Стихи 1

СБОРНИК



         
* * *
Я люблю и небо, и землю,
Суходолы люблю и ключи,
Эти низкие тучи приемлю
И слепящие солнца лучи;
Эти лужи и скучную слякоть,
И желтеющую листву,
И былинку тонкую слабую,
И склонённую низко ветлу,
И полночной Луны полуду,
И гудящие провода...
И любить до конца буду,
Мне от этого - никуда.


КОТЁНОК

Он пока лишь рыжий котёнок,
Он умеет взбираться по шторам,
Спать на наволочках тонких,
Забираться в ботинок, как в штольню
Он из блюдца лижет сгущёнку,
Он на ваших дремлет коленях,
Он во сне вздыхает о чём-то
И второй истрепал уже веник.
Да, невинны его «публикации», -
Вас не давят стальным автокаром…
Но вот вырастет – будет кататься
И орать, как ошпаренный паром.
Будет рваться дико на улицу,
А на улице блохи и кошки.
Вот тогда вам придётся нахмуриться
Из-за бывшей миленькой крошки.


* * *
Подъезд, Обшарпанные стены.
Кошачьей пахнет требухой.
И мусор, словно плед расстелен, -
Видочек, скажем, неплохой.
Площадки кто-то подметает,
Но, чистоты на полчаса,
И снова мусор щеголяет,
И влажной грязи полоса.
Прошла замурзанная леди,
Немного выпучив живот...
И здесь, на этаже последнем,
Моя любимая живёт.
По этим лесенкам бесстрастным
Пройдут и прочие чины...
Так безобразное с прекрасным
Соседствовать обречены.


* * *
А много ль поэту надо?
Да чтоб не мешали мечтать.
И чтобы забот баландой
Не пробовали омрачать.
И чтобы не унижали,
Попрёками чтоб не мучили;
Хватало ему жал этих
Под тёмными, низкими тучами.
Чинушей высокооплачиваемым
Не будет хороший поэт;
Он будет высокооплакиваемым
Помчится когда много лет.


* * *
Полёт пылинок в солнечном луче,
В луче, который так известен маю;
Куда они стремятся и зачем?
А может, так, бессмысленно играют.
А может, отогнать желают мрак,
Устав от думы о безмолвном мраке…
Шлак чёрный под ногами.
Тишь.  Чердак.
Пятно луча лежит на чёрном шлаке.

* * *
Брошен в зеркало камень,
В зеркало тихой реки.
Понаблюдай за кругами:
Как они всё же легки.
Лист задрожит стрелолиста,
Не прошуршат камыши.
Будет всё мирно т тихо,
Бабочкой воздух прошит.
Зелени буйные ткани
Тоже подвластны судьбе…
Ты этот брошенный камень,
Память – круги о тебе.

* * *
Тобой помыкает удача,
Тебя отшвырнула печать;
Обиды не стоит мастачить,
На всех переулках кричать.
Ты не уподобься барыге,
Что выцвел до потрохов…
А знаешь, бывают и книги
Погостом для вялых стихов.

* * *
Он сладостей с рук чуждых не берёт,
Забился в угол, словно бы подранен;
Проходит мимо праздничный народ,
В гидрариум  идёт и в обезьянник.
Ох, обезьяны!  Им не привыкать,
Они такие могут корчить рожи,
Сквозь сетку пальцы мерзкие толкать,
Чтоб кто-то карамельку им предложил.
Тюлени – эти тоже хохмачи –
Как ластами помахивают ловко…
Вот только с тенью слился и молчит
Зверь тот, что не подался тренировке.



В  ХОЛОДИЛЬНИКЕ

В холодильнике у Стаса
Мерзнут рёбра от матраса.
В холодильнике у Феди –
Сигареты для миледи.
В холодильнике у Гриши
Даже дно прогрызли мыши.
В холодильнике у Маши –
Банки из-под простокваши.
Подражать я им не смею –
Это глупость – подражать.
Холодильник не имею,
Что мне кошку в нём держать?



ХОРОШЕЕ  НАСТРОЕНИЕ

Нахлобучив шапку до подбородка
Иду на свидание к своей милой.
Ах, какая сегодня прекрасная погодка! –
Плюнешь в карман – и сосульку вынешь.
А кругом тополя серебристей монеты,
Фонари на столбах – словно новые лезвия.
Кто-то любит бананы, а кто-то – лето.
А я не люблю, когда в душу лезут.
Милая вышла – вся в штукатурке,
Губы как свёкла, курточка плюшевая…
И, всё-таки, жизнь – хорошая штука,
Если ты сыт и в морду не плюнули.



ШЛА КОРОВА ПО ДОРОГЕ


Шла корова по дороге,
По дороге шла корова,
Еле волочила ноги
И пылить была здорова.
И товарки её тоже
Еле ноги волочили,
И такую пыль что, Боже!
Выше туч заворотили.
И подумала корова:
Обогнать что ли подружек? -
Напылили, право слово,
Дюже крепко, крепко дюже..."
Обогнав, здоровья ради,
Зашагала самой первой;
У коров, что были сзади,
Сразу зашалили нервы:
"Как ты смеешь отрываться, -
Говорят, - от коллектива?
Если глубже разобраться -
Это очень некрасиво.
Головой напрасно вертишь -
Отпадёт, неровен час;
Чем, скажи, ты лучше нас?"
Перетрусила корова,
Метра на три и отстала,
До коровника родного
В общей куче дошагала.

* * *
Закончил жизнь свою Иуда,
От совести своей сгорел,
Он осознал свою поскудность –
Петля – предателя удел.
Свои он сребреники
И жизни уплыла ладья.
Зачем он так?
         Да разве спросишь.
А, впрочем, Бог ему судья.
Хватает пакостей и блуда,
Волков хватает и свиней.
И не один живёт Иуда
До поздней старости своей.


ЭПИТАФИЯ  ЧЕМОДАНУ

Под этим камнем чемодан.
Покой ему навеки дан.
Носил в себе он что попало,
И всё ему чего-то не хватало.
Он мог прожить на три оклада.
Зато теперь и одного не надо.


ЭПИТАФИЯ  БОТИНКУ

Остановись, прохожий, -
Ботинок здесь положен.
Мечтал прожить он двести лет,
Глубокий оставляя след.
Но часто так случается –
И месяца прожить
Не получается.


КРЕСЛО  И  ТАБУРЕТКА

Да, кресло вам не табуретка,
И если ставят рядом их,
То очень редко.
Но если разобраться, так, как надо,
То и другое предназначено для зада.

* * *
Христос въезжал в Иерусалим,
А мог туда и не въезжать,
И не случилось, может быть,
Тех крестных мук,
         как знать, как знать.
Но мог ещё вернуться он,
Вернуться мог он с полпути,
До старости прожить при том,
Неярким огоньком светить…

Ты тоже что-то в сердце нёс,
Да вот беда, да вот беда…

В Иерусалим въезжал Христос,
Он должен въехать был туда.

* * *
Недолго живут недоноски,
Короткое их кино,
Уродством иные броски,
Здоровья им не дано.
Откуда вы, торопыжки?
С каких сорвались концов?..
Мне жаль вас,  бледные книжки,
Мне жаль ваших бедных отцов.

* * *
Гениальность - болезнь такая -
Как чесотка, а может и хуже.
Молодым она очень мешает,
От неё я страдал тоже.
Я взлетал от хвалы и лести,
И не очень спешил спЕшиться.
А теперь ни в каком месте
У меня не свербит, не чешется.

* * *
В городе скучных заборов,
Смешаны с сажей снега,
Жизнь доживу я скоро,
Чтобы уйти навсегда.
Много ли нажил-добился,
Что оставлю живым?
Или уйду, как явился,
Будто бы не прходил?
Отвеселюсь и отстражду
С ветки листву оброня…
Строчки оставлю - не важно – 
Переживут ли меня.

* * *
А стерню трактора не вспахали,
Задержались в этом году;
Ходят-бродят вороны стаей,
Разговаривают на ходу.
Набивают свои утробы,
Утрамбовывают зерно.
А зимою будут сугробы,
И зимою долго темно.
Так живут, по таким  законам,
Видят смысл лишь в таком труде…
А о чём говорят вороны?
Да известно о чём – еде.

* * *
Грязь орёт, исходит матом,
Колея кипит.
Нелегко беднягам скатам
На таком пути.
Тучи – серые бульдоги,
Вот-вот упадут.
Лишь ошмётки от дороги –
Глина там и тут.
Наш облезлый битый «Пазик»
Через лужи прёт.
Непонятно как пролазит,
Силы где берёт.
Доберёмся ли до Сима
Не сорвав свой пуп…
Так и матушка Россия
Ищет твёрдый путь.


БЫВШИЙ ДОБРЫЙ ПЁС

Пёс хвостом пушистым
Ласково вилял,
Всём свои кудряшки
Гладить позволял.
Хвост ему хозяин
Напрочь отрубил,
Битого, бесхвостого
К будке посадил.
Долгими ночами
Пёс скулил и выл, -
Цепь изгрыз зубами,
Будку повалил,
Укусил хозяйку,
Кур перепугал,
Вырвался на волю
И бродячим стал.
Грубость помнит стойко,
Злобен взгляд и кос.
Бродит по помойкам
Бывший добрый пёс.


Я  ХОЧУ  БЫТЬ…

Я хочу быть хвостиком собачьим,
Не кошачьим, и не как у рыбки.
Я хочу висеть, когда ты плачешь,
И вилять, когда с тобой улыбка.   
И пусть буду я совсем облезлым –
Много раз меня таскали в драку.
Только ты погладь рукою нежно
Эту непутёвую собаку.


* * *
Какая ночь!  Какие небеса!
Кусты безмолвны!  Пруд зеркален!
И ветер с вечера в опале,
В опале и людские голоса.
А я по берегу уснувшему брожу,
Я от тревоги вовсе  не свободен.
Наверно, потому люблю я тишь в природе,
Что в сердце у себя  не нахожу.

* * *
Пролетели дикие гуси
Потревожив домашних гусей.
Сверху глядя- деревья как кустики,
А людей хоть сквозь сито просей.
А домашние белые жилятся,
Только их не пускает земля –
«Так чего вы галдите, жирные,
Оглушаете криком поля?»
Глядя в след улетающим замер я,
И хлестнула незримая плеть:
Я бы тоже согласен за море,
Только море мне не одолеть.


БРОДЯЧАЯ  СОБАКА

Бродячая дворняжка
Соломенного цвета;
Ох, как ей стало тяжко
Жить в странном мире этом:
Едва таскает ноги –
Найдёт кусок едва ли:
Двуногие дворняги
Помойки оседлали –
Двуногие иетти
Обросшие щетиной…

Как плохо жить на свете
Ненужною скотиной.

* * *
Вновь вопрос, а вокруг стены,
И нельзя мне уйти от стен.
Человек – это тоже растение.
Это тоже, но не совсем.

Можно спать пообедав плотненько,
Не тревожа высоких тем.
Человек – это тоже животное.
Это тоже, но не совсем.

Не один я так вот построен –
Отыскать рвусь потерянный след.
Человек – что же это такое?
Есть вопрос, но ответа нет.

* * *
А если соловьёв не станет:
Исчезнут разом, навсегда?
Наверно в организме стали
У нас прибавится тогда.
И печень вздуется от жёлчи,
Отяжелеет от камней…
Ах! Не пророчьте, не пророчьте!
Пусть будет вечен соловей!


СПИСАННЫЕ  ВАГОНЫ

Стоят вагоны в тупиках,
Стоят – колёса ржавые;
Прочесть не трудно на боках
Их, надписи корявые:
«Не подлежат ремонту».  Да.
Или короче: «Списанный,
Теперь загнали их сюда
Не церемонясь втиснули».
Здесь нет доски, там нет доски,
Кругом железо мятое,
Почерневшие бруски,
Крепления щербатые…
И нам года намнут бока,
Вползём в тупик дырявые.
Напишет времени рука
Слова свои корявые.

* * *
Ему бы ягод горсть набрать, -
Он за топор, и он – без промаха…
И щепки в стороны летят,
И на земь падает черёмуха…
Нет, не поспели – вяжет рот,
И сохнет чернота металла…

Ну,  вот ещё один урод
Наелся ягод до отвала.


РАНЬШЕ И ТЕПЕРЬ

Марью Алексеевну
Нынче позабыли.
Ах! Какие глупые
Люди раньше были:
В церковь шли гурьбою,
На что это похоже?
Пушкина угробили,
Лермонтова тоже.
Герцена загнали .
В нору как енота.
А кого подняли? –
Каткова обормота.
Даже слова честного
Не было в строке,
Цензор был на цензоре
С цензором в руке.
Заламывали руки,
Зажимали рот.
До чего был глупым
В старину народ.
Наконец мы дожили –
Тьму затюкал свет.
Жалко новых Пушкиных,
Лермонтовых нет.

* * *
И я дожил до ветхости –
Осыпались ресницы.
Тянулись раньше вехоть то
Почти до поясницы.
Глаза носил хитрющие
Не зная простатита,
И морда вопиющая
Искала ноги чьи-то.
Потом я был обжёнен.
Теперь я не отчаян,
Ртом невооружённым
Ем хлеб, мочённый в чае.

* * *
У куполов росли берёзки,
Хранился в алтарях мазут…
Крикливою эпохой скользкой
Теперь как будто не ведут.
Не  наполняют каталажки
За почитания Христа,
Не прячут трупы по овражкам
И не злобеют от креста.
И времени прошло немного,
Заметно изменилась власть.
Но убивает в людях Бога
Безумная к наживе страсть.

* * *
Река течёт не по прямой,
Река течёт не по линейке;
Ты распрямить её посмей-ка:
Нет больше глупости такой.
А жизнь твоя не велика,
Ей навязать сценарий можно,
И выправить реку не сложно…
Что это будет за река?

* * *
Сорвался камешек с откоса
И угодил в речную глубь.
Как всё обыденно и просто:
Увидел, отойди, забудь.
Да, вон на берегу их сколько!
Что жизнь? – падение в проём…
Я ухожу тропинкой скользкой,
Иду и думаю своё:
Вот так шагать – чего есть проще,
Бросая взгляды на цветы…
А этим камешком упавшим
Сегодня мог бы быть и ты.

КИСТЬ

Передавать кисть может живо
Берёз ажурность, трепет ив,
Неторопливых рек извивы
И поля золотой залив,
Морщинки добрые в портрете,
И блики яркие в зрачки,
И посетивший сердце ветер,
И стёкла толстые – очки,
Усталость, мудрость, утешение
Задумчивого старика,
И даже важное решение,
Которому прожить века.
Передавать кисть может живо
И нынешний, и прошлый быт.
Но если кисть хитра и лжива,
То лучше ей мочалкой быть.


ВИТРИНЫ

Неон горит. Сверкают иномарки.
Куда желает сердце – подрули.
В кожанках подозрительные парни.
И рациями ходят патрули.
И девицы – хоть с чёртом за валюту –
В отель, мотель, бордель,               
                да хоть куда.
А в казино и весело,  и людно:
«Прошу вас делать ставки, господа!»   
Витрины: ах вы глазки и желудки! –
Соблазн великий – шагу не ступи.
А манекены чем не проститутки:
Купи-купи-купи-купи-купи!!!

