О лекции Алексея Машевского на портале Лекториум

На просветительском портале «Лекториум» записан цикл лекций, в том числе и по русской литературе. Идея, возможно, неплохая, только странно, что физики решили критиковать лириков, да еще каких!
Один из лекторов, господин Алексей Машевский, представил вниманию студентов двухчасовую лекцию о творчестве М.Ю. Лермонтова , чье двухсотлетие отмечала Россия в прошедшем 2014 году. И это стало, вероятно, его скромным (но от всего сердца!) подарком к юбилею поэта – этаким пожухшим, но еще колючим «венцом терновым», небрежно брошенным к подножию памятника великому Мастеру.
Не вдаваясь в детали построения лекции (а уловить принцип подачи материала не так и просто: фрагменты жизни и творчества Лермонтова низвергаются на слушателей хаотично), стоит перейти сразу к комментариям. Вступительная часть лекции знакомит студентов с отвратительным характером Лермонтова: он был избалован до предела, привык главенствовать, не считаясь с иными мнениями, но уже в пансионе и университете понял – он теперь не главный… Так говорит лектор. Да, юный Михаил – взрывной, резкий, излишне прямой. А разве все великие (или себя таковыми считающие) были  идеальными? Идеальных вообще не бывает: были ли близкими к идеалу Некрасов и Достоевский, Тютчев и Фет, Маяковский, Есенин?… Но к по-настоящему смертному греху поэта г-н Машевский причисляет всколыхнувшее всю Россию стихотворение «Смерть поэта». Возможно, вся читающая Россия 19-го века обладала исключительно дурным вкусом? Все были полными профанами в поэзии? Ведь стихотворение-то было принято на ура!
А вот господин Машевский как раз с ними и не согласен. Он читает «Смерть поэта» (отнюдь не наизусть, а жаль) по книге, и то с ошибками и извинениями. Слушатели узнают, что половина стихотворения – «вода», «море лишних слов», «штамп на штампе». И штампы эти – «мертвое место в стихотворении», а Михаил Юрьевич, по мнению лектора, вовсе и не думает в это время о Пушкине. «Пушкин перевернулся бы в гробу, услышав это стихотворение»,- делает вывод оратор, ибо для Лермонтова-то вообще «Пушкин – десятый вопрос».
Господина Машевского  радует эмоциональная окраска стихов поэта, «яркая, бьющая через край, выше, чем у других …» Но и здесь обнаружил он неувязочку: стихи-то, оказывается, писались с холодной головой, в них много заимствованного и «всякой солянки»; в ранней лирике Лермонтова ( а была еще и поздняя, после 26-ти прожитых лет?) воздействие эмоций преобладает над смыслом.  Видимо, этого самого смысла и не может понять суровый критик в строчках:
             А вы, надменные потомки
             Известной подлостью прославленных отцов…

