Тетрадь 27 комментарии к... испр 03. 10. 2015г

 
               

      ЮРИЙ КИРЕЕВ

      КОММЕНТАРИИ К... 
         
      трилогия

      к 15 съезду КПРФ


      ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


ФУРШЕТ С МИНЕРАЛКОЙ

     грипп

Я в комсомоле был здоров
И быть здоровым был готов
До искончания годов.
Но прихворнул в КПРФ.
Я стал впадать в неявный грех.

Мне в рамках букв уставных правил
Далось пятно на стенде славы.
Тут и озночился азарт
Спокойно заглянуть в стандарт:

А не пригрелась ли проруха
На высоте души и духа?

     смена сиделки

Пришли другие времена.
Открылась бездарь звёзд полна.
Но не подряд свои проколы
Заносит время в протоколы.
Потомкам остаётся лишь
Звездой забвенья гнойный прыщ.

Сменила власть иконостасы.
Пришёл ОМОН с правами Спаса.
А под щекоткой и обманом
Пришли бандит,
бомонд,
путана.
И вся Москва,
как на парад.
А на трибуне – демократ.
И рукоплещет (то не сон)
Там на трибуне комсомол!

Тот самый, в позе Ильича,
Кто звал с буржуями кончать.
И с песней
«Кто же
как не мы
Для всех построим новый мир!»

Теперь, как уличная дама,
Звал посчитаться
с Белым домом.
И аплодировали в зале,
Кто в спины с крыш
в людей стреляли.
Под одобрительнвый совет
Убить, как гадину, Совет.

Так либеральная проказа
Спустилась с крыши,
но не сразу.

     о свете и совете

Советов было на Руси –
Запомнить всех? –
Прости, Еси!
А было их,
хоть пруд пруди,
Хоть площадь –
вольности предтеча,
Где круг казачий,
словно Вече,
А сверх того –
ещё один -
Союз Советских государств,
Свободных от змеиных явств
И утопающих в лучах
Живого слова Ильича.

Закон октябрьского света
Был списан с Нового завета:
Мол, не убий, не укради.
Быть коммунизму впереди. 

Такой размах таких масштабов
Не для слепцов
и не для слабых.

     конфуз с минералкой

Всё, как по маслу,
шло вначале.
Но стал Союз жевать мочало.
А это было не к добру.
Запахло дулей Октябрю!
А проще – антиреволюцией
И обрезаньем Конституции
В счёт контребуции,
как меры,
За буржуазные потери.

И был на этакий пассаж
У комсомольцев свой форсаж.

Что делать?
Тут СССР
Перешерстить статьи засел.

Пока Верховный что да как? –
В стране свершился кавардак.
И негасимый луч Авроры
Повис на куполе Собора.

Тогда в поддержку Октября
Народ призвал поводыря
С пометкой свыше,
но Союз
Наткнулся снова на конфуз.
Ведь оказался Генеральный
От силы только минеральным.

И вот в безградусную суть
Союз попал и стал тонуть.
Только пошёл ко дну
не сразу.
Союз был случаю обязан.

Пришёл на ум
матрос из Смольного
И дал совет:
смешить довольно, мол.
Не стоит в форточки бросаться,
А лучше, братцы, разобраться:
Откуда взялся тот свояк
При ком немедленно иссяк
Бесследно,
прямо из-под носа
Бесценный чек
духовных взносов?

И это золото партийное
Не в общаки ль корпоративные
пошло под пилы
на «Ура!».
Но это ж полная мура!

Где?
Где же были комсомольцы,
Кавалеристы-краснофлотцы?
Они открыли на панели
Номенклатурные бордели.
А политическую негу
Прикрыли шторкой привелегий.

     выстрел из ручки

Вот и скукожились симпатии
Простых людей к любимой партии.
Свершилось!
Но пустое ныть.
Не в пользу ль страсть употребить
На реконструкцию устава
И жизни,
что давно устала
От краснокнижных бюрократов,
Засланцев Запада
от НАТО?