* * *
Как хорошо бабуле Лене –
Схоронят в полиэтилене.
А для таких, как баба Лена,
Хватает полиэтилена.

* * *
Мы вчера у ресторана
Видели токсикомана.
Он стоял, открыв свой рот…
Здорово газил завод.

* * *
Нет, не новое течение –
Водку жрать до умопомрачения.

* * *
Было времечко когда-то:
Мы  -  бедны, страна – богата.
С перестройкой, вот те на –
Победнела и страна.

* * *
С точки зрения свиньи –
Все должны визжать: и-и! 

СВОЙ ПОЧЕРК

Говорят: «Ищи свой почерк,
Но не так: «верхушки на…»,
Не хватай изящный росчерк
Александра Пушкина,
Не дыши дыханием Фета,
Не тяни у Тютчева;
Это Лермонтов – комета,
Не изладишь лучшего.
Пой с вином и без вина,
Но Всевышним велено:
Плачь, гитарная волна –
Это от Есенина.
Не тревожься
        вьюжным  Блоком,
не люби Ахматовой…»
Это ж надо так жестоко –
Знай на ус наматывай.
Мандельштам, Рубцов,
               Набоков,
Гиппиус, Цветаева –
Вот потоки, так потоки,
Водопады – стайеры!
Заняты Олимпа ниши –
Кто умеет  - по небу…

Но, а ты, что ни напишешь,
Всё сопрёшь с кого-нибудь.

* * *
И ветер кажется холодным,
И грязь дорожная не там,
И цвет небес не очень модный,
Но как бетонная плита,
И вычурны дорожки сада,
Не там посажены кусты…
Да всё устроено как надо,
Но лишь не так, как хочешь ты.

* * *
Христос из храма
Выгнал торгашей,
Он возмущён был
Наглою породой…
Недалеко ушёл
Иисус от входа, -
Там снова
Торговали те,
Кого он гнал
Взашей.

* * *
Икар летел, махая крыльями,
И мир его дивился  взмахами.
Икар летел, летел над крышами,
А снизу люди громко ахали.
А снизу люди громко охалил;
Летел он, наслаждаясь криками,
И крылья были те из воска,
А перья были в воск натыканы…
Потом пошли «Бураны» с «Шатлами»,
В них с птичьими нет сходства взмахами.
И сколько бы они ни шастали,
На Икара крепко смахивают.

ВОКЗАЛЬНЫЕ

Мои дела не так плохи.
Пишу на лавочке стихи.
Супруги потные сидят,
Едят и на меня глядят
Опасливо: а вдруг я вор,
А вдруг уже я что-то спёр.
Отодвигаются мешки,
Где колбаса свилась в кружки,
Где рыба красная лежит,
Уже за шкуру не дрожит.
Друзья, друзья, не вор я, нет,
Не уведу у вас обед.
Я здесь живу, вокзал мой дом…
Вы пищу жуйте-то ладом.
От не дожёванных колбас
Изжога может быть у вас.
И ни к чему здесь страж порядка,
Я безобиден как стерлядка.
Я нынче сыт, как никогда:
В желудке плещется вода,
Простая чистая водица.
Мне нечего её стыдиться.
Мне, не до личной требухи.
Пишу вокзальные стихи.

ЗАБОТЫ

Заботы вечные тиранят:
Ушла жена…Башмак с дырой…
Два дня шипит на кухне, в кране, -
Хожу к соседям за водой,
Носки не стираны, рубашки
Отпасть грозятся рукава;
Хотел себя отправить к Дашке,
У той своих забот гора.
Жена вернулась – грохот, стирка
И голос не по-женски груб –
Об этой Дашке подковырка,
А я, клянусь вам, однолюб…
Кручусь – с работы на работу,
Покоя нет и тишины,
То в школу из-за обормота –
Сынули – баловня жены.
То в жилконторе моют кости
(Там могут создавать уют),
То цены, хоть кипи от злости,
Получка – куры заклюют…
Вот так верчусь на белом свете,
Не укротима жизни прыть.
И как-то даже не заметил,
Что гроб пора мой выносить.

* * *
Мол, человек от обезьяны.
Мол, от собаки, от осла.
Мол, оттого-то в нём изъяны,
И тем изъянам нет числа.
То квакнет он, то кукарекнет,
То головой кого боднёт.
От обезьяны человек, мол,
И обезьяною помрёт.
То с бодуна залезет в лужу,
То растворится в массе рыл…
Кому-то непременно нужно,
Чтоб человек скотиной был.

ЧИСТЫЕ КЛЮЧИ

И даже в очень пасмурные годы
Из-под земли бьют чистые ключи,
Рождённые не по велению моды,
А потому что правда не молчит.
И пусть их забивают злым коменьем,
Забрасывают мусором глухим,
К лучам они пробьются, тем не менее,
Для радости, а не для чепухи.
И понял я – напрасно забивают
Источники хамьё, лжецы, жульё…
Ключей ненужных, грязных не бывает,
И это сердце радует моё.

* * *
Замёрзли автобуса стёкла,
В щели двери сифонит.
Мало народа. Блёкло.
Холодно, скучно в салоне.
И вот на одной остановке
Набилось народу до лешего:
Ругаются, ахают, охают…
Но охать лучше – чем пехом.
И стёкла оттаивать стали,
По стёклам струит осторожно…
Часто ругаем стаю,
А без неё невозможно.

ПРОВЕРЕННАЯ НАЖИВКА

На ласку клюнет и пескарь…
Потом – уха, для хитрых харь.

ЭТО ЕЙ БЛИЖЕ

Лисе не льстят дары аспирантуры.
Ей производство ближе, там, где куры.

КРИЧАЛ

Сосед кричал в дни непогоды:
«Свободы дайте мне! Свободы!
Теперь тихонечко в усы
Бормочет: «Дайте колбасы».

ПО ПОВОДУ ШОКОВОЙ ТЕРАПИИ

Экономист с суровым оком
Пугает зря нас этим шоком.
С тех самых пор, как нас родили,
Мы из него не выходили.

* * *
В каждой женщине Сафо.
Это вам не «Ля-мо-фо».
Но любови страстной жаждая –
В море бросится не каждая.

* * *
Испокон так повелось:
Руки вместе, ноги врозь.
Перестройка – это так:
Был порядок, стал бардак.

* * *
Говорят, что новый русский
Пить не будет без закуски.
Но, а старый русский как?
Выпить тоже не дурак.

* * *
Я могу весь день не кушать,
А сидеть Чубайса слушать.
Колоритный габарит:
Калорийно говорит.

* * *
Не жми так сильно на педали,
Стремясь в заоблачные дали.
Не отвечай на этот зуд,
Наступит срок – и так свезут.

* * *
Кипит соседка, в мыле даже:
«Что это?! Нет жиров в продаже!» -
«Кончай, бабуля, не груби, -
Бери заморский плод «Оби»».

* * *
Зарубежный капитал
Наш прилавок напитал.
А любимый мой завод
Без работы круглый год.

* * *
Приобрёл собаку Сёма,
Привязал к дивану дома.
Нынче тёща, и жена
Лают меньше чем она.

СВЕРЧОК

Ночь теплее пуховой шали.
Ну, выписывают сверчки! –
Возомнили себя соловьями
Тараканистые простачки…
Вот и я в соловьи рвался,
Загоняя бумагу в гроб.
А на деле сверчком оказался.
Ну и ладно – зато не клоп.

* * *
И солнце тоже не без пятен.
Спецы твердят: «Рехнулся, спятил!»
Опять без меры гуталиня
Они твоё склоняют имя.
Мол, ты такая и сякая,
И пыл у них не иссякает.
Давно ль отмылись от навоза?
А вот о чистом паровозят…
Да я и сам не рафинадный.
«Придёшь? Я жду,,,
Всё будет ладно»,

* * *
Птица птицею зовётся
Лишь тогда, когда поёт,
Если песня в сердце бьётся,
Вырывается в полёт.
А когда она устала,
И запряталась в траве,
Что там от неё осталось? –
Перья, клюв да лапки две;
Просто крохотный комочек
Между сучьев и коряг,
Между листьев, между кочек,
Меж забот и передряг.
Ну, зачем ей, птице, слава
И эстрада, и печать?
Лишь бы сердце не устало
Песню новую начать.

* * *
И встревожен, и озабочен,
Угнетает, пугает мрак…
В тёмном небе звёздные строчки,
Я, простите, читаю так:
«Города человек озвездил,
Кто же небо озвездил тогда?»
Очень часто мне в голову лезли
Эти мысли, как в суп борода.
Здесь ничто не даётся даром:
Мозг и руки мозоль до дыр.
Если труд – нашей жизни начало –
Трудно верить в не созданный мир.

СИНИЦА

Повсюду снег искрится.
Народ кругом снуёт.
На веточке синица
Восторженно поёт.
У всех свои делишки:
Кто рысью, кто шажком,
А озорной мальчишка
В неё швырнул снежком.
А мог остановиться,
Открыть глаза и рот.
Ведь, всё-таки синица
На веточке поёт.

* * *
Звучало слово «Революция!» -
Так, как «Цветущая акация!»
А получилось –экзекуция,
А получилось – ампутация,
А получилось – лес в валежины,
А получилось… так и далее…

Вставало всё на круги прежние
После кровавой вакханалии.

ЛЮБЛЮ Я ЛАСКОВЫХ СОБАК

Люблю я ласковых собак –
Собачий вислоухий брак,
Которых как ты ни тряси –
Не зарычать, не укусить.
А улыбнись, да помани –
И руки вылижут они.
Слоняются у чьих-то ног:
Погладят здесь,
             а там – пинок.
Мне нравится такой народ –
Бесхозный,
       бесконтрольный сброд.
А почему?  Не знаю я.
Возможно, мы чуть-чуть
            родня.

* * *
Где достать бы миллион,
На куриный, на бульон?
Не подашь ли, дедушка,
Буду есть без хлебушка.
               
* * *
Подрабатывает бабка,
Ей на пенсии не сладко.
Робит сразу в трёх местах…
«Подайте мне, ради Христа!»

* * *
Дали деньги бабке с дедом.
Внучка, Жучка, кошка – следом.
Даже мышка, даже репка
В стариков вцепились крепко.


* * *
Наконец, приняли меры:
Будем все миллионеры.
Да, с такими мерами
Быть миллиардерами.

* * *
Не юрист, не математик,
Не порхающая птица.
Я могу сказать без мата,
А могу и материться.
Я уйти могу с рассветом,
Я могу вернуться шатким,
Радостным, полураздетым,
И без денег, и без шапки.
Ты с досады на пол плюнешь,
Негодуя с с фронта, с тыла.
Шапку может и куплю я,
Лишь бы ты меня простила.

ПЁС  ЛОХМАТЫЙ

Вот бегает щенок лохматый,
На вид и радостен и мил.
Вчера его дворняжку-маму
Автобус толстый задавил.
И вот щеня сегодня в полдень
Нашёл у лужи пирожок…
Картинки городской не портит
Жующий пирожок Дружок.
К зиме и он заматереет,
И будет очень славный пёс,
Коль и его не одолеет
Автобус этот дубонос…
Морозно будет, шерсть клоками.
Потом опять придёт весна.
Такая жизнь. Она такая:
Сонливорадостногрустна.


Я НА ЖЕНУ НЕ ОБИЖАЮСЬ

Я на жену не обижаюсь -
О, Господи, меня прости!
Таких словечек нарожает
Если сумею довести.
И мухомор я, и мочалка,
Небритый еж, и дикобраз
Трещалка, чалка и мочалка,
И слон хромой, и унитаз.
Я и тюлень, и шавка злая,
И шифоньер, что на дрова...
Да кто её голубку знает,
Возможно, в чём-то и права.

* * *
Наши земные цели,
Как их ничтожен груз;
Как высоко из ценим,
В глупь забираясь не в глубь.
Стоит ли « медью» гордиться?
Стоит ли мелочь борьбы?..
Видно, всё прояснится
Там, за порогом судьбы.

* * *
Оно наивно богоборство,
Как под лопатою червяк.
Ты слаб – хоть мускулы  напряг,
Хоть закали своё упорство.
А что такое атеизм? –
Самовнушение от страха…
Горит парадная рубаха.
Срывается булыжник вниз.

* * *
Ай, люлюшеньки-люли –
С денег бы убрать нули.
Но, а если не поможет –
Остальную цифирь тоже.

* * *
Сказать мужчине «нет»
Не торопись, драгая,
А если скажешь «да»
Потом. А с ни уже другая?

* * *
Обещал милой того –
Шубу, только и всего.
Вот прошло всего полгода,
Нет ни шубы, ни его.

* * *
Ну и что, что милый кос,
С черенок лопаты нос.
Вот пропьём его квартиру,
И тогда другой вопрос.

* * *
Бабка стала у витрины,
Видит бабка мандарины.
Из платка достала трошки
И взяла кило… картошки.

* * *
Грозить инспектор долго мог:
«Мы всё равно возьмём налог!» 
Бери, инспектор, не кричи,
Вплоть до анализа мочи.

* * *
В гастроном припёрся дед,
А в кармане денег нет.
Почесал под кадыком,
И на выход прямиком.

* * *
Насмотрелся дед порнухи,
Спичкой ковыряет в ухе.
И кричит: «Эй, ты, поганка,
Бабка, ты не лесбиянка?»

* * *
Объявил суверенитет
Личной бабке старый дед.
Бабка не сварила щей,
Начал сохнуть как кощей.

* * *
Нам советуют мудрилы
Сдать Японии Курилы.
Да, выходит, докатились,
Довладелись, доКурились.


ИСПОВЕДЬ

Не поэт российский я ли?
Не опара на вине?
Лиры все поразбирали –
Балалаечка при мне.
Балалайка, балалайка,
Побренчи, а я спою,
Выйдет песенная байка
Про дороженьку мою.
Ох, когда-то, с полной тягой
Загорелся рифмовать,
Над беднягою бумагой
Мог до ночи колдовать;
Никому не доверял я
Разноцветия мечты:
Ковырял я, ковырял я
Под Есенина почти.
Но не скрыть синяк под глазом,
Всё равно его видать:
Тараканом кто-то слазил
В синюю мою тетрадь.
Так родные догадались –
Подковырочки  как град –
Улыбались, ухмылялись:
«Вот писатель, - говорят. –
В школе славушка балбеса.
В распре с матерью, отцом.
Для чего, скажи, словесы
Вздумал складывать столбцом?
На кой грех усердия эти –
Время втаптывать в навоз?
Вон бумаги напоэтил,
Целый лошадиный воз.
И какая в том охота –
Так бумагу мордовать?
Или в школе обормоту
Стали в школе задавать?
Мать из тела тянет жилы,
Полуинвалид  отец,
Тебя оболтуса кормили,
Докормили,  наконец.
Погляди: нашёл заботу –
До утра гоняет свет.
«Гименеи да Эроты» -
Трижды долбанный поэт…»
Балалайка, балалайка…
Грусть, как бублик – пополам…
Звуков озорная стайка…
Сердца пьяного обман.
Нет давно отца на свете,
Мать недавно схоронил,
Скоро по тридцатке детям,
Но страстям не изменил:
Так же мучаю бумагу,
Радость  навожу и грусть.
А когда навек улягусь,
Вот тогда переменюсь.

