День Победы!

Вы, вероятно, слышали, что есть «рекордсмены», которых заносят в Книгу Гиннеса? Так вот я из тех, немногих, кого должны занести, ибо в концлагере родился 5 февраля 1945 года в Вене, и через 2 месяца был освобожден.   Победой тогда,  «пахло» сильно, почему меня и назвали, Виктор!  Я был окружен любовью. Когда колона вышла 1 апреля из Вены, бывшие военнопленные считали за счастье пронести меня на руках, хоть несколько метров. Вероятно, для каждого из них, я был как символ новой жизни? В колоне были люди практически всех национальностей. Но больше всех я понравился венграм? Одна семья уговаривала маму отдать меня им, ибо сама должна понять, какая жизнь меня ожидает в России? Но для мамы я был гораздо дороже, нежели венграм, почему ей пришлось обратиться к солдатам конвоировавшим колону. Но, а они, объяснили венграм, что этот «мужик», собственность СССР. Как же мы можем отдать, если столько погибло нас в этой войне?  Спокойствие для мамы, пришло тогда, когда в Целлдемеке, в фильтрационном лагере, венгры остались, а нас повели дальше.
 
9 мая нам сообщили, что немцы, подписав акт о капитуляции, признав свое поражение.  Вроде бы люди одну победу уже пережили,  когда освободили их из лагерей?  Но все равно, сообщение 9 мая было встречено, радостно. Люди верили, что их поработители будут наказаны, а на земле никогда больше не будет таких кровопролитий.  Солдаты устроили для всех праздничный обед и в этот же день сообщили, что дальше пеший переход для всех оканчивается. Нас повезут грузовыми составами по железной дороге.

В поселок Гаркуша, расположенного на берегу Керченского пролива, мы; я, мама и сестра, прибыли в конце июля. И вот тут для меня началась совершенно другая жизнь. Земли нашего поселка во время войны 4 раза переходил из рук в руки? То немцы наши войска выбивали, то наши войска немцев. Сопка, высотой 104метра, расположенная у Керченского пролива, была окружена окопами в несколько рядов.  По окружности окоп, в несколько метрах впереди проволочное заграждение. Чуть выше новые окопы и новое проволочное заграждение.  Поля совхозные также все были заминированы. 1500гектар земли в совхозе, а люди с голода пухнут, ибо сажать нет возможности. В 1947 году стали присылать отделения сапёров.  За эти два, послевоенных года, много людей погибло, и самые страшные профессии были, это пастух и тракторист. Если пастух по незнанию, то трактористы погибали по глупости. Война способствовало тому, что в округе стало много волков и женщин  вдов. Вдовы заманивали фронтовиков выпить чарку и рассказывали, как в одиночестве волки страшны. После чего просили с сопки, Горелой Могилы, получившую прозвище такое после войны, притащить проволоку, она обгородит дом и ночью бояться не будет выйти во двор. Тракторист ехал к сопке, набрасывал на ограду якорь привязанный тросом к трактору и тащил проволоку в Гаркуши.  Мотки проволоки налетали на противотанковые мины, которая вспоминала свои обязанности и убивала тракториста.

Я, уже помню, как в 51 году мы отыскивали эти мины и прятали в лесополосах. А затем, когда приезжали сапёры, мы перетаскивали мины к ним. Просили разминировать и дать нам крышки мин. Это были лучшие поилки для кур. Саперы нам отдавали крышки мины, угощали сахаром. Затем тротил складывали у обрыва Таманского залива и перед подрывом, объясняли в укрытии, чтобы рот открыли, тогда от взрыва барабанные перепонки не лопнут. Но буквально через год, вместо похвал, саперы нас стали ругать, объясняя, что они должны искать мины, понимая, что много мальчишек от подобных работ погибали.

Мы тогда нашли другое развлечение, бегали в окопы, и искали лимонки и немецкие гранаты с деревянной ручкой. Гранаты бросали с обрыва в воды залива. После взрыва спускались и бежали собирать рыбу взрывом оглушенную. Вероятно, до сей поры искали бы гранаты, но однажды, наши друзья Андрюша Григорьев, Витя Орлов решили самостоятельно разобрать лимонку. Граната то своя, чего бояться?  Погибли оба. У тети Григорьехи, Андрюша был самый малый из 5 детей. На горе она помешалась рассудком и начала следующего сына везде водить за ручку. Витя был старше нас на 4 года и это вождение его за ручку стесняло. Он плакал, просил, чтобы мама отпустила, но напрасно. Сразу мы посмеивались, но впоследствии осознали, что либо мы прекращаем гранаты таскать, либо нашим родителям таскать будет за ручку некого. Поэтому впоследствии мы были благодарны маме Андрюши, что сохранила нам жизнь.

Ходить в окопы мы продолжали, но только за немецкими касками. С питанием было плохо. Вот мы сразу набирали полные каски устриц, которых в заливе было неимоверно много. Затем заливали морской водой и подвешивали над костром. Подвешивать над огнём каску, которую носил русский солдат, такое никому не могло прийти в голову. Вода закипала, видя, что устрицы все раскрылись, каску опускали в морскую воду, устрицы быстро остужались, вода сливалась, и мы приступали к «объеданию». Вкуса я так и не запомнил устриц в детстве, ибо коллективная обжираловка подталкивала к тому, чтобы устрица в желудок заскакивала не пережеванная. Затем шли в парк и кушали калачики. Когда играли в казака разбойника, все хотели быть лошадью, чтобы кушать травку? Заготавливали травку для «лошадей», казелык. 

        При Сталине брали подоходный налог с каждого плодового дерева. Яблоня родит через год, а, проверяющие налоговики, почему-то этого не знали, вроде с Марса засланные. Вот бабы и вырубили все плодовые деревья. Кубань, а растут акация, маслина дичка. Я так полюбил гроздья акаций, что уже став взрослым и живя в Казахстане, привезу сыновей на Родину, кушаю с удовольствием акацию. Предлагаю сыновьям и слышу в ответ: - «Мы, что, коровы?»
 
Тяжела была жизнь послевоенная, но прелести её заключались в том, что хоть и были из 20 мальчишек у 3-4 отцы, вернувшиеся с фронта живыми, но они нас всех воспитывали. На праздники люди всем совхозом собирались в парке,  устраивали массовые гулянья. Жили одной семьей, дружно.  Дружба эта началась в годы испытаний. Немцы, после сбора урожая, весь совхоз вывезли в Крым на добычу соли, а уже из Крыма стали отбирать семьи и вывозить в Германию.

Когда в 1992 году Ельцин издал указ о приравнивании несовершеннолетних узников к участникам ВОВ, моя двоюродная сестра, Валя Гражданкина, получила удостоверение. А её брат Виктор, переехавший за 8километров в Керчь, эту льготу выбить не смог? Потому, что они с родителями были только в Крыму, и правительство украинское заявило Виктору, что живёшь в Крыму и требуешь это называть жизнью в концлагере?

Не дожил братишка до освобождения Крыма? Этот праздник сравнить можно только с Днём Победы, с которым я и поздравляю всех воинов СССР, живущих и погибших за наше освобождение.   




Рецензии