Союз Советский
и не вздрогнул.
Словно ослепнул
и оглохнул.
Зевнул.
Чеснулся
Удивился.
Погоревал...
И застрелился
Из ручки старосты Лукьянова.
Власть собираться стала заново.

Но в политическом рассоле
Забыли все о комсомоле.
Зато в коммерческом осадке
Проснулся ген
к наживе падкий,
Переводя на скорую
В материю
теорию.

     конь без всадника

Не много времени прошло.
Речей не мало утекло,
Но скоро с белого балкона
В помятый свёрток из законов
Руцкой стал клятвенно грозить
В Кремле путчистов разбомбить.

Но мир притёрся к чудесам.
Руцкой попал в путчисты сам.
А председательским булатом
Не стал махать и Хасбулатов.
И скоро с белого коня
Он тоже слез
средь бела дня.

А комсомол
тем временем
У сонной партии
на темени
Олигархическое жало
Вовсю точил
взамен кинжала.

     пьяный Нерон

Так на глазах российской публики
Скончался и Совет республики.
Верховный.
Первый и последний.
Приговорённый
к скорой смерти.

Ему сам Паша-мерседесс
Приставил танковый обрез
К виску, но сразу не убил.
Лишь дым из окон повалил.
Потом лишь под свинцовоточие
Совет зашторил полномочия.

А рыку танковому в такт
Хмельной Нерон
полез на танк.
Полюбовался
на пожарища
И отвернулся от товарищей.
А комсомол в своих штанишках
За ним последовал
в припрыжку.

Страна от страха
не очнулась.
Под пепелищем лишь прогнулась.

     Нерон не был алкоголиком.

На гусеничный постамент
Взошёл чугунный монумент.
А если честно,
то возник
Не просыхающий ямщик.

В замен вожжей –
в руках ОМОН.
ОМОНом всех
уважил он.
Он представления о чести
И о бесчести
с честью вместе
Перечеркнул
и под «калинку
Устроил пышные поминки
Партийнокожему билету

Под слёзы смеха
всего света!

А комсомолу жизнь –
не школа.
Свои верстать стал протоколы.

     толитаризм из дышла

Не мало дней ещё настукало
И вот страна звезду профукала.
Совет союзный
канул в реку.
Российский тоже кукарекнул.
Только безвластия
не вышло:
Чугунный гунн
присвоил дышло.
Царя Бориса принял звание
И выгребать стал из сознания
Страны наследственную россыпь
Простых ответов
на вопросы:
Как быть собой,
как честно жить
И крепко общий дом любить?

Он тот, кто выкрал
честь и ум
И жить заставил наобум,
И дымом,
как хвостом рептилии,
Душить стал
Новую Бастилию.
Но не разрушил в прах,
а выкурил,
А может просто взял
и выкупил
Из лап безносого забвенья
Для полового потребленья.

Так Белый дом
по настоящему
Стал в перспективе
Чёрным ящиком.
Из окон свесились штандарты.
Обер Борис рванул
со старта,
Но время он не обогнал,
Корону попросту украл.
Персек страны –
её владыка,
Что приглянулось,
Брать привык он.
Такая мизерная такса
Не снилась ни какому Марксу.

     дополнения к Златоусту

Так под шумок
пока Россия,
Проснувшись,
не заголосила,
Новорежимные кадеты
Закрыли красные Советы
Потом украли голоса,
К себе в коробках унося.
Потом без совести,
без шума
Слепили глиняную думу,
Потом без лишнего вопроса
Чтобы народ не совал носа
В помошники призвали
с дуру
Залётную адвокатуру.
И погасили бюллетени
В пожаре рыночной геены.
(Народ покончил
с тем огнём
Не навсегда в 37-ом)

Так обложили
и Зюганова.
Так хвост змеи
стал плетью заново.
Так златоустовские страсти
Стали реальностью
во власти.
А непорочный комсомол
Страну в золотоносный лом.
С шакалью страстью переплавил
И с глаз долой в офшоры сплавил.

     ухват без имени

«Калинка» не пропала зря.
Ведь без калинки жить нельзя.
Мечты фарцовщиков сбылись.
Мир рынком стал сейчас и близ.
Страна погрязла в чудеса
И поменяла полюса.
И стала новая модель
На социальнную бордель
Похожа дыркою
от бублика,
Как и положено республикам.