ПОРТРЕТ

Пригласила королева
Живописца как-то раз,
И сказала королева:
«В живописи он горазд.
Нарисуй меня в короне
Драгоценной, золотой;
Чтоб сидела я на троне,
Шкура тигра под пятой.
Нарисуешь превосходно –
Как вельможу награжу.
Плохо нарисуешь – помни,
Лет на двадцать посажу».
И пустился живописец
Королеву рисовать:
Красотою не возвысил
И морщин не стал скрывать,
Бородавку выше глаза
Посадил, какая есть,
Брови сажею намазал
И в глазницы вставил жесть.
«Это что?!! – вскричала дама,
Оглядев лица овал. –
Для позора и для срама
Ты меня намалевал?!!
Кисти отобрать и краски!
В пламя выбросить мазню!
Я  тебя за эти глазки
В каменном мешке сгною!!!»
А один придворный всё же
Про себя оценку дал:
«Как похоже.  Да, похоже,
Вот за то и пострадал».

* * *
Лошадь видел в зоопарке:
Грива, хвост и ноги-палки,
Уши, челюсти и нос,
Рот - куда ссыпать овёс.

* * *
Деда телесериал
Ухайдокал, доканал.
Лапти "скинул" милый мой,
С серией пятьсот второй.

* * *
Получила бабка чек,
Положила в валеночек.
Пой-играй моя душа,
Больно стелька хороша!

* * *
Я с горы увидел Маню.
Шла в цветастом сарафане.
Сапоги её в навозе.
Секса нет у нас в колхозе.

* * *
- А махнём в Канаду, Петь,
На секс-бомбу посмотреть.
- Ну, нашёл к чему стремиться,
От своих куда бы смыться.

ВОКЗАЛЬНЫЕ

Мои дела не так плохи.
Пишу на лавочке стихи.
Супруги потные сидят,
Едят и на меня глядят
Опасливо: а вдруг вор,
А вдруг уже я что-то спёр.
Отодвигаются мешки,
Где колбаса свилась в кружки,
Где рыба красная лежит,
Уже за шкуру не дрожит.
Друзья, друзья, не вор я, нет,
Не уведу у вас обед.
Я здесь живу, вокзал мой дом…
Вы пищу жуйте-то ладом.
От недожёванных колбас
Изжога может быть у вас.
И ни к чему здесь страж порядка,
Я безобиден как стерлядка.
Я нынче сыт, как никогда:
В желудке плещется вода,
Простая чистая водица.
Мне нечего её стыдиться.
Мне, не до личной требухи.
Пишу вокзальные стихи.

ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА

Кружился над землёю лист,
Сентябрь его неволил.
Неисправимый оптимист
Родиться соизволил.
Вселенная – огромный зал,
Судьба премноговластна.
Вот первое что он сказал:
«Как всё же жизнь прекрасна!»

А подрастая часто бит
Бывал неунывака,
Но оптимиста бодрый вид
Он не терял, однако.
И пусть из носа кровь текла
Дорожкой ярко-красной,
Его восторженность влекла:
«Как всё же жизнь прекрасна!»

Случалось, получал «колы»,
Менял на оплеухи,
Но огорчения малы,
Чтоб быть ему не в духе.
С ним мучились учителя,
Воспитывали страстно.
Ходил он по земле пыля.
«Как всё же жизнь прекрасна!»

Подрос и стал писать стихи
В весёлую расцветку.
Послышалось: «Ха-ха! Хи-хи!
Куда ты лезешь, детка?
Тебе удачу не поймать,
И светофору ясно».
Он им в ответ: «Да наплевать!
Как всё же жизнь прекрасна!»

Так он и жил – не в масле сыр.
К чему они – излишки?
Не видно на одежде дыр,
Ни шубы, ни сберкнижки,
Ни модных дорогих штиблет,
Ни  легковушки красной.
Во рту три зуба – больше нет.
«Как всё же жизнь прекрасна!»

И не засиживаться чтоб,
Другим чтоб дать дорогу,
Однажды в персональный гроб
Он ляжет, Слава Богу!
И будет тишь, и будет мрак,
Что для  живых – ужасно.
Так было, вечно будет так.
«И всё же жизнь прекрасна!»


АТЫ - БАТЫ

Аты-баты, шли солдаты
Посвящать себя войне;
Маршал впереди усатый
При наградах, на коне.
Показалась вражья туча
В чистом поле за рекой,
И усач себя не муча
Показал туда рукой.
Двинулась за ротой рота
Неприятеля крошить;
Превосходная работа:
Бить, кромсать,
 Рубить, душить!
Главный - тот на бугорочке.
Солнце жарит, духота.
За рекою дыма кочки
И не видно ни черта.
На ужасном поле брани
В дело шли приклад и нож,
Порох, штык; тесак буянил,
Кто кого - не разберёшь.
Всё смешалось: кони, люди,
Вопли, ржание и стон.
И земля тряслась как груди,
И убитые пластом.
Как коса прошлась по травам,
Как огня пронёсся вал;
Не в одном бою кровавом
Полководец побывал.
Наконец, понабежали
Адъютанты - "Враг разбит!" -
Зубы так пообнажали
И гляделки из орбит...
Аты-баты, шли солдаты
Настрелявшись, по домам,
Не убитый - каждый пятый -
Сколько радости для мам.
"Эй! Встречайте их блинами!
Искупайте их в вине!"
Полководец с орденами
Снова первый на коне.
Он цыплёнком пообедал,
Он охраной ограждён,
За блестящую победу
Снова будет награждён;
Облаков поднимут выше,
Набросают горы роз...
И в истории напишут:
"Он победу нам принёс!"



ВЕСЁЛАЯ КОМПАНИЯ

Шла весёлая компания.
Выпили и весь покой.
На углу большого здания –
Дед с протянутой рукой.
Тусклые монеты с кружке
Смотрят, сытеньких виня.
Дед стоит у самой лужи,
Голову на грудь склоняя.
А весёлый самый-самый –
Да по кружке, да ногой.
А друзья хохочут: «Саня,
Не ушибся, дорогой?»
И несчастные медяшки
Разлетелись, разбрелись.
Возмущаются старушки:
«Чем-то вам ответит жизнь!»
Саня, морщась, заявляет,
От смущения не горя:
«Он на водку собирает,
Так что вы, бабуси, зря…»
А из лужи смотрит небо,
А от лужи Санька-Лось…
В кружке и на булку хлеба
Денег-то не набралось.

ПОСТРОИЛ

Жарь, гармошка, веселей…
Жил дурак в одном селе.
Он калошей щи хлебал,
Ёлкой топоры срубал,
Творогом кормил собак,
И взахлеб курил табак.
Можно стать большим
              кретином
Отравившись никотином.
Но твердит простой народ:
Всё как раз наоборот –
Он, отъявленный кретин,
Отравил весь никотин…
Удивлял дурак не раз:
Заводил в колодце квас,
Не давал спать петуху,
В речке заводил уху,
К овцам волка приводил –
Овцеволков разводил;
Может быть волкоовец,
Овцам всё равно конец…
Завелись у дурака
Сахар, масло и мука.
Он блинов навёл опять –
Километров тридцать пять.
Ну, а может, тридцать шесть.
Будет что воронам есть…
Как-то раз, нам не понять,
Стал избу свою ломать.
Спрашивать его не стали,
Так как спрашивать устали.
Сам признался не тая:
«Для чего ломаю я?
Эту разом сворочу
И другую сколочу.
Будет у меня изба –
Во все стороны резьба!» -
«Ты сначала сколоти,
А потом развороти.
И отцову разворотишь,
И с резьбою не сколотишь…»
Не послушал никого.
Вот и вышло у него:
Посреди двора – дрова,
Выше плеч полынь-трава,
Сбоку – ветер, сверху – течь.
Дождик хлещет как картечь –
По затылку, по рукам –
В назидание дуракам.

* * *
Опушки, перелески, воды,
Цветы, трава и деревца:
Он так огромен мир природы!
Но не огромнее Творца!

Машины сложные и здания,
Бетон и мрамор для дворца:
Он так огромен мир сознания!
Но не огромнее Творца!

Картины, статуи, колонны,
Стихи, мелодии певца!
Души мир – он такой огромный!
Но не огромнее Творца!


* * *
Я как-то жил, я что-то делал,
Я слышал музыку в тиши,
Рыл ямы, бил и строил стены,
И многого не завершил.
Любил красивых и не очень,
Писал и прозу,  и стихи.
Сластолюбив был и порочен,
И помыслы носил лихи.
И всё ж душа искала лучик
Средь серого сумбура дня.
Поверьте, быть хотелось лучше,
Чем получалось у меня.

* * *
А есть ли зло на этом свете?
А может быть, и нет совсем?..
А дождь ночной? А дикий ветер,
Который  рвёт листву с ветвей?
А боль пронзённых раком клеток?
Смерть близких – это ли гроши?
Мне кажется, не зло всё это,
А испытание души.

ЛОДКИ

Избы. Огороды.
Зелень. Облака.
У причала лодки
На больших замках.
А над ними ветер,
Вспененная высь.
Цепь на каждой лодке –
Чтоб не расплылись.
Я сижу под вербой,
Дышит листьев вязь.
Вижу как плотвицы
Плавают резвясь.
Там – обрывист берег,
Здесь – совсем покат…
Я люблю рассветы,
Я люблю закат.
У меня есть солнце,
Небо и река.
У меня нет лодки
С цепью и замка.

* * *
Раньше жил Петро Колючкин
От получки до получки.
А теперь живёт убогий
От изжоги до изжоги.

* * *
Раньше пил аж дихлофос,
Только лишь шибало в нос.
А от импортного спирта
Три инфаркта перенёс.

* * *
- Что ты, Дуся, приуныла?
- Больно вздорожало мыло.
Прошлый раз брала три пачки,
Съели, больше нет в заначке.

* * *
Пётр Кузьмич завёл барбоса –
Метр от хвоста до носа.
Кто-то выкрал неспроста –
Метр от носа до хвоста.

* * *
Очень часто я читаю:
Что «Тарелочки» летают».
Не поёшь денёчков пять –
И кастрюли полетят.


В КОРОЛЕВСТВЕ «ПЯТЬ НА ПЯТЬ»

В королевстве «Пять на пять»
Жил король и точка.
Очень он любил гулять
По стране пешочком.
От безделья не страдал,
На других не топал,
Сам себе носки стирал
И одежду штопал.
В праздники он не скучал:
Пил и дрался тоже,
Щедро сдачу получал
Кулаком по роже.
Мучился с похмелья он:
Пил ковшом водицу.
Весел был и недурён,
Но не мог жениться.
Перебрал сто тысяч дев,
Может больше вдвое,
В каждой деве усмотрев
Что-нибудь такое.
Плачет королева-мать,
Про покой забыла:
Где ему такую взять,
Чтобы всё в ней было?
Но, зато, по всей стране,
В каждой деревушке
Плавали в его вине
Тайные подружки.
Он не жадничал совсем
И гордился этим
(Алиментов хватит всем
Незаконным детям).
А мужьям-то каково
Злым и полоротым?
Сбросили они его
Враз переворотом.
Так и умудрилась взять
Власть вся эта братия.

В королевстве «Пять на пять»
Нынче демократия.

* * *
А можно ль мчаться без оглядки,
Как под откос безумный скорый?..
В строениях старинной кладки
Живёт сцепление раствора.
Слабеют типовые здания,
И часто рушатся до срока.
А храмы украшает старость,
Их малость реставрируй только.
Наш мир не так,  как хочешь создан,
Он часто губит наши планы.
Не против я прорыва к звёздам…
Я против – если рушат храмы.

* * *
На стене висит лубок:
«Голосуйте за наш блок!
Будет жизнь прекрасней сказки!» 
«Блок любителей замазки»

* * *
- Торжествуй со мною, брат, -
Прёт инфляция на спад!
- Неужели!? Чудеса!
Туже стянем пояса.

* * *
Зуб один и глаз один –
Настоящий господин!
Привлекательный такой!
И с протянутой  рукой.

* * *
В «Белый Дом» из танков били:
Надымили, начадили…
Побелили. Только но…
Пахнет гарью всё равно.

* * *
А я иду по радуге,
По чудному мосту.
Иду и сердцем радуюсь,
Душой своей расту.
Кричат мне снизу разное,
Чтоб я уменьшил пыл:
«Ну, что такое радуга? – 
Пшик, водяная пыль»
А я иду и радуюсь
Над зеленью лесов.
А я иду по радуге –
Не слышу голосов.

* * *
Стихия – что-то безудержное,
Нахлынувшее, как обвал,
Разлив реки в своём безбрежии
И магмы раскалённый вал;
И в море шторм, и в небе тучи,
Падение ливня, как стена,
И молния, жгутом закрученная,
Пожаром чаща сметена.
Слова, а звуки-то какие –
Почувствуй, добрый человек:
«Стихи, стихи, стихи – стихия» -
Огонь, вода, земля и снег.

* * *
Мы целовались у подъезда.
Была ты в новеньком пальто.
Но разве это бесполезно,
И очень здорово зато.
Нам звёздами мерцала бездна,
И иней лез на провода.
Конечно, это бесполезно,
Но получилось хоть куда.
Твоя маманя в драку лезла,
Слова бросала – хвост на …ять.
Конечно, это бесполезно,
Но нам ли тактику менять.
Так получилось – мы расстались,
Сбылось, что предрекали нам.
Но что-то доброе осталось
С горчинкой явной пополам.

* * *
А кто-то очень рассердился –
Сад вырубил. А почему?
Картошкой засадить грозился.
Всё верно, кто судья ему?
Картошка, видимо, милее,
Она ведь тоже важный фрукт – 
Полчугунка преодолеешь
И подобреешь аж на фунт.
Потом сыграешь на гармошке,
За воротник плеснув вино.
Полно любителей картошки
На этом свете. Ох, полно!

НАША РАДОСЛОВНАЯ

Наверно, мы от обезьяны:
Кривляка тот, а этот – плут.
Да, обезьяновы изъяны
Из человека так и прут.
От звёзд прекрасных далеки мы,
Но рядом с талией - живот;
Увы, придуманы такими –
Без живота не проживёшь.
Из глины мы или из слизи
Слепились – это не вопрос;
Важнее – с баобаба слезли
И смачно высморкали нос.
Мы ели-пили, развивали
Художественный вкус и мозг,
И, наконец, доковыляли
До термоядерных угроз.
Из обезьяны мы! Как светоч
Приму и этих строк урок…
Вот только обезьяну эту
Однажды и придумал Бог.

* * *
Раньше я милашке
Приносил рубашки.
Нынче больше подойдёт
Подарить гранатомёт.

* * *
На земле есть уголок,
Где на кашель рвут налог.
Правда это или бред…
Но у нас такого нет.

* * *
Обречённый на провал
Запад долго загнивал.
И догнил он до того,
Что у нас нет ничего.

* * *
Растащили полстраны
В старых кепках несуны,
В шляпах важные козлы –
На машинах развезли.

