Сценка в аэропорту

Тебя не смогли найти при обыске, при самом тщательном осмотре; единственный способ, каким они могли бы обнаружить тебя – это подкинуть тебя самим. С собой у меня были твои фотокарточки, документы; список твоих любимых книг. Одну из них ты читал прямо там, в комнате личного досмотра, маленький лорд, смирившийся с необходимостью всех формальностей: каштановые кудри, тонкие пальцы; взгляд лишь изредка отрывался от текста, чтобы встретиться с моим, когда ты перелистывал страницу, и тут же опускался, избегая излишней внимательности.

Собственно разгадка твоего существования находилась у них под самым носом, моё маленькое чудо робототехники. Никто из этих тётенек, рассматривающих мои груди, подмышечные впадины, живот с полумесяцем пупка и чёрным треугольником волос внизу, не удосужился задать себе вопроса, как именно это тело работает, для чего оно было мне нужно? То есть они–то знали для чего оно должно быть, но и только: те же конструкции, что и у меня, так же прикрытые и, как я старалась себя убедить, пахнущие точно так же, - и однако с помощью них мы преследовали в этой ночи (неон и хром, рёв двигателей и бесконечные бетонные поля под мокрым снегом), которую они называли жизнью, абсолютно разные цели – небесами была моя цель, небесами с тобой. Звуками перелистываемых страниц и гладящими прикосновениями перчаток.

Я хотела бы отвечать на их вопросы на немецком или идише: «Я не понимаю», «Мне холодно», «Могу ли я увидеться со своими родителями» и «Вы не имеете никакого права меня здесь удерживать»; «Я бы хотела чтобы меня досматривал мужчина»; «Ваша вероломность не останется безнаказанной»… но всё на что меня хватило, это прошептать «зиг хайль», - и прежде, чем перелистнуть страницу, ты махнул мне в ответ устало и не глядя, мой небесный мальчик.