Законы там
пекут на счастье
Не закрывающейся пасти.
Но люди там олигархата
Поносят уличным ухватом.
Да вот беда с нехваткой имени.
Народ давно заждался Минина.
                2013г




     ЧАСТЬ ВТОРАЯ


КРОТЫ И ЧЕРВИ


     кроты и черви

Над дискотекою Бориса
Печать проклятия нависла.
Но не скукожились бояре.
Молиться стали в каждом баре.

Кому норой был комсомол,
Все встали за фуршетный стол.
И без проблем жуют прекрасно
К народомору
не причастно.

Одни от пуза гонят дуру,
Другие от номенклатуры,
А вместе черви всей земли
Победоносно подвели
Свой либеральный динамит
Под красногрудый мегалит.

     стена плача

Когда такое началось,
И жизнь попёрла вкривь и вкось,
С поминок списанный закон
Был первым залпом утверждён,
Но без учёта что рванёт
Ложь, начинённая враньём.

А красным гневом,
как скаженный,
Вовсю расцвёл пластид настенный.
Лихой минёр
из комсомола
Стал донимать плакатным толом:
«Друзья-товарищи!
Не верьте.
Пришла свобода хуже смерти!»

Другой, с манерами
чекиста
Его унюхал и зачистил.

На стенку – стенка
стали, значить,
Стеною будущего плача.

     двойное дно

Про дипломат с секретным дном
Я был наслышан и давно.

Поймаешь за руку ворюгу –
Поставь на вид,
только не в угол.
И сдуру кодекс уголовный
Не открывай, даже условно.
Всё спишет опыт очевидный:
Лицом в билет –
лица не видно.

Из любопытства
по наитию
Я сделал всё-таки открытие:
Выходит,
что в одну и туже
Воду войти реку чтоб,
доллар нужен.
И нет цены волюте смерти
Для глобалисткой круговерти,
Где никаких границ партийных
Не может быть
для нор кротиных.

     лом и ящик

Всё на свои круги выходит.
Кто на блины,
а кто в отродье.
А вместе,
зарясь на бюджет,
Все роют норы
и уже
Как человечности оплошность,
На души пасть
разъяла роскошь.

Лом демократии смердящей
Разворотил
Пандорин ящик
И по глазам,
как в кою пору,
Хлестнули щупальцы позора.
    
     кто не успел

Пришли другие времена
И в лаврах членского вранья
С улыбкой,
что ордынской шире,
Пришли на жор жиреть банкиры.
И не оставили
от ценностей
Духовных
даже малой целости.
Хотя за это сам Христос
Кровавый предрекал понос.
И даже выдал номерок,
В смоле отмыться.
чтобы впрок.

И человек,
и государство –
Всё запустело
от мытарства.
Кто пошустрей –
побрился в шейхи
Вкушать валютные орехи.
А на перины, как поляны,
Спорхнули звёздные путаны.
А кто на рынок
ни ногой –
Стоит с протянутой рукой.

     кротиный штат

Русь по реестру демократов
Заморским спьяну
стала штатом.
А в штабе штата,
что ни крот
Всяк оценил
людскую плоть.
И, наконец, от СССР
Остались только
буквы СэР.
А штатной собственности принцип
Загнал кротов страну
под новый плинтус.

Из сэров поздно или рано
Взростятся геи и пупаны.
Они, как матрица,
а без
Как мыльный схлопнется прогресс.

Начнётся торг людской симпатией,
Как золотым запасом партии.
А торг движением протестным
Досугом станет повсеместным.

А ведь и стал.
И закипела
Торговля совестью и телом
Под лаборантским триколором
Измены,
денег
и позора.

Пришли кроты
не бить баклуши,
А выжимать из плоти души
И жить с ворьём запанибратства
Под сладким соусом богатства.

     на бирже

Былой комсорг,
большой кроторг
Затеял с честью
честный торг.
Он наперёд продал себя
Билет кредитный теребя.