* * *
Бабка бьёт на речке лёд,
Полоскать бельё придёт.
А стиральная машина –
Ей нужней чем вертолёт.

* * *
Холодильник сжёг Иван,
Был при этом в стельку пьян.
Сжёг, так сжёг, чего брюзжать,
Чёрта что ли в нём держать.

* * *
А хаоса не существует.
Порядок был и есть во всём.
Не понапрасну вихрь бунтует,
И снится не напрасно сон.
Не понапрасну звёзды светят
И оставляют дальний след;
Рождаются цветы и дети
И спутники больших планет.
Нужны и выползки и змеи,
Нужно волнение и гладь.
А то, понять,  что не умеем,
Легко бессмыслицей назвать.

* * *
Покусали мою собаку,
Покусали на «свадьбе собачей»,
Неразумно полезла в драку…
Нос суёт мне в ладони и плачет.
У неё изодраны губы,
У неё вся в крови голова.
Не могу я помочь тебе, друг мой,
Может боль мои снимут слова.
Вот и я из последней драки
Приползу весь избитый домой…
Не поможешь ты мне, собака,
Посочувствуй хотя бы, повой.

* * *
Задурила вьюга в поле,
Навалилась как беда.
Постоять немного что ли.
Знать бы мне – идти куда.
Не видать земли и неба,
Снег глубокий под ногой.
Огонёк увидеть мне бы
Крохотный, но дорогой…
Может кто-то обернётся,
Даст улыбку: «На, владей…»
Ох, невесело живётся
Одному среди людей.

* * *
Это верно, на Урале
Раньше много лыка драли.
Времена другие прут –
С покупателя дерут.

* * *
Хоронили бабу Дусю
В целлофановом мешке.
Получила баба Дуся
Перестройкой по башке.

* * *
Любят Вани, любят Пети
Шлёпать о суверенитете.
Всё же доканали  дяди:
На штанах прорехи сзади.

* * *
За всё былое, без ума,
По нём скучает Колыма
Настойчиво и безотчётно…
А он на пенсии почётной.

* * *
Когда-то в молодости с дуру
И я ругал номенклатуру.
Такое закручу бывало…
Засунув нос под одеяло.

* * *
Из песни слов
Выбрасывать не стали,
А просто петь
Публично перестали.

* * *
Поэтов ставить по ранжиру –
Неблагодарное занятие.
Куда, наверное, приятнее
Тянуть из мёртвой кошки жилы.
В чужую душу не залезть,
В своей нет мочи разобраться.
А что там под землёй – Бог весть.
Поэтов ставит пусть по росту –
Друг честный, неподкупный
                – время.
Судить, давно известно – вредно.
Хотя судьёй быть очень просто.

* * *
Страшней всего уйти без покаяния,
Поверив, что за смертью пустота,
Что вместе с плотью сгинут
                и деяния –
накроет всё могильная плита.
Опасно уходить с мечтой такою.
А если же надежды не спасут?
А если же не скрыться за плитою?
А если же придёт загробный суд?

* * *
Она меня не любила,
Старалась не замечать.
Пятнадцать ей лет было,
И ростом мне до плеча.
А я мускулистый и властный –
Полгорода под пятой,
Истоптан, избит был ужасно,
Нежнейшей её красотой.

* * *
Осень бывает лучистой,
Серой бывает весна,
Грустной бывает улыбка,
Важность бывает смешна.
Есть убеждение – вата,
Есть убеждение – сталь.
Ложь – витиевата,
Правда – предельно проста.
Подлость скрипит до маразма,
Честный горит на лету.
Элементарная праздность
Ставится за высоту.
Не доставай из ножен
Многих вопросов, сдержись.
Сложно, ужасно сложно
Сложена эта жизнь.

* * *
Кажется, уже спокоен,
Как полешко в куче дров,
Благ житейских удостоен,
Относительно здоров.
Не бегу спасать кого-то,
Возмущаться не хочу,
Даже слава не заботит,
Всё равно не по плечу.
Наконец, оттраливалил,
Остаётся «бу-бу-бу».
Скоро в печку затолкают –
Дымом вылечу в трубу.

* * *
Обещал Чубайс народу
Очень тёплую погоду.
Ох, Чубайс, ну ты даёшь!
Что с синоптика возьмёшь?

* * *
Очень мало получил я.
Кризис, производства спад.
Как домой идти, скажите?
Жёнка зенки выкопат.

* * *
Из города приехал внук.
Умный, кандидат наук.
Сголодался, посерел,
Веники у бабки съел.

* * *
Нынче девки мастерицы
Пить, гулять и материться.
Посмотреть бы надо –
Где мужик, где баба.

* * *
Подошёл автобус. Сели.
Полдень. Ну, как раз обед.
Почему же мы не едем?
Шоферу-то места нет.

С  ДРУГОМ  ВАСЕЙ  НА  РЫБАЛКУ

С другом Васей пошли на рыбалку,
Накопили отличных червей.
Вслед глядят нам беззубые бабки,
Телескопов их взгляды сильней.
Меж собою, наверно, судачат;
Да, судачат, наверняка,
Что не ждёт нас на речке удача,
Потому как мелеет река.
В банке черви такие жирные,
А один на соседа похож.
Червяка непременно выну,
Он, конечно, устроит дебош.
Плюну я на червячную лысину
И скажу: «Пал Иваныч, увы…
Вы над всеми хотели возвысится, -
Ошибаетесь оченно вы.
Отправляйтесь-ка в мутную жижицу,
Помочите-ка в оной штаны.
Все в одном направлении движемся,
Все когда-нибудь будем равны.

* * *
К чему заоблачные дали
И ребусы людской души?
Мне эту жизнь подарком дали,
Чтоб жил, и сильно не грешил.
Чтобы не рвался, не метался
И не пугался бы химер,
Не падал бы, не спотыкался,
Ну, в дебрях мысли, например.
Чтоб наслаждался я рассветом,
Чтобы бродил я по росе,
Чтоб был я сытым и одетым,
И чтобы зубы были все.
Случится так, что захромаю,
Нарвавшись где-то на скандал.
Я эту жизнь не осуждаю,
Ведь мне её Всевышний дал.

НАПРЯМИК

Ехал по просёлку
Шустрый грузовик,
Повернул на поле,
Чтобы – напрямик.
Стебли искалечил,
Колоски в пыли.
В кузове трясутся
Ящики, кули.
Совести, конечно,
В нём ни капли нет. 
Но зато он срезал
Лишний километр.

* * *
Мы ищем истину повсюду,
И мы сбиваемся с пути.
До дня, наверное, до судного
Её нам не дано найти.
В речах мы языки полощем,
Но скажет мудрость не с листа:
«А истина, чего бы проще,
Она – в учении Христа».

ПИШИ

В наш век микстуры и макулатуры,
Поэт, пиши до дрожи в кирпичах
О зле расчёта в лапах коньюктуры,
О грубости расширенной в плечах,
О карьеризме, кумовстве, бездушии…
Словами словно шпагою владей,
И кислород неси как при удушии,
Спасай забюрокраченных людей.
Великодушен будь и благороден,
Хоть и не ждёт тебя венок удач.
Поэт, пиши,
            будь в творчестве свободен,
а то, что написал, подальше спрячь.

* * *
Природа то, что рождено,
А потому и не бессмертна,
И до поры живёт, всё верно,
Всевышним жить обречено.
И хочется добавить, кстати:
Любуясь звёздною рекой,
Коль детище так велико,
Как должен быть велик
                Создатель.

* * *
Поэты умирают молодыми,
Отмеченные времени рукой;
Уходят как туман,
           как струйка дыма,
качнувшись над любимою рекой.
Возможно и забудутся их песни;
Зачем винить забвения вино.
А, может быть их имя и воскреснет,
Вот только знать им, это не дано.
Не важно, в куче жил ты или с краю,
Медали, ордена, плевки ль висят…
Поэты молодыми умирают,
И в двадцать лет,
        и в полных пятьдесят.

* * *
Говорит старуха деду:
«Нонче чё подать к обеду?»
Старый рявкнул, как трамвай:
«Референдум подавай!»

* * *
Продаёт картошку дед,
Старые запасы,
А цену-то заломил,
Как за ананасы.

* * *
Твоя мама как собака
На меня косится-то.
Не пойму тебя, однако,
Ты в кого лисица-то.

* * *
Вот уже четвёртый год
Ходит к нашей кошке кот.
В трёх домах его котята,
На прокорм им не даёт.



* * *
Гуманоид прилетел,
Девку увезти хотел.
Поглядел из-за куста –
Больно талия толста.

НЕ  ЗАВИДУЙТЕ

Не надо завидовать ветхой старушке,
Жизнь у старушки этой несладкая:
Провертится ночь на своей раскладушке.
Утром кипяточку крутого хапнет.
Сядет у подъезда с другими на скамейку.
И будет дожидаться из зоны сына
Сына её посадили по-мелкому:
Двоих замочил по пьянке скотина.
Возможно сегодня ей принесёт пенсию
Серьёзная женщина,
                в потёртом халате…
Послушайте, ну какие могут быть персики,
На хлеб и на сахар, наверное, хватит.

ДАВАЛИ

В одном королевстве
Давали медали,
Большим плясунам
Что концерты давали;
И этим давали,
Которые пели,
Которые мысли
Своей не имели.
Давали податливым,
Наглым и вздорным,
И тем, кто увидеть
Мог белое в чёрном.
Медали давали
Кто метко плевал,
Кто совесть охотно
Свою продавал,
Кто мог оболгать,
Опорочить, убить,
За то, что забыть
Невозможно – забыть.
Медали считались
Мерилом успеха,
А правда и совесть –
Фиглярство, потеха.
Но ложь, всё же ложь,
Как её ни одели,
Откроется мерзкой
И грязной на деле.
Ложь может явиться
В любом изуверстве.
Да, рад, что в подобном
Не жил королевстве.
Я, впрочем, не против
Медалей – известно,
Давали бы их
Лишь достойным и честным.

* * *
Такая даже камня сердце тронет:
Горда, не опускает головы
Моя любовь была односторонней -
Её любил, она меня – увы…

Да, слава – лучший самоцвет в короне,
Что слаще и шербета, и халвы.
Моя любовь была односторонней:
Её любил, она меня – увы…

Для всех одна жизнь и  царям на троне,
И для дрозда, и для ночной совы.   
Моя любовь была односторонней:
Её любил, она меня – увы…

* * *
В глухую полночь, в полном мраке,
Когда дождя дрожит слеза,
Уходят из дому собаки,
Чтоб умирать не на глазах.
Им проще околеть на поле
Или в заброшенной клети,
Дабы страданием и болью
Своей других не тяготить…
Случается, и я тоскуя,
Беззвучно с Богом говорю:
«Дай, Господи, мне смерть такую,
Я их, кудлатых, повторю».

* * *
Пыльная дорога,
Пыльная трава,
А над головою
Неба синева.
Ты идёшь усталый,
Полдень стелет жар.
Меньше мух не стало,
И осиных жал.
Да, тяжка землянам
Времени рука.
И дана земля нам,
Как глазам строка.

* * *
Осталась мечта беспризорной,
И так на роду ей, видать.
Как глупо гордиться позором,
Что выдан был за благодать.
Так рая себе не построили
И разворошили страну,
Собаками перессорились –
Кому ставить это в вину?
В закон возводя безобразия
За правду грозили судом.
Да,наша вина в том доказана –
Мы строили новый Содом.

ПЕДОКРАТИЯ

Говорят что в старину,
Может быть и враки,
Оказались вдруг в плену
У детей вояки.
Маршал, что войне был рад
(Благородие ваше),
Был отправлен в детский сад
На кисель и кашу.
Генералов – не в запас
(Как за них ручаться),
Посадили в первый класс
Переобучаться;
Не давали им строчить
По мишеням в тире,
А заставили учить
Их стихи о мире.
Кто об аутодафе
Заскучает дюже,
Тем крапиву в галифе
Аль чего похуже.
В жерлах пушек через год
Зацвели ромашки.
И забыл честной народ
Для вояк поблажки.
Было время – всё гребли – 
Вафли и конфеты
Превращали в корабли,
Танки и ракеты…
А теперь питайся всласть.
Небо голубое…
Может, правда, детям власть
Уступить без боя?

* * *
Снова бледно-розовый
Уронил платок
Прямо небу под ноги
Чародей восток.
Вспыхнет солнце яркое –
Веселя ручей.
Одарит подарками –
Золотом лучей.
Жаркими купавами
Встретит летний луг,
Над тугими травами
Чибисов испуг.
Щедр прохладой вечер,
Светом – светляки…
Ты бы, человече,
Щедрым был таким.

* * *
А злобе всегда тесно
На площади и в темнице.
И злобу стесняют стены -
Чьи-то улыбки на лицах,
Чьи-то успехи, идеи,
Чьи-то слова, строчки… 
Ох!  Это сердце злодея,
Воющее по-волчьи.

ПОГУЛЯЛ

Большой-большой капиталист,
Известный Гарри Фить,
Приехал издалёка к нам
Деньгами посорить.
Сдал на вокзале свой багаж:
Корзины и туес,
Он в переполненный трамвай
Как самосвал залез.
И вдруг,  откуда ни возьмись,
Контроль. Контроль?! Ол райт.
«Ну, покажите ваш билет». –
«А я не покупайт».
Вот это да! Капиталист,
А едет без билет!
Таких чудес я не встречал
Уже сто тысяч лет.
А Гарри Фить сошёл с трамвай,
Купил себе пломбир,
Тем самым очень удивил
Весь просвещённый мир.
И взял треть порции всего
За тысячу рублей.
Ах, стыд какой! А ведь ещё
Владелец кораблей!
Потом пошёл в кинотеатр,
Сел на последний ряд.
«Вы  б сняли шляпу, дорогой», -
Вдруг сзади говорят.
И я такого не встречал
Уже сто тысяч лет:
Три места занял гражданин,
А взял один билет.
Вот Гарри Фить поспав в кино,
Зашёл поесть в буфет,
Взял страшно чёрствый бутерброд
И чаю без конфет.
Достал сто тысяч из карман
И слышит: «Господин.
Но это мало». Он в ответ:
« Я кушай не один».
И правда, очень тощий мух
Пол-бутерброда съел,
Теперь на голый потолок
Совсем один сидел.
Гость из буфета на такси
Поехал на вокзал.
«Да, так все денежки уйдут, -
Он сам себе сказал. –
Вдруг за гостиницу с меня
Возьмут миллионов пять,
Придётся мне за океан
Домой пешком шагать».
Ах, стыд какой!
        Ах, стыд какой!
Гигант-миллиардер,
А всем на свете показал
Он скупости пример.

И я нисколько не шучу –
Давно известно всем.
Но, как и все, я не хочу,
Чтоб так раздулись цен.

* * *
Намудрил, накрутил, наметафорил,
С виду кажется, много толку,
Поступил нерадивым пахарем:
Тут копнул, там копнул,  да и только.
В спор он бросится, влезет в дебаты,
Не жалея горла-мортиры.
Часто, где чересчур кудревато,
Скрыты элементарные дыры.

