Отражение во вьюге

Упорно двигаясь вверх по крутому заснеженному склону, я боролся со свирепствующей стихией. Ледяной ветер обжигал мне лицо и забрасывал меня рассыпающимися комьями сухого снега. Местная природа совсем не привыкла к гостям. И не мудрено - они бывали здесь не чаще, чем раз в десятилетие. Ведь мало кого может заинтересовать старый, обветшалый  деревянный дом , вмерзший в оцепеневшую, мертвую землю на высоте нескольких тысяч метров.  Даже те, кому удавалось рассмотреть с подножия его заснеженную крышу в ясную погоду, просто пожимали плечами и уходили по важным делам. Кому мог прийти в голову вопрос, откуда он там? Кто его выстроил, кому понадобилось жить в таком неудобном месте? Эти загадки не давали мне покоя долгое время, и наконец, спустя много лет, я решился на это восхождение.

На мгновение остановившись, я поднял взгляд к краю склона. Через снежную пелену я разглядел наполовину разрушенную печную трубу. Вдохновленный близостью долгожданной цели, я стал карабкаться еще быстрее, хотя и увязал в снегу по колено.  Клубы пара, которые я выпускал, были столь огромны, что даже слепящая метель не могла развеять их сразу. Спустя несколько минут тяжелого подъема, я поставил ногу на более-менее ровную землю и поднял взгляд на заснеженную хижину. Черная, ветхая древесина. Пустые неровные оконные проемы. Давно прогнившая тяжелая дверь, еле различимая в сугробе, висела на одной петле. Постепенно продравшись к ней, я стал ворочать ее туда-сюда, чтобы освободить проход . Вскоре проем стал достаточно широким, чтобы в него можно было пролезть. На мгновение я прикрыл глаза и глубоко вдохнул, а затем тяжело ступил внутрь...

Из засвеченного дверного проема, расположенного за позолоченной рамой, мне навстречу  в дом заходит сгорбившийся силуэт. В точности повторяя каждое мое движение, он приближается ко мне, и я начинаю разбирать черты лица. Уставший, но в тоже время дикий взгляд, полный азарта и бесконечного одиночества. Густая черная щетина, цвет которой с трудом угадывается за слоем чистого снега. Тяжелое, хриплое дыхание. Человек подходит вплотную к стеклу. Беспечное рвение спокойно сползает с его лица. Он мертво улыбается мне. Потом поднимает руку и вдребезги разбивает хрупкое потемневшее зеркало. Осколки с трагическим звоном летят на гнилой пол.  "На этом все. Мы закончили". Потираю ушибленную руку и выхожу из дома, обратно в бушующую метель. Полет. Единственной целью моего путешествия был минутный полет вниз. Одна минута безумства.

Одна минута бездумной свободы.