Он не порхающую дурочку
Стал целовать,
а только дырочку
На отвороте пиджачка
От комсомольского значка.

Поставил он
на кон безбожный
Страну за грош,
себя за должность
И вот стоит в хвосте,
пристроившись
К живым столпам столбам –
торговцам совестью,
С плакатом спереди
и сзади
«Сэр! Не гони –
бесплатно сяду».

И длится гон на запах денег.
Куда себя без денег денешь?

     точка не схождения

Оно придёт поймать случайно
Толи синицу, толи чайку.
И гнать с душою налегке
На гробовом грузовике
Вдоль по наезженной панели
Для подрастающих моделей.

И гнать, и гнать.
Не по Тверской,
А параллельно жизни той,
Где тихой памятью помилованная
Гнездится совесть белокрылая.

А ту крылатую помеху
Не обогнать,
не переехать.
И нет в истории капризней
Двух параллелей общей жизни.
Их не свести к единой точке.
К той , что стучит без проволочки
И без корыстно,
ты подумай,
Под новым лацканом костюма.

Но есть не точка,
а лишь версия
На счёт служебного отверстия
У пиджачка
там, на груди
Для награждений впереди.
И, как бывает,
есть за что.
И есть две версии на то.
Два взгляда
на единый факт:
За преступленья
или как?

     дробь и гроб

На сцене чайка дробь клюёт.
А в жизни дробь
клюёт народ.
И, слышно,
снова входит в моду
Тост за дробление народа.

Но а какое же застолье
Без уважения к торговле?

Там никакие дефициты
Вредить не смеют аппетиту.
Там и любовь всегда одна:
Жуй до отвала,
пей до дна!
И, не скупясь,
молись на выручку
Из рук советников
по дырочкам
За грубость к собственной стране,
Что Бухенвальда
пострашней,
Ан, не берёт ни ложь,
ни дробь,
хотя готов и гвоздь,
и гроб.

     очищение

Любовь права,
когда бомонд,
Ныряя в шоколадный соус,
Спешит слинять
за горизонт
Лишь об оргазме беспокоясь.

...Спешит спустить бабло в Анталии.
И возбудить Каир здоровьем.
Спешит экваторы в Италии
Сменить на рюмочные талии.
Но почему не в Подмосковье
Державы нашенском подворьи?

И почему бы на заре
Не подремать на Осетре
С пустою удочкой и долго
С чего бы не послушать Волги
Истока чистое теченье
И не измерить тишину
Зелёного столпотворенья
Засечного вооруженья,
Оберегавшего страну
От несмышлённого вторженья.
Да мало ли тех почему?
Но одного я не пойму.

Здесь кислорода,
как в Крыму.
И солнце в полдень жарит остро.
И шашлыки,
томясь в дыму,
Под тенью лип
щекочут ноздри.
Осетр могучим балыком
Наполнит ёмкие былины.
И гриб, подкравшийся тайком
Нырнёт в плетёную корзину.
А с высоты высоких плеч
Вечнозелёного кургана
Блеснёт на солнце грозный меч
И вновь укроится туманом.

Лесных щедрот
целебный дар
Пьянит и молодость
и старость,
Но так,
чтоб кое-что осталось:
Настоеный на травах пар
Снимает гордую усталость.

     грустно

Когда-то ведь
любой любил
В мечтах,как в детстве заблудиться.
И с рюкзаком здоровых сил
В дела всем сердцем погрузиться.
Усталость радостью была.
Страсть созидать осталась в прошлом.
«Любовь к гробам своим» прошла.
Быть без бабла
смешно и пошло.

     у ямы

Не может снять парад планет
Артериальные приливы.
Так переходит
в явный бред
Страх усыплённого нарыва.

Ничтожно куц
утробный сон.
Безмерно дно
слепого бденья.
А в центре бывший комсомол
Считает взлёты
и паденья.

Взлетать и падать
есть куда.
Нельзя объять духовный космос.
Но креативней, чем удав,
На старте сковывает косность.

Страх по рукам
и по ногам
Куёт, набрасывая путы.
Страх не пускает в облака.
А вниз?
Так это не до шуток.