* * *
Ты не думай о наследстве
Что оставишь уходя.
Нет родных, - возьмут соседки,
Меж собою спор ведя.
Ты пока ещё не жмурик,
Дни остались про запас,
А когда совсем потухнешь,
Будет всё по фене враз.
И не надо табуреток,
И кровати с утюгом,
Ты своё откукарекал.
Если лёг – лежи ладом.
А стихи, что остаются,
Не попрутся по пятам;
Стоят – ежели прочтутся,
Не прочтутся, значит – хлам.

* * *
Увы, дружок, ты не воскреснешь
При чудных всполохах зарниц,
Хоть от желания и треснешь
От уха и до ягодиц.
Христос Воскрес! Ему и Слава!
А о тебе лишь жалкий вздох.
Ты светлячком не будешь в травах,
Ни псом для будущих эпох,
Ни мухою, ни стрекозою,
Тебя в родню не примет бык,
Ни однорогою козою,
И даже червяком не быть.
А слышал ты про муки пекла?
С хвостами, где коротыши?
Да тело станет горсткой пепла
На старом кладбище в тиши.
И всё. И про тебя забудут,
Как мерин языком слизал.
Твоей душе несладко будет,
За то, что Бога не признал.


СТИХ, ВОСТОРЖЕННЫЙ СЛЕГКА,
ПРО КОНФЛИКТ В ОТДЕЛЕ Ка…

Приехал я издалека.
И здесь теперь нога моя.
Да вот споткнулся я в ОКа,
На должность небом данную.
Мужчина видный, при очках,
Сидит на фоне сейфа
С ним не сыграешь в «дурачка»,
Не переносит блефа.
«Приветствую!» - ему сказал,
Как долгожданной пристани.
Чин поглядел в мои глаза,
Оценивая пристально.
Потом досье моё вертел,
Ну, книжку трудовую.
Как будто съесть её хотел,
Какая есть – сырую.
И так, и сяк её листал,
Бурчал до помутнения,
Как будто на её листах
Сплошные оскорбления.
От записей в книжонке той,
Конечно, было весело,
Но «тридцать три» своё пальто
На гвоздик не повесило.
И, набурчавшись, заявил:
«Нам летунов не надо!»
А я в пылу душевных сил
Взвил руку для доклада:
«По записям судить нельзя
В тонюсенькой тетрадке.
У  каждого своя стезя,
Не все на деньги падки.
Я не надуть кого искал
И не отмычку в кассу.
Искал поэзии бакал,
И преданных Пегасу.
Не скандалист я, не прохвост,
Я крайне исполнителен.
Да, в перемене адресов
Бывал скоропалителен.
Я жизнь мотаясь изучал.
Что жизнь? – она актриса. Но
Вот только там, где ты читал,
Всё это не написано.

МАМЕ

Помнишь, мама, в детстве
Я мечтал открыто:
Буду я богатым,
Буду знаменитым.
Будем жить в столице,
В самом лучшем доме!
Для тебя поставлю
Кресло на балконе,
Чтоб жила ты долго,
Долго, без печали…
Годы журавлями
В небе прокричали.
Не богат я вовсе,
Вовсе неизвестен,
И живём мы порознь,
Порознь, а не вместе.
Часто ты болеешь,
Часто я в разъездах,
Больше по вокзалам,
А не по партсъездам.
Беды и печали
Над тобою роем.
Хорошо мечтаем –
Очень плохо строим.
Ты совсем седая,
И никак в столицу
Видно нам с тобою
Не переселиться.
Так и протекает
Время наших буден:
Подойдёт «лихая»
На погосте будем.
Подхожу я к дому,
Где совсем не лишний.
Все на стол припасы,
Что прислал Всевышний.
Ты меня встречаешь
Бодрой и живою…
Ну,  их все балконы
Книзу головою.

* * *
Грабителей прошу не беспокоится.
Пусть не страдают от желания стрел.
С карманами поэта худо ссориться:
Там были крошки – он давно их съел.
Поэзия – подруга полусытого,
Который не привык хвостом крутить,
Поэтому ему немало выпало
Неровностей на жизненном пути.
Наверно, он рифмует, как положено,
И строк размер, наверное, не худ.
И с завтраком легко расстаться может он,
Без ужина сумеет он уснуть.
Опять к стихам повёрнута бессонница,
Не тянет ни к чему уже опричь…
Грабителей прошу,  не беспокоится.
Поэта грабить – целовать кирпич.

* * *
Признаться,  жизнь мне нравится,
Со всеми причиндалами,
Она суровой значится,
Короткой и так далее.
Ни дрянь, ни шваль под дулами,
И не шуршание мышье…
Зачем-то же придумана
Она была Всевышним.

СЛУЧИЛОСЬ  ЭТО…



Случилось это позапрошлым летом -
Располовинил тепловоз меня;
В больнице мне вкачали кровь поэта,
Родную всю при этом заменя.
Когда её вводили - пахло спиртом,
И, вскоре, я заметно захмелел,
Заговорил не пошло и избито,
А образно, как Аполлон велел.
Всё диким показалось мне на свете,
Мой дух сорвался и забунтовал...
Когда ко мне пришли жена и дети -
Я их уже в упор не узнавал.
Жена увидя то, что я на взводе,
Всем сердцем правосудие возлюбив,
Заговорила сразу о разводе,
Про алименты также не забыв.
И тут я заварил такую кашу! -
Вконец забыв приличия слова,
Кричал, что я испил земную чашу,
Что всё мне в этой жизни трын-трава!
Тут поняли врачи что перегнули,
Перекачали вновь из сердца кровь,
Бухгалтерскую жижицу ввернули -
Я потерял к поэзии любовь.
Спасибо докторам за их заботу -
Вот с этой сцены передать спешу.
Теперь хожу как  прежде на работу,
Не пью и всю получку приношу.
Жена простила мне мои заскоки,
Я счастлив, что с родной семьёй опять;
Теперь, когда при мне трещат о Блоке -
Мне хочется кусаться и орать.
Мне тошно от катренов и   терцетов,
Сто лет бы не видать таких даров...
Пусть меньше будет пьяниц и поэтов,
Пусть больше будет нас - бухгалтеров.




В ПОРЯДКЕ САМОКРИТИКИ

Я привередливый читатель,
Люблю поэтов от ума.
Таким меня сваял Создатель
Не по заказу, задарма
(Ещё есть рифма – из дерьма).
Пошёл я спотыкаясь шибко,
Зреть и одетых и нагих.
Люблю отыскивать ошибки,
Не у себя, а у других.
Есть недовольные, однако,
Их не прельщает мой пилат:
Ведь я могу из Пастернака
Такой нашинковать салат.
А позову на помощь хама,
Хам груб, но парень деловой –
И все туманы Мандельштама
Взлетят как пух над головой.
И Маяковский, и  Некрасов
Пускай рыдают от меня.
Всех признанных хочу заквасить
Достоинство их затеняя.
Ещё скажу вам по секрету,
Ахматовой А, А, опричь,
На Лермонтова – тучу эту,
Держу за пазухой кирпич.
Видать, судьба моя такая,
Другого нету мне пути.
Вот только к Пушкину не знаю
С какого места подойти –
Всё у него добротно сшито
И красоты большой запас.
Но всё равно найду ошибку,
Найду, я уверяю вас.
Отыщется ли дрын хороший,
Чтобы моя ключица «хрусть».
А то ведь я искать не брошу
И до Шекспира доберусь.

* * *
Стихи бывают вроде табуреток:
Слепились кое-как, прими страна.
А добрый автор, как и раньше редок,
Его не здесь, так там пасёт хана.
Не от лучей придуманы  ли ставни,
Тень радует немало жёстких глаз.
Ещё я слышал – гении тщеславны,
А бездари тщеславней в сотни раз.

* * *
Не построить дачу мне,
Не купить корову,
Потому что я субьект
Крепко непутёвый.
Потому, что я объект
Всякой невезухи
И пришёл на белый свет
Не для показухи.
Вроде бы и не простак,
И силён, и меток.
Только всё идёт не так,
Всё идёт не этак.
В руки мне бы тяжкий лом,
Стройную лопату,
Я такой отгрохал б дом,
Фирменную хату.
Так и прёт меня в стихи,
Как вино из бочки.
В результате  от семьи
Только лоскуточки.
Сын мой вырос без меня,
Дочь родная – тоже.
Новая грозит жена
Что исчезнуть может
Может снова без «му-му»
У холодной печки
Мне пускать по одному
В потолок колечки.
Дожил до согбенных лет,
Как кулик  на кочке.
Говорят, что я поэт –
То есть  дурень в бочке.
Беспокоит непокой,
Словно  кот сметану.
Да, я этакий такой
И другим не стану.

* * *
Мчит на забугорном «Мерседесе»,
Не догонит парня ураган,
Кошку переехал – не заметил.
А заметил – матом обругал б.
Напугал какую-то старуху,
Что тащилась звякая  клюкой.
Тормознул, ну, Слава Богу, «сухо» –
Затаскали б со старухой той.
Круто здесь, а здесь почти покато.
Эх, дорожка русская – скандал!..

Так спешил он, так спешил куда-то,
Так спешил, и всё же опоздал.

Я СЕГОДНЯ ВСЕМ ДОВОЛЕН

А я сегодня всем доволен,
Довольна вся моя семья,
Не раздражителен, не болен,
Себя не узнаю сам я.
Я и супругу не ревную,
Ведь ревновать нехорошо, -
Пускай любовник к ней вплотную,
Хоть в пиджаке, хоть нагишом.
Совсем не пахнет валерьянкой –
В бутылках водка и вино.
А вечером здесь будет пьянка,
А мне хлебать запрещено.
Я безупречно добродушен,
Ну, как к болезням мумиё,
К соседке Дусе равнодушен,
А вы бы видели её.
Своим спокойствием врачую,
И все заботы – до рожна.
И на работу не хочу я,

И мне получка не нужна.
Плевать хотел я на начальство
Большим плевком и по частям.
Дрожал я в кабинетах часто,
Но это в прошлом, видишь сам.
Всем кажется, что я без воли,
На принцип наложил табу

Да, я сегодня всем доволен, 
Сегодня я… лежу в гробу.

* * *
Хочешь уйти за тучи,
Не отпускает персть.
Слишком земным скручен,
Плотью окован весь.
Лишь иногда вестником
Неба к нам явится звук –
Это зовётся песней.
Рвётся стальной круг.

* * *
Бог дал нам свободную волю.
Зачем дал, Он нас не спросил.
Мы, как в океане волны,
Неволит избыток сил.
Мы рушить способны скалы,
Неважно, гранит или мел.
Мы можем пустыню оставить,
Где раньше лес пышный шумел.
А волны, до туч тёмных волны,
Трещит корабельный каркас.
А ветер – свободная воля,
По свету несущая нас.

* * *
Живут наивные поэты,
Мечтают о стране без гроз,
Где блещут камни-самоцветы,
Где утро для цветов и рос.
Уставшего где ждут с улыбкой,
Сажают за широкий стол,
Несут и пищу и напитки.
Как можно верить в этот сон?
Вас редкий впустит обогреется,
Так просто сунет хлеба кус.
На лавке отдыхать придётся,
А с тучи серой - мелкий гнус.
О! Слишком долго длиться ночке,
С вокзала выгнал строгий  глас.
Рифмованные ваши строчки
Не позовут на раут вас.
Разбиты грустные ботинки,
На электричку денег нет.
Вон в урну за пустой бутылкой
Полез худой столичный дед.
Вы в ту же дырочку продеты,
Похожи на него почти…
Живут наивные поэты
Под облаком своей мечты.

СТИХИ,  СТИХИ

С себя вины я не снимаю,
Недосмотрела и семья,
Но всё-таки не понимаю,
Как заразился рифмой я?
И что нашёл я в ней такого?
И сам-то с виду не урод,
А вот готов был ради слова
Не дрыхать сутки напролёт.
И находил в том наслаждение,
Скажу вам, правды не тая,
И в этом времяпровождении
И кувыркалась жизнь моя.
Потом я понял, что напрасно
Я покрывался бородой.
Стал и не толстый, и не красный,
Напротив: бледный и худой.
Жую словесное мочало,
И верен строчке, как вассал.
Ох, если б всё вернуть сначала!..
Я бы…писал, писал, писал

НА ЛАВОЧКЕ

Вот я сижу на лавочке,
В кармане ни шиша.
Здесь там гуляют парочки
Влюблённостью дыша.
Они сосредоточены,
Собой полонены…
Я снова у обочины
Среди большой страны.
В редакциях нотации,
В издательствах отлуп…
Над головой акации
Туда-сюда снуют.
Мужчина вида мятого,
На коленях грязь,
Подсел: «Дай до полпятого
Пятёрку.  Слышишь, Вась?
Не Вася я! Не Вася я!
Наверно, спутал он.
Такая катавасия –
Будь – дал бы миллион.
Но босяк по крышу я,
Давно не наверху.
«Сам без копейки, Миша, я,
Поверь, как на духу!»
Нет, не поверил, чувствую.
«Ну, фраер!!! – обозвал. –
Не Миша я!  Не Миша я!» -
Со злобой мне сказал…
Тихонько туча мочится,
А, впрочем, наплевать.
И кушать очень хочется
И негде ночевать.          

* * *
Можно жить без рифмованных
                строчек.
Ведь живут же, и ничего:
Пьют, едят, суетятся, хохочут,
И в телесной любви не слабо.
Добывают приличные деньги
Языком,  кулаком, кочергой.
И растут у них крепкие дети,
Как и папы довольны собой.
Открывают киоски и лавки,
И торчат из них, как батоги:
Предлагают  ночнушки и плавки –
Покупай, примеряй и беги.
Но живёт и другая порода:
Три-четыре во рту корешка,
Не возьмут с колбасой бутерброда –
Вдохновения дай для стишка.
Не окупится их словотворчество,
Как искусством они не владей;
Их карманы не будут топорщиться,
Но, напротив, станут худей.
Не завидуй им, разнорабочий,
Лишним матом их не обложи…
Можно жить без рифмованных
                строчек,
Только что это будет за жизнь!

* * *
Кто придумал стихи, кто придумал?
Кто придумал распевную речь?
Может ветер пройдоха-дурень,
Может дождик, влюблённый в ночь,
Может поле, а может речка,
Ошалелая как-то весной,
Может это от человека,
Что покрыт был шерстью сплошной;
Все: «Бубу да бубу» - грубо, хмуро.
Он  один: «Траля-ля, траля-ля!»
Вот и вся у него партитура,
Что поделаешь – начал с нуля.
Он потом, разумеется, крякнул,
В переводе – «дал дуба поэт».
Соплеменниками был оплакан?
Но скорее всего даже нет.
Заскрипели потом эпигоны
Вроде Гомера,Фета, меня,
И рифмованных строчек вагоны
Покатились, по рельсам звеня…
Позабыты дела, позаброшены,
Как ненужная в деле труха.
Так и прёт из меня это прошлое
В примитивнейшей форме стиха.
И когда я сыграю, блин, в ящик,   
Чтоб покинуть земли кавардак.
Эстафету подхватит пропащий,
Как и я, стихотворец-чудак.

