Дороги солдата

 Д О Р О Г И    С О Л Д А Т А

               «Память, как ты ни горька,
               Будь зарубкой на века»!
               Александр Твардовский

Старшему товарищу, Советскому солдату,
Герою – фронтовику, прошедшему Великую
Отечественную войну с первого до последнего
дня, познавшему все её ужасы,  всем
Ветеранам той Великой войны, всем - живым
и мёртвым, и не только, всему героическому
НАРОДУ, 
             посвящаю.

СЛАВА  и  громогласное УРА! УРА! УРА!
   ВАМ дорогие наши ВЕТЕРАНЫ.

Смежит глаза, уснёт солдат,
Во снах бессонной ночью,
Что было много лет назад,
Всё видит, как воочию.

А может это и не сны?
А памяти тревоги –
Дороги пройденной войны,
Не лёгкие дороги.

А может память и во сне
Увидеть поманила,
Всё то, что, где-то в глубине
Хранит, не схоронила.

А может тяжесть тех «годков»
Идет дорогой длинной
И достаёт из закутков
Картину за картиной.

За эпизодом эпизод,
Плывут в порядке строгом,
Все – день за днём, за годом год,
Солдатские дороги.

Дорога первая – по ней
Парнишка «необмятый»,
Пусть и по воле не своей,
Пошёл и стал солдатом.

Солдат! Как много лет назад,
И он в кругу заклятом:
Отец – солдат, и дед – солдат
И прадед был солдатом.

И вот уже само собой,
По праву, но без права,
Вдруг стала домом и судьбой
Далёкая застава.

Но не познал устав сполна –
Параграфы, страницы,
Чуть свет ударила война
По западной границе.

Смешалось всё, и рёв, и вой,
Земля, дрожа, стонала,
Солдат, присыпанный землёй,
Лежал среди завалов.

Не осознав, ещё беду
Он выбрался наружу,
А никого нет на виду,
Кому он был бы нужен.

Пускай ты крепок, ладно сшит,
По жизни бесшабашный,
Не верь тому, кто говорит,
Что на войне не страшно.

В ближнем бою, среди руин
И в схватке рукопашной,
Когда один с «ним» на один,
Порой, бывает страшно.

Ещё страшней – хоть волком вой,
Обдаст холодным потом,
Когда поймёшь, что ты живой
Один из целой роты.

Один. И дрожь спешит до пят.
Один. О, Боже правый!
Нет командиров, нет ребят,
И нет самой заставы.

Заныло тяжестью в груди
И понял «бедолага» –
Война там, где-то впереди,
Ушла вперёд «бродяга».

Прошла, такую её мать,
Теперь ежу понятно,
Что надо, как-то догонять,
Чтоб повернуть обратно.

Один – ну так тому и быть,
Не ранен, не контужен,
А коль живой – оставлен жить,
Знать ты, кому-то нужен.

Приободрился паренёк
И очертив задачу,
Спеша, пустился  на восток,
В надежде на удачу.

И шёл вперёд боец-солдат
В четвёртом поколенье.
Вела дорога наугад
От Бреста и до Ельни.

И, как тут хочешь, не крути,
Но раз солдатом назван,
Тебе положено дойти.
Ты должен. Ты обязан.

Хотя сияла той порой
Звезда на башне Спасской,
Восток горел иной зарёй,
Другие были краски.

Другие знаки, и цвета,
И запахи, и звуки.
Земля и та, совсем не та,
С той памятной разлуки.

И, как ни трудною была
Солдатская дорога
Чутьём, каким-то привела
К родимому порогу.

Передохнул, отпарил пот,
Немного подкормился
И на восток идти вперёд,
Опять заторопился.

Отец прижал его к груди,               
Костыль убрав с подмышки
Слизнул слезу, сказал: -- Иди,
Иди, родной, сынишка.

Иди, воюй, не будь в бегах,
Присяге следуй верно,
Была б нога, о двух ногах
И я б пошёл, наверно.

Иди, солдат – на то война,
Крепись, сколь хватит силы,
И сохрани тебя она,
От раны и могилы.

И прозвучали, как мольба,
Слова солдата-деда:
-- Иди. Храни тебя судьба,
И возвратись с Победой.

А мать, смахнув слезу из глаз,
Зажав в руке платочек,
Твердила, вот в который раз:
-- Вернись живым, сыночек.

Сестрёнка хныкала в кулак,
Размазывая слёзки.
И пёс ворчал, как вурдалак,
Прижмурились берёзки.

День торопился на покой –
Закат мрачнел за взгорьем,
Какой-то жалостной тоской
Томилось всё подворье.

И, словно, жалящим гудком
Калитка завизжала,
Когда семья, всем хуторком
Солдата провожала.

Вновь покидая сторону,
С родимыми местами,
Пошёл солдат искать войну,
Окольными путями.

Топтал хмызняк, бурьян-осот,
Стелил себе под ноги
И не десятки – сотни вёрст
Нехоженой дороги.

Прожжённой, моченой росой,
Дождём,  болотной и лесной,
Неведомой, безликой.
Худой, оборванный, босой
Солдат войны великой.