И балансирует душа
Над выбором маршрута.
Но страшно сделать первый шаг.
Потом –
никчёмны путы.

Пружинит звонкая струна.
И вот над круговертью
Взлетает вольная страна.
Летит в своё бессмертье!

     на краю

Химеры сброшены
в овраг.
Щекочет невесомость.
Сдают в ломбард
за ложку благ
Заплаканную совесть.

Прозревший
радости не рад.
Косится на прослушку.
Ему скорей бы
в шоколад,
Но он уже в психушке.

Окуренный до мозжечка
Бумажным фемиамом
Слепой последнего тычка
Ждёт на краю
у ямы.

     трезвость
    
Где,
где обитчики?
Они
Гоняют на Канарах.
Им бы в отпущенные дни
Расслабиться на нарах!

Но стыд
не выколет глаза.
И не пугают зоны.
Счастливцы жмут
на тормоза
Украденным законом.

Россию стали облагать
подушно и бездушно.
Но как такое понимать?
А понимать не нужно.

Не с дыма,
не с огня в Крыму –
Всё это прибаутки.
Россия в собственном дыму
Отсчитывает сутки.

Но сокращаются не зря
Отмеренные ярды.
Ждут не дождутся Октября
Чугунные царь-ядра.

Им не томиться так себе
От суеты в сторонке.
Их долг по первой же трубе
Лететь врагу в догонку.

А случай кажется пришёл
Пора закон иначить.
И новорусский комсомол
Поймёт свои задачи.
                2014 г.


































     ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

     ФУРШЕт НА СВАДЬБЕ
 
Величальная песня посвящается
 Первому секретарю Тульского обкома КПРФ
Афонину Ю.В.,
секретарю обкома Лебедеву О.А.,
 секретарю обкома КонстантиновуВ.Т.
 секретарю Узловского райкома Деменко Л.Я.,
 заместителю секретаря Костину А.А.


     О ТОМ, ЧТО К ЧЕМУ?

     1. песни о главном

Песни случаются всякие.
Поют их
и босс,
и босяк,
Про жизнь
и смешную,
и бякую –
И ту,
что напере-
косяк.

А про  – 
и про то,
и про это,
Как-то:
с зубочисткой
ретив,
строчИт на салфетках
декреты
Болотный
им-
ператив.

И как,
соблазнительно нагло
Застольный позыв
раздразнив,
Несёт ахинею
про благо
Улётный
кор-
поратив.

И как
от базарной припарки
Стал популярнее он:
Палач
политических партий –
Коммерческий
хамелеон.

Даже околыш папахи
У красных имел
Свой окрас.
Сегодня
чуть жарким
запахнет –
Уже раздаётся:
«Атас!».

Линяет,
кто более ценит
Спонсорский аккредитив.
И протирает колени
о белый
коо-
ператив.

Как пень,
от новаций
на месте
История
не устоит.
Общее дело –
суть чести,
А ввяжешься –
и
закипит!

А если забродит? –
Не добрый
С кухни доносится бас:
Счастье
не в пухленькой сдобе,
А в твёрдости.
Здесь,
и сейчас!

     2. притча о красном и белом

Красный и белый,
как братья.
Россия – 
родная мать.
Братья по-братски
в объятьях
Готовы гортань
пережать.

Брат в брата
с чужого калибра
Всю братскую силу вгонял
Ещё аж в гражданскую,
либо,
Когда пил похлеще коня.

А в общем
страдала Россия.
Слабела
на радость врагам.
Хотела казаться красивей.
Казалась.
С грехом пополам.

Но вражеская половина
Попутала всё без стыда.
Лишь совесть
её пуповина,
Ещё продолжает страдать.

Проспались.
Задумались братья.
В затылках добравшись до дна,
Поклялись на братских объятьях,
Что встанет с коленей страна.

Поднялись могучие веси.
Но глазом
никто не моргнул,
Как враг
мощь воскресшую взвесил,
И тут же во вред
обратил.

Враг щедро стал спаивать братьев
Настоем разрыва-травы.
Ни белым, ни красным
в объятьях
Теперь не сносить головы.