* * *
Коль нет поэзии в душе стиха –
Едва ли ухищрения помогут.
Быть лошадью и вкалывать помногу
Напрасно, лишь надсадишь потроха.
Пусть конъюктуры вывез ломовой,
И о тебе чирикают журналы…
Мгновения удачи – это мало,
Это жираф с квадратной головой.
Будь незаметен, как вода колодца,
Увидит тот, кто близко подойдёт;
Её зимой не сковывает лёд,
Пусть даже незаметной остаётся.

* * *
Чтобы в пропасть
          не сорваться,
Чтоб в реке не утонуть –
Надо дома оставаться,
Ноги пледом обернуть.
Молодость, она такая –
Подавай ей путь побед.
Плед её не привлекает,
Даже очень тёплый плед.

НЕ  НА  МЕСТЕ

На южном море тёплом
Есть остров небольшой.
Живёт народ там грустный
Не очень хорошо.
Отзывчивый, незлобный,
Доверчивый народ,
Но часто повторяет:
«Ах, как мне не везёт!» -
«Ну, как так! – восклицают
Приезжие. – Кругом,
Куда не глянь – достаток,
У каждого свой дом.
Везде растут кокосы,
Плод редкий дуриан.
Чего вам не хватает?
Ещё что надо вам?
Туземцы отвечают:
«Желаний домик мал:
Чтоб каждый занимался –
Чем сам он пожелал.
Ах, очень невезучий,
Несчастный мы народ!
У нас сейчас выходит
Как раз наоборот:
Один хотел бы рикшу
По городу катать,
Но сидеть приходится
Чужой башмак латать.
Другой мечтал сандалии
С улыбкою чинить,
Но вынужден  швейцаром
В дверях людей бранить.
Иной сидит в печати,
Наверно, лет полста;
Ему бы чистить, кстати,
Отхожие места…
Есть и такой из ВУЗа
С дипломом выпусник:
В дипломе он – учитель,
А на душе – мясник.
А вот на всё готовый
Другой – бадья бадьёй –
Командовал столовой,
Теперь у нас судьёй.
Хотелось, чтоб на месте
Был каждый на своём.
И мы тогда все вместе
От радости споём.

ОДНОМУ ИЗ ЧЛЕНОВ СОЮЗА
ПИСАТЕЛЕЙ

Писать он искренно хотел.
Тогда б в «Союз» не залетел.
Потом он перестал хотеть,
Оттуда чтоб не улететь.

ПРИЯТЕЛЮ-ПОЭТУ, КОТОРЫЙ СЧИТАЕТ,
ЧТО ВИНО ВДОХНОВЛЯЕТ

Кто на пробку наступил
И пера не затупил,
Пить готов ещё при этом.
Может стать большим поэтом.

КРИТИКУ

Да, в боксе ниже пояса
Не бьёт, мой дорогой.
А ты в стихах пороешься,
И… норовишь – ногой.

ПУЗЫРЬ

На соломинке пузырь
Пышно надувается.
Не дадут ему призы,
Значит, зря старается.
Ткни булавкою его –         
Не осталось ничего.

БРОДЯЧАЯ  СОБАКА

Забежала во двор собака –
Шерсть клоками и полхваста.
На прохожих она не вякала,
Съела грязный кусок у куста.
Долго нюхала банки, бутылки
(Благо мусора разного тьма,
По сугробам жильцы понаторкали).
Словом, дряни полны закрома.
Чья собака? Ничья, конечно, -
Кто-то выгнал – нечем кормить.
Свежим храмом у глаза помеченная,
Ищет, чтобы на зуб уронить.
Да и день-то не очень лучистый,
Ребятни не бузит тарарам…
И с тобою может то же случиться –
Может быть побежишь по дворам.

СТИХИ  ДЛЯ  РЕДАКЦИИ

Пришёл в отдел редакции.
Журнал большой, будь-будь,
Обилие декораций
И прочий атрибут.
Мужчина встретил
             миленький, –
взглянул, как на блоху.
А я ему про лирику,
И всё как на духу.
Послушал, посочувствовал,
Тетрадку не берёт.
Приятно, я расчувствован
На целый год вперёд.
И тут, прошу прщения,,
Зашёл я в туалет:
В корзине – символ мщения –
Стихи – писал поэт.
Был рад на это зыркая,
Как дождику укроп,
Что не сдавал в обтирку я
Стихи для важных жоп.


ФРОНТОВИК

Этот дед в грудь себе торкает:
«Я,- говорит, - понюхал
               Фронтового пороха,
Я посмолил фронтовую махорку,
И лично чуть Гитлеру ни съездил
                по уху».
И, правда, грудь его медалями усеяна,
И разных значков полно до угара.
Он говорит: «Это ещё семечки,
У меня их в комоде ещё полгектара».
А бабка  соседка пустым ртом шамкает,
Старается нам пояснить для почина:
«Да знаю я этого придурка Шлавку,
Во время войны его в зыбке качала». 

* * *
Сегодня солнце, завтра иней,
Сегодня цвет, а завтра тлен.
Не удивляйся, не повинен
Никто в диктате перемен.
Всему свой срок, своя дорога,
Свои грядущие миры…
А тайна перемен – у Бога,
Он не откроет до поры.

* * *
Уйдёт торопливая слава,
От бездны она не спасёт.
А всё, что цвело – увянет,
И георгин и осот.
От грусти не скрыться в келье
Захлопнув нагрухо дверь.
Никто не встречает весельем
Свои и старость, и смерть.

* * *
Быть может последнее слов
Сейчас упадёт с пера.
Ствол пополам сломан.
Фатален выдох «пора».
Останется всё, что нажил,
И строки этих стихов.
Никто и не вспомнит даже
Был ли на свете таков.
Нет, не беда – безвестность.
И славные оттрубят…
Я сочинял песни
Для самого себя.

* * *
Травой затянута могила,
Такой обычный бугорок…
Когда-то в парне била сила,
К ногам бросалась сеть дорог.
Казалось, нет ему преграды,
Рукой обрушит полскалы.
Невесту ждал себе в награду
С королевством… но, увы…
Не удаль не спасла, не сила,
Ни кровь, что так была густа.
Забыта бугорок-могила
И ординарный текст креста.

* * *
Потери ты этой не знаешь,
Тебе скрытых слёз не понять,
Красивая и молодая,
С глазами – озёрная гладь.
Но время наступит такое,
Время сердечных причуд:
Ты будешь искать покоя
В волнах разыгравшихся чувств.
Но захлестнут волны
И рана будет свежа.

* * *
Не хватало ночи,
Как часы спешили!
Разговоров нолик
Был Вселенной шире.
Расцветало утро –
Пышное растение.
На лодчонке утлой
Уплывали тени.
Уплывали тени,
Птиц слышней
Звоночек.
Очень мы жалели
Уходящей ночи.

* * *
Время - купавкам гореть,
Время – плодам наливаться,
Время – ползти по земле
Ветра протубирамцам.
Песни бывают любви,
Песни бывают разлуки…
Падают звёзды, и
Не попадают в руки.

* * *
Если сказать по правде,
Истину возлюбя:
Засасывает клей тщеславия
Тебя, дружок, и меня.
Здесь всякий в большие метит,
Кто больше, кто меньше глупей.
Нету на белом свете
Не вляпанных в этот клей.

* * *
Писать стихи не ради славы,
Нижестоящее поправ,
Не ради собственной забавы,
Не ради и чужих забав.
Усидчивостью  и  усердием
Срывать восторги не спиши.
А пишутся стихи для сердца,
Для утешения души.

* * *
Пушкин, Сергей Есенин,
Ленин, Наполеон…
Только лишь Бог совершенен –
Не ошибается Он.
Прочие все иные –
Лишь человечий дух:
Камень на голову скинут,
И в могилёвскую – ух!

* * *
Город мёртвых – кресты и оградки,
Тел уставших последний приют.
Здесь бытуют другие порядки,
Для веселия здесь не снуют.
Город мёртвых – веселье какое?
Бюрократ, демократ, Демокрит…
Все мы здесь плоть свою упокоим,
И никто смерть не перехитрит.

* * *
Пусть даже ты Шекспира более,
Пусть даже Гёте ты масштабнее;
Ты так же корчишься от боли,
Как сторожа простые штатные.
Будь громогласнее будильника,
Будь вкрадчивее чем все гомики –
Лежать тебе в земельке , родненький,
Где есть и рвань, и алкоголики.
При жизни мы такие смелые,
При жизни тянемся в великие.
А в землю вклиненные гении
Лежат, о славе не чирикают.

* * *
Век золотой не холил черни,
Молвы гранитил оберег.
Теперь не золотой вечерний,
Поэзии подкрался век.
А чернь ни в чём не виновата
Если взглянуть со стороны,

И лиры звон, и скрежет мата
Ей одинаково равны.
Она свои фигуры чертит,
Она про свой лепечет грош.
Поэт! Ну чем ты лучше черни?
Водораздела не найдёшь.

* * *
Хотел я отличиться –
Плыть по большой реке,
Но… выскользнула птица,
Лишь пёрышко в руке…
Перевернулась лодка
На стрежени почти,
И ноги как колодки,
И руки как сучки.
Любого, кто измучится,
Охватывает дрожь…
Да, очень много хочется,
Но, что дано берёшь.

* * *
Ветер стремится к победе.
Ветер ломает заборы,
Волны швыряет на берег,
И нету другой заботы.
Ветер не знает грешный,
Что будет речка зеркальный,
Что тишину согреет
Солнце своими руками.
Всё, что он делал – напрасно.
Напрасно рвал листья и ветки.
Глупый ты, глупый, право,
Вдаль устремлённый ветер.

* * *
Продайте мне немного лета,
Чтоб стружки солнца – на скамейке,
Чтоб на траве цветные ленты,
Чтоб на воде блестели змейки,
Чтоб в небе – белые барашки,
Чтобы улыбки – по дорожке,
Чтоб землянику есть из чашки,
Ключа пить спелость из ладошки,
Чтобы с мольбертом шёл художник,
Который с ребятнёю дружен…
Но лета нет, есть серый дождик,
И скучные рябые лужи.

* * *
Она не бьёт, она не душит,
Она как будто в стороне,
И вопли не бросает в уши,
Но очень неуютно мне:
Как будто обманул нарочно,
Как будто долг не возвратил,
Чужое взял, отнял, просрочил,
Сел в электричку, укатил.
Она в истерике не бьётся,
Не давит, как огромный груз…
Так кто она? И как зовётся?
Зовётся очень просто – грусть.

* * *
Рубли зажав бумажные
Старушка у стены.
Глаза старушки влажные:
Подайте, мол, сынки…
Подайте старой, доченьки…
Ох, ноги!  Нету моченьки.
Стоять несладко здесь,
Но что-то надо,
Идёт народ, есть всякие,
А кто и подаёт…
Народ наш не собака, ведь, -
Отзывчивый народ.

* * *
Что-то мелочной лавочки вроде,
Твоё сердце, приятель мой:
Там булавочек беспородье,
Щепетильный товар иной:
Струны, кольца и щипчики
                блёстские,
Крышки, запоночки, крючки,
И расчёсочки для причёски,
И коробочки-простачки.
Есть обиды там очень мелкие,
Самолюбия тусклая брошь,
Гнев – ручное изделие мелкое…
Да, насыщенно, парень, живёшь.

* * *
А ты мечтаешь мир спасти
Красивым и высоким словом,
И это вовсе не обнова,
Тебе ли этот груз нести.
И до тебя было полно
Спасателей и путезнатцев…
А жизнь идёт не глядя в святцы, 
Ей всё равно.

* * *
Беда, беда – любить поэта –
Мечтателя и чудака.
Он эгоист, наверняка,
Тщеславен -
          Вот его примета.
А если жизнью он укатан,
Надежда в нём едва жива:
Всё так же он влюблён
                в слова,
в слова рассвета и заката.

* * *
Она придёт пора элегий.
И не узнаешь почему
Мир разноцветный, яркий, пегий,
Отдастся цвету одному.
Дожди всё будут литься, литься,
Собак ночами скучный лай,
По небу сумрачному птицы
Потянутся в далёкий край.

* * *
В ночном лесу темно и страшно.
За каждым деревом как будто…
И чувствуешь себя букашкой:
Раздетым начисто, разутым.
Скорей бы выйти на дорогу,
Мощёную речною галькой.
А может, там скорее тронут?
А может там скорей нагадят?
И всё же – к людям,
               к людям,   
                к людям –
Из этой тёмной жуткой ямы.
Ночного леса не полюбишь,
Пусть даже днём
            он лучший самый.

* * *
Пройти обыденно и скучно
Знакомым берегом реки,
Ногою раздавить  ракушку,
Помять небрежно лепестки,
Вспугнуть заботливую птицу,
Чья кладка у песчаных кос,
Ручью в кустах не поклониться,
Не посмотреть как пруд зарос,
Не окунуть в высокость душу,
Озлиться, выругать, солгать…
Красивое легко разрушить,
И очень нелегко создать.

* * *
А время не дано остановить:
Желтеет мрамор, крошится гранит,
Ржавеет сталь и рушатся державы,
Которые в лучах купались славы.
И ярких звёзд осколки остывают,
Последний свет пространству
                отдавая…
в могилах дотлевают чьи-то кости,
и ветер сушит глину на погосте.

* * *
За окном сгустился мрак.
Стучат настольные часы.
Уйти из тёмной  полосы
Не удаётся мне никак.
И ветру тоже дуть велят.
И я не открываю двери…
Кусты продрогшие, вам верю,
И вам , бедняги тополя,
Нельзя на свете без тепла?
Мы от тепла на свет явились.
Не зря и тучи ополчились
И изодрали звёздный плат.

* * *
Вода бурлива под мостом,
Она мутна о чём-то ропщет:
О чём-то рассказать вам хочет,
И не расскажет ни о чём.
И в полдень мрачный и сырой,
И ночью в тишине блескучей
Сюжет речной воды закручен –
Не разобраться ей самой.
Вот так бывает иногда –
Тебя терзает и тревожит,
 А что ты объяснить не можешь,
Как та бурливая вода.

* * *
Кого-то слишком тянет в накипь,
Кого-то слишком тянет в муть.
В болотной тине, в полном мраке
Удобно дело провернуть.
От глаз людских удобно скрыться,
Смешаться чернотой дыша.
Как ни гляди – тебя не видно.
Зло в темноте свершить спешат.
Неискренность – она от смрада,
Лжецов неистребима рать.
Не можешь искренне, не надо
Рта, драгоценный, открывать.

* * *
Наука лезет напролом:
Из пластика и из металла
Она творить такое стала.
Так вам двуногим поделом.
Машина может и стихи…
И нарисует как Саврасов…
Ей не нужны пельмени с мясом,
И пироги из требухи.
Боюсь, настанет день такой,
Когда несчастный сапиенс хомо
Под пластиком и кучей лома
Не сможет шевельнуть рукой.

* * *
Дни короткие. Долгие ночи.
Краски блёклые.  Серый закат.
Очень солнца весеннего хочется,
Но ко льду пристывает рука.
И уходят часы незаметно.
Не создать, не найти, не успеть…
Пусть поднят, пусть крупно
                известен,
и тебя ждёт могильная клеть.
Снова дождик осенний заплачет,
Лист опавший ветра разметут…
Выше славы, любви и удачи –
Страх уйти за земную черту.

