё для Победы, как и встарь, мы положили на Алтарь!

Тот героизм в войне горячей не видеть может лишь незрячий.               
Потом холодная война опустошила нас до дна!
Мы строили с энтузиазмом, иные думали о праздном.               
И в девяностые сдались - нас победил капитализм!

А враг прошёл, когда не ждали, предав всё то, за что страдали,               
У нас остались лишь медали, но без того, за что их дали!
Открыл нам дверь совсем не ту, похерив нашу правоту.               
Как будто мир спасли не мы от Злой Коричневой Чумы!

Как будто мы, а не они, три года выждали в тени,               
Потом добавили в пожар бомбёжки атомной кошмар!
Коварно, нагло и без спроса избрали цель амеррикосы.               
И бомбу сбросили не мимо, а в центре спящей Хиросимы!

Не бьют лежачих после драки, но озверели забияки,               
Избрав для атомной атаки объект гражданский - Нагасаки.
Мы Югославию им сдали, Ирак и Ливию проспали.               
Как будто нас попутал бес по кличке шкурный интерес.

Теперь они всех учат жить, кого любить и с кем дружить.               
Поправкой Веника не зря подножку ставят втихаря.
У них и пастор хулиган, прилюдно сжёг чужой Коран.               
Скажите, кто его просил, чтоб это он наколбасил?

Теперь они на высоте – не на горе, а на шесте.               
Пока ещё на всех плюют, наступит час – прозреет люд!
Европа держит этот шест, не видя ничего окрест.               
Наступит час и для Европы – не уберечь ей толстой -опы!