     3. консенсус

Что с красным билетом,
что с белым –
Соперники двух диктатур.
Красные –
мир переделывают.
Белые в ужасе: «Чур!».

… закатывают консервы
Из отшумевших эпох.
А красные –
знай лишь концерты
И то –
на распутьи дорог.

Различий анкетных премного.
Про общее
как не сказать!
И те и другие ведь могут
Закатывать – 
и не глаза!

С опорой
на фактор-резус,
Что значится
выше всех благ,
Закатывать новый консенсус
Не нужен заумный напряг.

Закатывай всё,
на что годен:
Консервы,
концерты,
глаза.
По совести,
но не по моде.
И без разворота назад.

Консенсус по совести
в дружбу
закатывается,
причём,
Если становится
службой – 
Друг обернётся врагом!

Консенсус,
согласья  не зная,
Закатывается в роман,
Без бога,
без чувства,
без края –
В законченный самообман.



     ПЕЛЮДИЯ ЧУВСТВ

     4. о красной и белой кухне.

Непримиримые силы
По статусу
близкой родни,
Как стенки,
и раньше сходились,
Но только не на смерть,
ни-ни!

Когда городская управа
Хмурится,
словно судья,
Белые думают справа,
Красные слева
сидят.

Белые,
как кулинары,
Законы пекут и пекут.
И красные
ходят не даром –
Контрольное дело ведут.

Одним –
протолкнуть бы закончик:
Аж пальчики
чтоб облизать!
У красных же
собственный почерк:
Чуть комом что –
дружно бузят!

В единстве
противоречий
Рецептов
на хлеб и питьё
Звучали
крамольные речи,
Но в главном
всё было путём.

     5.выбор меню.

Ох,
это уж сладкое «завтра»!
И это про-клятое «но»!
С неумолимым азартом
Всё
кувыркнулось
вверх дном.

Заказаны
свежие пончики.
Вдруг слышится:
хлеб на исходе!
«Всему голова»
если кончится,
Район без дрожжей
сам
забродит!

А вкусненького,
ох, как хочется!
Да так,
чтоб медок по губам.
Плакали
свежие пончики:

Красные
бьют
по рукам!

Надо же!
Корпоративный
Накрылся
опять перекус.
Но белые
оперативно
Беду намотали на ус.

Каждая ль
дурь перестройки
Уместна,
важна
и нужна?
Белые приняли стойку: 
«Братцы,
так это ж война!»

     6. красные происки.

Не от
зажигалки запальчивый
Вспыхивает сыр-бор,
У деланных правильным пальчиком
Правильный и
разговор:

Во всём и всегда указующий,
До мозга конечностей
свой,
Вождение за нос
дарующий,
Он совесть
и совести 
код.

А ждать невтерпёж!
Надоело
Праздновать красным умом!
Сон в руку –
зачётное дело,
И пончики
с кремом при нём!

Но красные
смаку мешают.
Мешают,
как ржавая тля,
Бюджетные
стричь урожаи
И выпечкой
Вкус щекотать.

     7. невкусный ответ.

Не просто
освоиться в роли
Товарища,
друга,
судьи.
Это безвыходной болью
У самого сердца
свербит.

Но есть!
Есть средство!
Троякое:
Иль рака с горы, подождать.
Или изгнать,
как поляков.
Или законом дожать.

Ждать?
Смех лишь тупого
не взбесит.
 А где с  ополчением Минин?
Он красным
стал камнем 
на  Пресне,
Он ангел –
на грозненской мине.

А рук голосующих
ренту
Красные намертво чтут
И обойти референдум
Никак
никому
не дают.

Так этот 
кастет триединый
Для красных
совсем не кастет.
Могут ответить дубиной,
Морёной в протестном костре.

     8. белые происки

Не к праздникам
красная хартия
Охрипла,
на встречах переча.
Принцип
большой демократии
Для белых
стал солью на печень.

Если не в теме 
кастрация, 
Чем красный 
сломить произвол?
Пластическая операция! 
Но силой –
такое же зло!