* * *
Солнце себя сжигает,
Чтобы светить и греть.
Может оно понимает
Это, а может,  нет.
И не спешит в кассу:
«Труд оплатите!»
              - трубя.
Солнце теряет массу,
Солнце сжигает себя…
Много в тебе расчёта,
Скуп ты раздаривать свет.
Просто сгореть нет охоты,
Видно тебе человек.

* * *
Не дожить мне до той знать поры,
Не отнять у другого знать века,
Если станут другие миры
Достоянием человека;
Если будут летать на Марс
Как сегодня летят в «Чебуречную»,
И не только правящий класс,
Но любой – если делать нечего.
Всё равно я скажу с холодком,
Оптимизма дымок развеяв:
«Как и я уйдёт дураком
Мой потомок средь кучи дисплеев».

* * *
Кровь алою струйкой струится,
Кровь алою струйкой сочит.
От боли страдает птица,
Зверь дикий от боли кричит.
От боли червяк извивается,
От боли сползает кора,
Страдают кусты и травы,
И мощные дерева.
А ты, проходящий не пустошью,
И не бессловесной межой...
Как больно,
       когда ты не чувствуешь
И крови, и боли чужой.

* * *
Завидуй быстрокрылой птице,
Она как может, так живёт.
Она легко в траву садится,
Она в траве гнездо совьёт.
Ей в радость солнечное утро,
Ей в радость росы и цветы,
Туман над речкой
              перламутровый
И ивы узкие листы.
А прежде холоду явиться –
Умчится вдаль, к другим ветрам.
И если не вернётся птица –
Она навек осталась там.

* * *
Женщина – та же природа:
Утренняя роса,
Зимняя непогода,
Встревоженные леса,
Волны на берег песчаный,
Ласковый небосвод,
Зорька лучами увенчанная
С облаком на груди…
Вот что такое женщина,
Попробуй её осуди.

* * *
Стихи кому-то лишь потеха,
Как глагол взять проспрягать,
Тем более, что для успеха
Им очень далеко шагать.
Стихи кому-то – увлечение,
Как ветру погулять средь ив,
Как речке тихое течение,
Как ручейку в траве извив.
Стихи кому-то канонада,
Облитая огнём стезя,
Которые отбросить надо,
И бросить их никак нельзя.

* * *
Как ни крути – я крепко грешен:
Ну, покрутил, ну, попетлял,
Такого на себя навешал,
Репейника понацеплял,
В такую норовил чащёбу,
Ну, прямо-таки лез тудысь.
Наверное, глупил  еще бы,
Но годы говорят: «Стыдись!»
Хотелось бы переродиться,
Порвать запутанную нить.
Но как от прошлого отмыться?
Какой молитвой отмолить?
Мне не солгать Тебе,
                Всевышний,
Тянется к тебе душа.
Но только, что на деле вышло?
И что, и кто мне помешал?
Я, если образно, был лужей,
Цветущей по краям к тому ж…
Суди, Господь, как видишь
                Нужным.
А я? А что я? Я приму.

* * *
На тёмной тихой заводи
Кувшинок белый сон,
И не узнаешь загодя
Зачем возник здесь он.
И мелко тли, глубоко ли –
Не разгадает взгляд?
Дно покрывают водоросли –
Смешались невпопад.
О, глубь людская тайная,
Покорная судьбе,
Улыбка не случайная,
Кувшинок на тебе.

* * *
Собаке даны клыки,
Клыками она хватает.
Тебе даны кулаки –
Вот оборона какая.
Пускай ты проворен,
              силён,
Себя не даёшь в обиду,
Мощнее тебя слон,
Гораздо внушительней
                с виду.
Но ты человек с душой,
И как человек непрочен.
Сегодня ты очень большой,
А завтра ты маленький очень.

* * *
Ох, эти нервы! Эти нервы!
Ох, эти срывы, словно взрывы!
И это до конца, наверно.
Наверно,  это до обрыва.
Но, как приблизить перемену?
Но как отбросить мне плохое?
Сгорает мокрое полено,
А я – сухое.

* * *
Да, наверно, я что-то знаю,
Поседела моя голова,
Был заброшен в людскую стаю,
И мне дороги их слова.
Но, а если б родился собакой,
Я ходил бы с облезлым хвостом,
По-собачьи б смеялся и плакал,
По-собачьи бы умер потом.
Разбираю и фразы и числа,
Грусть твердит о другой стороне.
Да, чему-то я здесь научился.
Но зачем это всё мне.

* * *
Всё дальше течёт от истока,
Всё дальше речная вода.
За каждым речным поворотом
Посадки, леса, города,
Отрезки дорог, пашни,
Лугов и прудов витражи,
Водонапорные башни,
Башен зерна этажи.
Встретится с устьем вскоре
Живая речная вода…

Реки впадают в море,
А мы вот впадём куда?

* * *
Времена меняются. Быть может.
Вроде бы умнеем с каждым днём:
Не рисуем вывески на коже,
Гусениц зелёных не жуём.
Импортные носим мокасины
На износ, похожие на жесть.
Только чёрта нету в магазине,
Может быть, уже и черти есть.
В космосе проделываем трассы,
Ожидаем звёздных трасс зарю.
А порыться – те же папуасы
С пёрышком продёрнутым
                в ноздрю.

ЖИЛ  ЧЕЛОВЕК

Он молод был, усы под носом,
Любили девушки его.
Теперь в могиле под откосом
Лежит себе и ничего.
Его тихонечко забудут,
Ну, ясно же  – не грозный лев,
Не деятель искусства лютый,
А просто Петька Суходрев.
Покрасовался, погусарил,
Попил из горлышка вино.
Вот сапоги жене оставил,
Ребёнка, больше ничего.

* * *
Вы ломаете мудрые головы:
И откуда мы? И куда мы?
Лопухи растут под забором,
И другие прочие травы.
Да,  растут себе и не думают,
Философией не занимаются,
Ветерок спокойненько
                дует на них,
Так же точно они осыпаются.
А вы, глупенькие, мучаетесь –
О вселенной ищете сведений,
Всё равно бедным
        листиком скрутитесь
И уйдёте, куда следует.

ГОРОДСКИЕ  ГОЛУБИ

Они позабыли о выси,
Их потолок не высок,
Они наблюдают с крыши,
Не бросят ли где кусок.
Они подбирают семечки,
Брошенные  на штурм.
В чащобе лесной не поселятся –
Там нет опрокинутых урн.
Редки там потоки людские,
И нет там домов-альп.
Голуби городские,
Серые как асфальт.

* * *
А строчек и слов узорочье
Как есть осуждать не берусь;
Проникнуть хочу в многоточие,
В отточие сердцем стучусь.
Ищу в звуках душу ветра,
Ладони ищу теплоты…
Но только бы в строчках этих
Не зрело зерно пустоты.

* * *
Радость – лёгкая птица,
Скрылась, юркнула в рожь.
Может такое случиться,
Снова её обретёшь.
Если она не вернётся,
Если ты невезуч –
Не надо ругать солнце
Невидимое из-за туч.

* * *
Ещё с утра ветра носились,
Как отхлебнувшие вина,
И вот неведомою силой
Их непокорность сметена.
Зарделись облаков извивы,
Луг у молчания в плену.
И гладь пруда, и тень от ивы
Покорность славят,  тишину.

* * *
Не хотелось быть жалкой мухой,
Что трепещет  над кучей дерьма,
Той, что вонь этой кучи нюхает
С удовольствием, задарма.
Но хотелось быть звонкой птицей,
У которой, главная страсть,
Неба песенного добиться,
Прежде чем на дерно упасть.

* * *
Туча – на тучу, ветер – на ветер.
Ты посмотри, что творится на свете:
Воет, ревёт, слепит, брызжет и свищет.
А победителей разве отыщешь?

* * *
Карась попался на крючок,
Был так заманчив червячок.
Вот так засыплешься и ты –
Идя на поводу мечты.

* * *
Обиду ты не береги,
Не оставляй её другим.
В твоей душе леса горят,
И в этом сам ты виноват.
Горят, тебе их и тушить –   
Леса горящие души.
И до конца, и до конца
Улыбку не стирай с лица.

* * *
Пока ты по земле ходимый,
Пока доступен смех и плач, -
Ты сам судья и подсудимый,
Ты сам и узник, и палач,
Работодатель и работник,
Ты и хозяин, и батрак.
Но только помни: там, далёко,
Оценивают каждый шаг.

* * *
А лето уже кончается,
И не было тёплых дней,
И дождик как сетка качается,
И серая скука над ней.
Колдует ненастья свора,
Сырая  низина смердит.
Тепло победит не скоро,
Но всё-таки победит.

* * *
Людская память коротка,
Тебя обыденно забудут,
Как прошлогоднюю простуду,
Как сбитого щелчком жука.
И не точи обиды нож,
Не падай в ненависть болидом.
Забытым быть совсем не стыдно –
Обычнейшее дело всё ж.

* * *
Уйдёт торопливая слава,
От бездны она не спасёт.
А всё, что цвело, увянет –
И роза, и жёсткий осот.
От грусти не скрыться в келье,
Плотнее закрыв дверь.
Никто не встречает весельем
Знай, старость свою и смерть.

* * *
Приучаю себя к потерям,
Открываю печали дверь.
В этой жизни ни птице, ни зверю
Не даётся прожить без потерь.
Мы теряем и свежесть, и годы.
Буйство вод превращается в гладь.
И находим всю жизнь понемногу,
Чтобы  мигом одним потерять.

* * *
Не надо думать, мой приятель,
Что ты останешься в веках…
Порой такая мысль накатит,
И плюнешь этак свысока.
Довольный выгнешься картинно,
Подавшись туловом вперёд,
Но твой плевок на твой ботинок
Неэстетично  упадёт.

* * *
А тучи по воле ветра
Несутся куда-то вдаль:
В себя им хочется верить,
Отдав непокорности дань.
Глянь, солнца над ними пламя,
Под ними земная твердь.
А тучи, они не знают:
Здесь жить - означает терпеть.

* * *
Может быть, на земле останешься,
Превратишься в кусок чернозёма,
И при этом не стоит печалиться –
Разве плохо остаться здесь дома?
Может, станешь цветком синим,
Может, рыжей собакой взлаешь…
Тропы Господа неисповедимы,
Будет так, как Он пожелает.

* * *
Замерзают лужи на дорогах,
Птица-холод  кружит в синеве.
А живёт трава совсем немного,
Жить до вьюг положнено траве.
Да, она росла и колосилась,
И цвела упрямо, вразнобой:
В этот мир пришла и не просилась,
А уйдёт – не спросит нас с тобой.

* * *
У смерти не чёрные крылья,
Она не от тёмных сил.
Проклятья к чему и крики?
День лишний  зачем просить?
Обязан ты быть мудрым,
Спокойно ступить за черту.
Пусть торжествует мужество!
И ищущий взгляд высоту!

* * *
Время – купавкам гореть,
Время – плодам наливаться,
Время – ползти по земле
Метелевым протуберанцам.
Песни бывают любви,
Песни бывают разлуки…
Падают звёзды, и...
Не попадают в руки.

* * *
Винить никого не надо
За скорость летящих лет,
Для времени нет ограды
Реке этой берега нет.
Пушинки мы, а не пули,
По ветру лететь нам дано
Куда-то в знойном июле,
Над крышами старых домов.

* * *
А ежели сказать по правде,
Свет искренности возлюбя:
Засасывает клей тщеславия
Тебя, дружище, и меня.
Всяк в уважаемые метит,
И кто умней, и кто глупей.
Наверно, нет на белом свете
Не вляпавшихся в этот клей.

* * *
Душа, иди своей дорогой,
Покуда здесь, не за чертой,
Будь в меру и простой, и строгой,
Не рвись безмерно за мечтой.
А за чертой тебя осудят
За всё, да и за этот стих.
А то, что напророчат люди –
На совести пусть будет их.

* * *
Прошёл и затоптал цветок,
И, будь уверен, не заметил,
Так грязь проходит сквозь сапог,
И по навозной куче петел.
Пускай живёт, как куль с  мешком,
Пускай свой не меняет норов.
И по нему пройдёт пешком,
Когда-нибудь  такой же боров.

* * *
Учиться бы у ручейка,
Он так игрив и беззаботен,
И бег его бесповоротен,
И так судьба его легка.
Он обмелеет в летний зной,
Он перестанет течь, погаснет.
Во всём земном он видит счастье,
Он от рождения такой.

* * *
Не надо осуждать с размаха,
Глядеть не надо свысока;
Ты тоже можешь быть рубахой,
И прелою, наверняка.
Не судьи мы, но мы подсудны,
Своей не знаем высоты.
И пусть различны наши судьбы,
Все на песок мы пролиты.
Судить нас будет Неподсудный,
Его вердикт не угадать.
Нет, мы не судьи, мы не судьи,
И этим нам не обладать.

88888888




* * *
А квасить не надо рожу,
Другим настроение пачкать…
Без денег прожить можно,
Имелось жильё бы и жрачка.

* * *
Доносят мало.
В чём здесь суть?
А заплатите,
Донесут.

* * *
Понимаем хорошо,
Как иной не лаешься.
Что имеешь за душой,
Тем и отличаешься.

* * *
За «базаром» не следил;
Свинг, что справа
Разбудил.

* * *
Пышный сервис – не обман,
Для детишек, пап и мам.
Водятся в кармане мани? -
Приходите – прикарманим.

* * *
Когда не станут
Воровать.
Тогда и можно
Пировать.

* * *
Про это ведаешь и ты,
Знать, не жучок с болотца:
Одно есть свойство красоты –
Как тот хрусталь колоться.

* * *
И вовсе тут не шутки,
Вам подтвердит народ:
Мир – рынок проститутки –
Без денег не даёт.

* * *
Он башкой
Вас в водоём;
Мы его
Не выдаём.

* * *
Штормит. Не справишься
С походкой?
А дома «черная вдова»
С тяжёлой сковородкой.

* * *
Не варят джема
Из окурков
В семье обычной
Без придурков.

* * *
Натужно земля вертится,
И ось не из дужки ведра.
Мне что-то не очень верится
Что зло есть во имя добра.

* * *
«Друзья, прекрасен
Наш союз…»:
Морковка, луковка,
Арбуз.

* * *
А за чертою бедности
Вы здесь по воле бренности.
Затем, обычай хренов –
Кормить пенсионеров.

* * *
Учиться и учиться
У нас вам
Материться.

* * *
Хамство – вид хулиганства.

* * *
Я получаю жалование,
А оно всё жалобнее.
Так получится, видать,
Придётся вместе нам рыдать.

* * *
Рыжий Толик – накрой столик.

* * *
Зачем ему о звёздах
Охать? –
Ему и на земле
Не плохо.

* * *
Плохо или хорошо,
Говорю без сдачи;
Птичий грипп уже прошёл,
СПИД идёт свинячий.

* * *
Ленке – пенки.

* * *
Влюблённый кот
Врага порвёт.

