реквием своим стихам

реквием своим стихам

Замёрзметр на минус двадцать –
хорошая зима.
Вот, водки бы не знать,
Ходить в театр бы
с милой.
Холодная постель –
какой чистейший иней на подушке.
Дышу себе на пальцы:
писать, писать, писать –
иначе собьюсь с дыханья
и замёрзну,
как некогда на перевале лета.
Я в айсберге прозрачном
и огромном,
таком, что звездочётам из созвездья Дев
не видно;
впрочем, - я останусь
в слезинке янтаря,
как мотылёк,
так угораздит влипнуть в вечность,
и будет незнакомый нумизмат...
Нет. Спец по мотылям.
Будет мне усики считать.

Нет, весь я не умру:
сперва надежда,
потом откажет печень,
потом меня прославят
за то, что завещал
в отечестве себя не издавать –
никто не скажет даже, что в насмешку:
хотел и получил –
мол, ты просто мелко лгал,
что не мечтал о славе.
Такой же циник, как и мы.

Я буду постепенно умирать –
ведь пока жив хотя б один пиит
в подлунном мире,
который беззастенчиво готов
учить о вечно-человечном,
рассеянно пред зеркалом
стихи свои читая...
Пред публикой зеркальной?
Пока такой пиит живёт –
мне нужно умирать.
Мне нужно умереть,
не взяв за человечность
с наследников
тех, кто гнал и убивал поэтов.

Мне нужно умереть.
Хлебнуть бы водки –
беспричинной грусти.
Второго полувека линии ладони
не могут отпечатать.

Мои стихи умрут в страницах книг,
которые тираны продадут слепым.
- Лишь если перепишут от руки,
лишь если не смогут не переписать,
стихи мои заговорят.
- Лишь их душа читателя
сумеет воскресить,
освободив из страшной зоны,
опутанной колючкою стальной
моих убийц.

Стихи мои беспомощны, как дети,
безногие, слепые и глухие,
косноязыкие, горбатые,
они мертвы в страницах красных книг,
назначенных обманывать сердца.

Они родились там,
где Пушкина использовали,
чтобы колючить зоны.

Нет, мне другой такой страны не надо –
- достаточно одной;
мечтаю, чтоб она
вдруг стала не такой.

И чтобы из моих стихов колючку не плели.

В той, сказочной стране России
не будут книги лгать –
тогда мои стихи,
спасённые доверчивой рукой,
впервые встретятся в простой
и чистой книжке
и будут терпеливо жить
в библиотечной тишине,
читателя навечно ожидая.

Писать или не писать?

+++