Именно это место считает Машевский «чудовищным», он никак не может расставить по местам  «пазлы», а ведь дело-то всего в безобидной инверсии: потомки отцов, прославленных известной подлостью… Оказывается, что это некая риторическая фигура из поэзии 18-го века…
И еще один смертный грех обнаружен у 23-х летнего поэта. Да, юный автор использует эмоциональный напор воздействия на читателя, прием «возбуждающей речи». И критик готов считать это открытием  Лермонтова! Но тут наносится следующий удар давно усопшему гению: путем долгих и кропотливых исследований жестокий автор лекций выяснил, что ни Бестужев, ни Подолинский (а это величина?), ни зрелый Жуковский, ни Пушкин – никто из них никогда не был так «маниакально зациклен на себе»,  как Лермонтов. Ведь он, по мнению господина Машевского, «писал о себе, любимом, километрами». Контакт же с читателями поэт нашел, удачно эксплуатируя идею возвышения собственного Я. И снова мудрый вывод не заставляет себя ждать: «Держаться на собственном Я невозможно долго, от этого  СЕБЯ можно устать»..
Поражает и рассуждение лектора о гибели Михаила Юрьевича. Ведь Мартынов, оказывается, хочет не смерти Лермонтова, он просто считает, что его «необходимо приструнить»… И «приструнил» же, подлец: с расстояния в шесть шагов выстрелил в грудь поэта… Выстрел не мог не стать смертельным…
Беспардонные нападки на молодого поэта не делают чести одному из лучших преподавателей Санкт-Петербурга – именно так позиционирует лектора руководство портала. Но если настолько некорректна лекция лучшего, то что же сказать о лекторах «средней руки»? Мне жаль петербургских студентов – уж простите за откровение.
Господин Машевский не оригинален в своих нападках на великого поэта, которого современники называли «русским Гете». Среди пытавшихся дискредитировать блистательного юношу был литературный критик Николай Зубков. Он тоже искал промахи и провалы в произведениях Лермонтова. Великий правдолюбец и, вероятно, зоркий зоолог-любитель, он на полном серьезе в статейке «Лермонтовские ошибки» сообщил, что поражен неточностью (о ужас!) фактической. Обнаружив в поэме «Демон» строчки:
И Терек, прыгая как львица
С лохматой гривой на хребте…
Зубков возликовал и не преминул заметить: «У львицы нет гривы, да и у льва она  растет совсем не на хребте…»- вот что значит зоркое око! Очень ценное открытие настоящего критика!
Но были другие, деликатные, корректные, поистине интеллигентные знатоки. Настоящие литературоведы.
Всю свою жизнь блистательный исследователь-лермонтовед  Ираклий Андроников бережно и кропотливо занимался изучением творчества так рано ушедшего из жизни поэта. Он сумел понять, что Лермонтов «мятущаяся душа», исполненная противоречий,а жажда действия – главная черта как лермонтовских героев, так и самого поэта:
Что без страданий жизнь поэта?
И что без бури океан?
Лермонтов ощущал в себе поэтический дар – «страшную жажду песнопенья». Да, в нем жило чувство собственной исключительности. А разве не был он исключительно талантлив? Да, его первые стихи были подражательными. Разве только у него? Этим в первых своих пробах пера грешили и другие (хотя бы такие разные Пушкин и Есенин). А о своей исключительности  сообщали читателю очень многие: Пушкин «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», Есенин: (…говорят, что я скоро стану знаменитый русский поэт…»), Северянин («Я, гений Игорь Северянин…»). А чего стоит дерзкий манифест «Пощечина общественному вкусу» - творение молодого Маяковского и К?»  Или  Хлебников, который в «Автобиографической заметке» к своему сборнику «Я для вас звезда» признается, что «многие Хлебниковы» в роду «отличаются своенравием и самодурством».
Ваша лекция (вторую ее часть слушать было уже невозможно) прозвучала, но не войдет она в историю русской литературы или критики.
А вот 23-х летний юноша, написавший на едином дыхании «Смерть поэта», на следующий день, как теперь принято говорить, проснулся знаменитым. Небрежные и желчные слова о великом поэте не сотрут в памяти читающих разящих завершающих строк, заклеймивших навеки «жадною толпой» стоящих у трона палачей «Свободы, Гения и Славы»!
Лермонтов прекрасно понимал, каковы будут последствия этого выпада, но не отступил.
Вопрос к автору лекции: «А вы могли бы?» Или гораздо проще «обличать» тех, кого уже нет на этой земле? Это же не только вопреки истине, но и вопреки традиции: о мертвых – или хорошо, или ничего… Да еще в юбилейную годовщину.  Но на дуэль лектора вызвать некому, «приструнить» - тоже.
Можно было бы поговорить и о Тютчеве, который, пользуясь лексикой господина Машевского, «пописывал» стихи – экое пренебрежение! Или детально выяснить, в чем именно состоит  «крупная неправда, которая пронизывает все российское образование»… Но стоит ли? Пустое занятие. Вспомните Крылова:
Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник…
               
                С уважением (к Лермонтову, Тютчеву и другим великим и
                талантливым), учитель русского языка и литературы
                Татьяна Гай,  Москва, март 2015г.