* * *
Скажу вам и под пыткою.
Вот мнение ё-моё:
Что чад чужих воспитывать
Не легче, чем своё.

* * *
«Любого барана
Стригут и не странно.

* * *
В жизни раз бывает
Восемнадцать лет…»
Радость убывает –
Денег часто нет.

* * *
Вёл придурок дураков,
Вот и результат таков.

* * *
За идею взять, угрохать
Миллионы - злая похоть.
Лучше бы идею
Трахнули злодеи.

* * *
Фаберже оставил
Яйца,
Остальным
Не полагается.

* * *
А на Билла Гейтца
Не фиг нам надеяться.

* * *
Искали клад у леса,
Но откопали беса;
И поделились с массами –
Зачем добро выбрасывать.

* * *
Совести закрыли
Рот.
До сих пор так
И живёт.

* * *
Хоть ори, хоть не ори –
Крокодила в главари.

* * *
Воздвигнуть памятник
Хочу,
А из чего –
Пока молчу.

* * *
Карлсон, он на крыше,
Только небо выше.
Раньше жил в подвале –
Повышение дали.

* * *
К Пегасу шёл – удаче,
Пришёл к какой-то
Кляче.

* * *
Потихоньку шаем.
Сутки как во сне.
Мы себе мешаем –
Если быть честней.

* * *
Богиня удачи
По Петьке не плачет.

* * *
Ну, что вы здесь мне
Хали-гали.
Рога норвежцев
Не пугали.

* * *
А по склону языка
Мат срывается пока.

* * *
Рассудка встречаются глыбы
У нас на великой Руси.
Бараки сначала снесли бы,
Пред тем, как хрущёбы сносить.

* * *
У нашей трётесь
Вы границы.
И что вам дома
Не сидится.

* * *
Красота кому не нравится? -
Нравится – наверняка.
На фиг тёлке быть красавицей,
Больше выдай молока.

* * *
На Билла Гейтца
Ни обижайся, тесть,
Он и не знает
Что ты есть.

* * *
Вот это и есть просто чудо
На все здесь земные года:
Приходишь – не знаешь откуда,
Уходишь – не знаешь куда.

* * *
Однако, от гламура
Умней не стала
Дура.

* * *
Убедились мы уже
(Я про яйца Фаберже), –
Он их мял до пота.
Тонкая работа.

* * *
Даниссимо исчезло
Из продажи.
И не придумать
Больше гадость
Даже.

* * *
У королей обычный
Путь,
Как бы ловчей
Кого надуть.

* * *
Так оно и получается,
Было пять, а стало две…
«Всё течёт, всё изменяется, -
Но не глупость в голове.

* * *
Трудно в житейской взвеси,
Только жить так велено.
Глупо бросаться на рельсы,
Словно Анна Каренина.

* * *
От глупостей,
Известно,
На белом свете
Тесно.

* * *
А где вино?
И та же кружка?
Была любовь,
Осталась стружка.

* * *
Всё время не та, так иная
Дорога, по оной и шпарь.
Иной ясно жизнь понимает,
Как тот же премудрый пескарь.

* * *
Бывают гадкие
Моменты:
Ты спел.
А где аплодисменты?

* * *
Ты знай популярности цену,
Известным не рвись быстро стать.
И не торопись так на сцену,
Там могут и освистать.

* * *
Семеро ждут
Одного –
Бутылки аж три
У него.

* * *
Люблю халву
Вначале мая.
Но вот всегда
С хвоста срубают.

* * *
На прокрустовом ложе,
Веди себя построже.
Не смей казаться выше,
Здесь нежностью не дышат.

* * *
Не ругайте графомана,
Пишет бедный
Без обмана.

* * *
Если хочешь оскорбить –
Правдорубствуй, стало быть,
Можно правдой хряснуть так –
Пополам лоб и башмак.

* * *
Наполеона там, в аду
До наших дней
Процесс ведут.

* * *
Зачем обратное пророчить,
Сквозь пробираясь гущу тел? –
А жизнь – когда ты что-то хочешь.
Не жизнь - когда всё расхотел.

* * *
На житейской плоскости
Есть такое всё ж:
Не причастен к пакости –
Добреньким сойдёшь.

* * *
Вот вам истина
Свежа, -
Не умрёте
От ужа.

* * *
Всех процедур кроме,
Держи в холодильнике яйца…
От переливания крови
Характер не изменяется.

* * *
Без ментов
Нельзя никак.
Тут с ментами,
А бардак.

* * *
Ты повнимательней вглядись,
И поразмысли с толком:
Иуды не перевелись,
Но измельчали только.

* * *
Рациональное зерно,
Но всхожести-то не дано.

* * *
А один блин –
Не еда, -
Согласитесь,
Господа.

* * *
Возможно здесь пафосно, братцы,
Риторика чистая. Да.
Но, правда, способна меняться.
А истина вот – никогда.

* * *
Повсеместно, братцы,
И не видя сраму,
Любят наживаться,
Применив рекламу.

* * *
Старуху не тянет на порнуху.

* * *
Отзывчивость в жизни – основа,
Хотя не понять почему.
О пьяни замолвите слово,
А лучше налейте ему.

* * *
Последний Интернета
Всхлип.
Да всё понятно –
Птичий грипп.

* * *
Это сильно беспокоит,
Забирается в мой быт,
Появляется такое,
Что совсем не может быть.

* * *
За голым королём
Шла королева.
Не отличалась от него.
Такое дело.

* * *
Он знал любовную науку,
И следовал ей без булды.
И потому отдал ей руку,
Три пальца от одной ноги.

* * *
«Добро должно быть
С кулаками» -
Провозглашалось
Дураками.

* * *
Танцору что мешало –
Заметно обветшало.

* * *
Шефу есть
Кого пихать,
Чтоб не смели
Отдыхать.

* * *
Кто заявил, что мы мелкая жмудь?
Масса инертная, серая?
Семеро если беднягу зажмут.
Общество – эти семеро.

* * *
Развивать спешим
Бобслей,
Остальное всё
Взашей.

* * *
Как узнаешь
Маньяка,
Если сыт
И спит пока?

* * *
Вот бескомплексная муть
По асфальту шарит.
В лужу мордой бы макнуть
Эту Мату Хари.

* * *
Эпитафия: не пью. Привет!
Магазинов рядом нет.

* * *
Не журавля - синичку,
Не сменю привычку.

* * *
Вот утопив свою Му-му,
Ушёл Герасим босый.
Но сразу угодил в тюрьму
По ложному доносу.
Из трёх товарищей совет
Перебирал записки.
Злодею дали десять лет,
Без права переписки.

* * *
Ты политику не тронь,
Всю её породу.
Можешь угодить в огонь
Или даже в воду.

* * *
И радости, и горести,
Порядок и бардак.
Вот ты с судьбою борешься –
Судьба решила так.

* * *
Посиди-ка на цепи.
И других не зацепи.

* * *
Всего один
Окорочок,
Ел три недели
Старичок.

* * *
Уважают все коты
Шницеля, антрекотЫ.

* * *
Не быть тебе
Кинозвездой,
Не вышла рожей
И … .

* * *
Ты ещё живой
С «чёрною вдовой?»

* * *
Ты бабке
Впаривай мозги:
Она в таких делах
Ни зги.

* * *
Вышли мы все
Из народа.
И не уйдём
С огорода.

* * *
Ружьё висело на стене
И шлёпнуло двоих при мне.

* * *
Что ж вы дам
Ругаете,
А сердце
Предлагаете?

* * *
И это запомнили чётко,
Со всех четырёх сторон:
Что голод, конечно, не тётка,
Чиновник значительный он.

* * *
Шёл он с правдой
Горькой,
С дружеской
Попойки.

* * *
За еду горбатится
Эта каракатица.

* * *
Не рубил я сук,
Думал молча я,
Ждал что принесут
Полномочия.

* * *
И это любому понятно,
Не только усам, бороде:
Как всё-таки неприятно
В мазутной валяться воде.

* * *
А им всё равно,
Что «в пень»,
Что в дерьмо.

* * *
Не страдал я этим сроду,
Зная, не промажу.
Организм теряет воду.
Пиво есть в продаже.

* * *
Вот вам яйца
Фаберже –
Переварены
Уже.

* * *
Не стесняйся, глянь-ка,
Подивись красой:
«Обувают» Ваньку.
Всё равно босой.

* * *
Гордо реет
Буревестник,
И от гордости
Не треснет.

* * *
Единственного случая
Разве вина?
Микробы всей кучей
Завалят слона.

* * *
Сколько честь
Ни береги,
Отберут её
Враги.

* * *
Глянь, в тапочках, кедах, валенках,
Стоит удивлённый народ:
А рыба большая и маленькая
Вверх брюхом по речке плывёт

* * *
Все рабы мы
Интернета,
Заявить спешу
Вам это.

* * *
Есть такие мужики,
Им грудей давай тюки.
Им «горох» не нужен –
Похотливы дюже.

* * *
Если ум зашёл за разум –
Что-то хочет ляпнуть жизнь, -
Не раздумывая, сразу,
Быстро за стихи садись.

* * *
При помощи таблеток
Мы губим много деток.

* * *
Лабиринт в любой душе,
Но, а в женской,
Там вообще.

* * *
Шербетом наш путь не выстелен,
Здесь радость, а там и облом.
Известна когда если истина,
Известен тогда и дурдом.

* * *
Всем известно,
Что судьба
С нерадивыми
Груба.

* * *
Мини юбки–это ню –
Устарели на корню.
Доннерветтер, данкешон.
Лучше всё же нагишом.

* * *
Состоим мы
Из воды.
Водки литра
Два туды.

* * *
Промахнулся
Купидон,
Снова в зад
Заехал он.

* * *
Не та это вовсе песня,
Едва ль подойдёт она.
Легко вам сказать «Не упейся»,
А если по горло вина?

* * *
Залёт, как полагается,
Уже не проморгается.

* * *
Чтоб вы там
Ни говорили –
Пышный хвост
Зачем кобыле?

* * *
Да, Анна Каренина
Вернуться намерена.

* * *
Если рядом алкаши –
Полной грудью не дыши.

* * *
На любого бросается с дуру –
То – не это, и это не то.
Не усы составляют натуру,
Не штиблеты, и даже пальто.

* * *
На сюжет вновь мода:
Дуб стоит обглодан.

* * *
Денег миллион
Пропил,
И на гроб
Не накопил.

* * *
Не важно, сеем ли, пашем,
Иль тёплый, пушистый ткём плед.
Больней нам ошибки наши,
Когда о них знает весь свет.

* * *
Я к правде это числю
И добавляю штрих –
Язык скрывает мысли
И искажает их.

* * *
Квадрат осознан на ура.
Он та же чёрная дыра.

* * *
Вот снова на душе поскудно,
Как по башке сковорода.
«Ах, обмануть меня не трудно…»
Опять надули, как всегда.

* * *
«Москва! Как много
В этом звуке…»
Но мало денег
Катит в руки.

* * *
Имеются разные цели,
Не только что есть там и пить.
Но и правдолюбы умеют
Лукавить, вертеться, хитрить.

* * *
Бюстгальтер лопнул
От натуги.
Полегче с химией,
Подруги.

* * *
Эй, ты, пижон,
Не лезь на рожон.
Придут дяди –
Подсадят.

* * *
На постели, Света,
Ни к чему диета.

* * *
Пролонгировали Пете,
Бабами он стал заметен.

* * *
С дуру гоним сами мы,
Всевозможный хлам.
Больше бы Сусаниных,
Кто б попёрся к нам?

* * *
Купил батут
За тысяч пять.
На нём отменно,
Можно спать.

* * *
Анюты, Маши, Симы,
Знай, про своё трубят.
Живёшь с невыносимой,
А вынесут тебя.

* * *
Да, ну, и хрен с ним
Что с душком.
У нас есть перец
Порошком.

* * *
Я слышу грозное «Адью»,
Как битою по опе.
Уже неделю как не пью,
А всё равно шьют допинг.

* * *
Сдох за шкафом
Тамагочи.
Хрен с ним
Если жить
Не хочет.

* * *
Морда просит кирпича,
Так считаю, сгоряча.
Думаю, нет спора,
Что получит скоро.

* * *
В подъезде кандидат наук.
Он отбивается от рук.
Вот только от тяжелых ног
Отмазаться ни как не смог.

* * *
Тащит мужа бугая.
Спросите, а на …
Чтоб в людьми набитой хате
Морду не держал в салате.

* * *
Ваня лук натянул свой шало,
И себя по лугам поволок.
Да, в царевну попало жало.
Дали Ване приличный срок.

* * *
Не пенится криво,
Кипит в унисон.
Хорошему пиву
Зачем закусон.

* * *
И нынче есть жёны тигрицы,
Им побоку насморк и грипп.
Но пламень избы не помчится,
Пусть пьяница муж там горит.

* * *
И вот внедрён
В Гаити мат.
Конечно,
Русский виноват.

* * *
Коня останавливать –
Бред.
У бабы других дел
Нет?

* * *
Накрылся унитазом,
Отнюдь не медным
Тазом.

* * *
«Так оставим ненужные споры.
Я себе уж давно доказал…»
Чем тащиться придурком на горы,
А не лучше ль податься в пивзал.

* * *
Лет двести назад было в моде.
Ну, бабы, горячий народ:
То лошади двинет по морде,
То в избу, маньяк где, живёт.

* * *
Ёжик за туманом –
Шарил по карманам.

* * *
Доставал я раз,
Второй.
Смысла нет –
Карман с дырой.

* * *
Убедительный кулак
Поступает только так.

* * *
Утром, вечером
И днём,
Клятву Бахусу
Даём.

* * *
Это – огромный предмет,
Тяжкий – какая жалость.
Если в ногах правды нет,
Где-то, видать, задержалась.

* * *
Грудь колесом,
Сопли под носОм.

* * *
Где жирует недоплата
Там с преступностью
Богато.

* * *
Замочили мы
Груздочков,
Но не в унитазе,
В бочках.

* * *
Живём богато –
Не мешает переплата.

* * *
Да, весьма обидно это,
Даже под глаза круги:
Это плохо - песня спета
Не тобою, а другим.

* * *
Не нужен –
Если этой мыслью
Простужен.

* * *
Уверен – Пегасов
Мильон,
Один не управится
Он.

* * *
Нормальное общество
На месте не топчется.

* * *
Ищут пожарные,
Ищет Полиция,
Где бы найти им,
Опохмелиться.

* * *
Сеть аптек  -
Не только для калек.

* * *
Правду возжелали? Нате.
Развенчать спешу уют:
Чтоб поэт не спал в салате,
Пусть горячим подают.

* * *
Всегда так,
То свет, то мрак.

* * *
Получающий гроши
На геройство
Не спешит.

* * *
Вкусное едят
Все подряд.

* * *
В США сегодня нет
Луны. Мы вполне
Удовлетворены.

* * *
Помни
Где растут корни.

* * *
В нашей сельской
Местности –
Такие интерестности.

* * *
В белье копаются
Грязном. Как это безобразно.

* * *
Ох, пожалейте блох.

* * *
Оставляй хороший след.
На плохой заказа нет

* * *
Ходи в музей,
Там и глазей.



ВСЁ