Пенелопа не дожидается Одиссея

Будто не с той ноги в колесничный кузов
Встала сегодня младая из мрака с перстами пурпурными Эос
И застегала крылатых коней, кровоточИвших не раз по ней, на поворотах идущих юзом.
Так, на искалеченных, она прилетает, чтобы богам рассказать про смелость
Женщины, непростительно человеческой, с признаками мужчины, переменившейся без причины.
Прекраснокудрая выдохом говорит на многовершинном, только сильнее краснея:
- Пенелопа больше не дожидается Одиссея.

...C балкона ей видно все: не только узоры скатерти, но даже, кажется, что-то из будущего поступка.
Пес, постаревший, играет с луной, во дворе последний чужак допивает вино, вечер сгущается на донышке кубка.
Думает: "Взял бы он в руки рубанок, чтобы построить для нас кровать?
И вообще - знает ли он моё имя и отличает ли от служанок?
Пустое." От сквозняка Пенелопа вздрагивает и накрывает еще загорелые плечи.
Тени плетут из оливы свой саван в их спальне, а копия с заоконного оригинала
нагоняла тоску на прекраснейшую из жен, особенно в день, когда Пенелопа его доткала.

Вот, наконец, она соглашается на удар, и зажмуривает глаза, когда топор занесен неуверенно,
Хоть и всю жизнь ее не хватало понять красоту и свистящего лезвия,
И ткани, натянутой до предела, и побелевшего в миг лица, в чертах которого жизнь только что перестала. И охладела.
Она не решалась даже не то чтобы дверь закрывать с громким звуком или броситься в воду,
а осквернять осколком желток яйца. Пенелопа совершает удар, рубит саван и с чувством освоенной
неизвестности дает новый ход истории рода.

Как послушный ребенок, который наказан, перед побегом ложится спать. Ей слышится голос Эос,
одетой в шафранный пеплос, и чей-то еще:
в комнате много женщин.
- Знала бы ты, что потом натворит великий Гэтсби, и как некрасивы в сравнении с морем бассейны,
Как упростятся обличья, и вещи станут поблекшими и непростительно обтекаемой формы.
Нормы морали - появятся, но своим появлением лишь...Пенелопе является второе из лиц:

Мать и жена Тарковских сидит на ограде, не подпирая щеки, с прямой спиной,
Точку ища в пространстве, не чтоб зацепиться, но различить любимое из движений:
движенье ветвей куста,
значащее что-то навроде богоявленья, учащенное сердцебиенье, и то, что он возвратился домой.
Усталость
все же заложена в ожиданьи с начала. И не от жалости жмурится Пенелопа, -
если б она понимала машины, квартиры и хлебные крошки, но без куска,
а самоспасения ради:
Ей отчего-то понятно, что и не вздрогнет лист, только тучи уже собрались,
А жена остается ждать. И мать остается ждать. И не покинет поста.

Закрывает и открывает глаза:

- Я человек недопрожитой катастрофы - говорит Пенелопа моим голосом.
Я, вырванная из контекста,
Вдруг являюсь жене Одиссея во сне, стесняясь рядом со взрослой женщиной и начиная по-детски:
"Мне нравятся города, в которых не покидает ощущение леса, где травы не вытеснены на окраину,
Как родственники не пойми кого; где асфальт просит у пышной почвы в долг, а не наоборот.
Есть и такие,
Которые, как мертвецы, повернуты на Восток. Один из них имеет инициалы,
Как у возлюбленного. У причала его обнимает крепче всего вода, а маяк свел с ума
Своим светом не один баркас. Силу привычки легко узнать: Наполовину оскалившись,
Пьющего узнаёшь по решимости, с которой он выпивает любой стакан не в давке рюмочной,
А старик тянет пустую телегу с усилием, помятуя ее прошлый вес.
С чувством радостной благодарности с родни тому, когда тебя узнаЮт в новой лавке,
Стеклянными хрупкими пальцами, не отпуская чудес, я леплю свой кровавый каркас,
Но еще прощаю себе любовь, как ловец до последнего любит капкан, даже если в него попадется
сам.
На соседней станции - как на соседнем острове - живет и состарится мой избранник,
Но, может статься, я поняла, как проходит прощание с тем, кого нет.
Без его ведома. Без ведома ведьмы. Без ведома даже смерти.

- Пенелопа больше не дожидается Одиссея.
Пока он, возможно, плывет, обветриваясь и просаливаясь, словно мясо барашка,
С каждым годом все больше лысея, становясь то ли красивее, как воспоминанье,
то ли - как гнетущее ощущенье несбыточности - удушливо страшен:
порой она проверяла в поту, заперла ли дверь, чтобы он не вернулся с наступлением ночи,
Незнакомый, чужой и холодный странник. Мучалась Пенелопа, не в силах вспомнить,
как звучит его смех, но никогда не забывая о ямке на мочке, куда точно ложится палец. Теперь
Сожженья заслуживает, в принципе, вся Итака, мягкохарактерная, словно ее хозяин,
научившаяся у женихов трахать, что движется и добивать, что лежит. То ли дело Спарта.
До последнего перетравить, но лучше уйти, ведь ее отсутствия не заметят сразу,
А мечи давно заржавели, иные сломались.
Одиссей принимает смерть внутри Пенелопы от моря, но не от иглы,
А с недавней поры с помощью представителя океана.
Телемах разберется, он взрослый парень.
Сжавшись, ее кулак превращается снова в нежную мякоть,
И вот по какой причине:
Стараясь не думать, вернется ли завтра он или сгинул уже в пучине,
Она
Покупает
Корабль.