Где ночевал и как дневал?
Откуда пил водицу?
И кое-как доковылял
До линии позиций.

Каким-то чудом прошмыгнул,
То ль с ангелом, то ль с чёртом
Под артобстрелом, встал, шагнул
В расположенье роты.

Своей, Советской, боевой,
Гвардейской, миномётной,
Орденоносной, огневой –
Упал. – Похоже мёртвый.

--  Да нет, живой. Кажись живой, –
Сержант потрогал тело, –
 --  Вставай, дружок. Кто  ты такой?
Откуда? Только дело.

-- Братишки, свой. Я в доску свой, –
Кругом родные лица, –
С шестой заставы, рядовой.
От Западной границы

Иду, спешу войну догнать, –
И дальше, не сплошавши, –
А, то, ведь мог и опоздать.
Нет чести опоздавшим.

Суют, кто с кашей котелок,
Цигарку на затяжку.
-- Воды, воды, хотя б глоток, -
И кто-то подал фляжку.

Попил, поел, ещё глоток,
Облизывая ложку:
--  Пообносился я чуток,
Не худо бы одёжку.

Одели, дали сапоги,
Ремень солдатский – вот он,
Портянки, пусть с чужой ноги,
Пропахнувшие потом
      
По норме – ложку, котелок,
Пилотку, плащ-палатку
И, хоть «дырявый», вещмешок,
Шинель скатали в скатку.

По чину всё, как на парад –
Готов идти к комбату
И «вновь испеченный» солдат
Пошел в штабную хату.

Не торопясь – мол, не на пир,
Слегка унял одышку.
«А вдруг, как скажут дезертир?
Под трибунал, под вышку».

Дверь отворил, как бы тайком,
Через порог и круто,
Шагнул, прищёлкнул каблуком
И замер на минуту.

Под вздох пробрался холодок –
«Вот он судья мой строгий,
И мой рубеж, и мой восток,
Конец моей дороги».

Как есть, по форме доложил,
Что значилось в уставе:
-- Андронов Пётр, остался жив,
На Западной Заставе.

Вздохнул. Немного осмелел,
Но всё ещё неловко:
-- Я жить хотел и уцелел,
 Товарищ подполковник.

-- Все жить хотят, но есть война, –
И, вдруг нахмурив брови,
--   К штрафным, на линию огня, –
Закончил он сурово.

Солдат, на то он и солдат,
Приученный виниться.
Чуть, что, так в струнку,-
-- Виноват, и впредь не повторится.

-- Кругом, – команда и вперёд.
Теперь с другими в смычке:
«На смерть? А, может, пронесёт?
Судьбина по привычке».

Побереги его война,
И для солдата, тоже –
Жизнь дорога, она одна,
Нет ничего дороже.

И на войне солдат любой,
Бывалый и «нетёртый»,
Пока в бою, пока живой,
В сто крат ценней, чем мёртвый.

Опять в пути, дорога в ад
Куда, пожалуй, легче.
Вперёд, успеется назад –
В запасе «отдых вечный».

Всегда звучали, как набат,
Слова солдата – деда:
«Иди вперёд, крепись солдат
И возвратись с Победой».

С Победой, значит убивать
В жестоком том сраженье –
За жизнь, за Родину, за Мать,
За самосохраненье.

За искалеченных навек,
За заживо сожжённых,
За похороненных наспех,
За вовсе не рождённых.

И за поруганную честь
Сестёр и жён солдатских,
За тех, кто жив – пока, кто есть,
Служивых и за штатских.

За то, что он, фашистский пёс –
Паршивый сын барбоса,
Пришёл. За всё, что он принёс,
Придя в наш «дом» без спроса.

И бил врага, громил солдат,
Разумно и отважно,
Не ради званий и наград…
Хотя и это важно.

Благословенье оправдать,
И, как подарок  деду,
За жизнь! За Родину! За Мать!
А, значит, за ПОБЕДУ!

И, вышибая клином клин,
За всё пришла расплата:
Растерзан враг! Вот он Берлин!
Рейхстаг у ног СОЛДАТА!

Он на стене автограф свой,
Нанёс штыком СОВЕТСКИМ:
«Дошёл. Живой. Хочу домой.
Привет. Андронов Петька».

Вот он, в конце концов, венец –
ПОБЕДА на пороге,
А вместе с ней пришёл конец
Ещё одной дороге.

Опять дорога на восток,
Себя,  означив вехой,
На тот далёкий хуторок,
Но не идти, а ехать.

Пусть не с комфортом, просто так,
Но с песней, что не спета.
И, чем труднее была та –
Тем радостнее эта.

И снова видится  во сне,
Как ладил жизнь у дома,
Себе на радость и жене,
Родителям, знакомым.

Пахал и сеял, молотил,
Копал, носил, ворочал,
Тесал, косил, детей растил
И счастья им пророчил.
   
Спешил судьбу благодарить,
За всё, что есть и будет,
За то, что жив, что может жить,
Как все другие люди.

Судьба то правила, порой,
То взыскивала строго –
Всё это жизнь, у жизни той,
Уже своя дорога.