Любой политический орган
С мимикрией лозунгов – 
нонсенс!
Схватиться
за скальпель?  –   
Не  дорого.
Но это
не правильно вовсе.

Грамотней
сделать иначе:
Кровь не пускать,
а попортить.
Шведским столом озадачив.
Попробуй
с природой поспорить!

     9. натуральный обмен

В офисе единороссов
В присутствии первых персон
Был конвергентным
вопросам
Тесный фуршет посвящён.

Не было
крепкого чая
И не
красовалась икра.
По-
деловому сухая
Шла не простая игра.

В общем –
торговля простая.
Как водится,
баш-на-баш:
Я, мол, тебя
уважаю –
Ты
уваженьем воздашь.

Хор думский ущербноголосый,
Простуженный
до
меньшинства
Не вытянет «Да!»
по вопросам,
Посильным лишь
для
большинства.

     10. змей-искуситель

Не только в раю,
но и в каждом,
В душе
искуситель сидит
С торбой презентов однажды
Запретного плода вкусить.

И не понятно
лишь сдуру,
Зачем завершая сеанс,
Взгляд
с вертикальным прищуром
Сулит
натуральный
аванс?

По книгам
у хитрых рептилий
В заначке –
щедрот сундуки.
А глупым грешить запретили
Ромашковые
лепестки.

Но повод рискнуть
подвернулся
И время назад поползло.
Душок либеральный
вернулся.
Не рак,
Но заветное зло!

А что же такого порочного?
Всего-то:
без
рассужденья
Выйти из фракции
срочно,
И тем
заслужить
уваженье.

А думу не к месту крутую
Лица и закона лишить.
И распустить.
А ручную
Из пластилина слепить.

Насторожиться бы сразу,
Да скользок
библейский искус.
Когда торжествуют соблазны,
Уже не причём Иисус.

     11. белый захват.

Дума своё харакири
Выполнила
на сто пять.
Красные руки сложили:
Как лабухи,
чтоб не мешать.

Как «рафаэлло»,
свобода!
Фокусом стал
результат.
Не по
конституции
вроде,
Зато настоящий 
захват.

Красных
воистину красил
Выстрел
с трибуны словцом.
А в белой
смешавшейся массе
Выстрел
теряет лицо.

Электорат
пусть подальше
Засунет занудное «За!»,
Как
проигравшие раньше
Прятали
в рюмке
глаза.

Это
для глупых педантов
Совесть
Косматее льва.
А в круге химер,
и у Данте,
Уже
не гудит
голова.



     СМЕНА ПОЛА

     12.станция переливания

По рыночному прейскуранту
Власть –
это
штучный товар.
Смешно:
не её фигурантам
Снимать
персональный навар.

Подпрыгнули акции
явно
На близость
к рубашке своей.
Созрело решенье:
на равных
Стать красными
белых кровей.

Белая администрация
Себя озадачила
скромным
Статусом
местной инстанции
По переливанию крови.

Но не с пустого
в порожнее –
В красный из белого
рог
Хлынет
по карте дорожной
Пожизненно-выгодный сок.

В политике многообразной
Бытует 
холодный расчёт.
Вода,
как холодная плазма,
Больше всего
подойдёт.

И вот
напрягается донор.
Старается водоканал
По веянью модных салонов
Цветной растопыр доканать.

Так красным
по скрытным окрасам
Прописано 
белое дело
На заседании красных
Под наблюдением белых.

В итоге случился
не нонсенс –
Консенсус,
тот самый, как есть.
Никто не препятствует
вовсе
С водичкою
пончики есть.

     13. на избирательной
         красильне.

Суть белая –
не голубая,
Но и не красная,
суть.
Правда ещё не любая
Суть
окончательный суд.

Простая советскоя совесть –
Суть инквизитор души.
Это конечно не новость.
Но кто ж не клюёт барыши?

Когда нет царя над мозгами –
На нет – 
инквизитора нет.
А есть разрешённый ворами
Корпаративный фуршет.

Под уваженье –
какое?
Не в тонкостях
Соль ремесла.
Под естество,
под любое
покрасить?
И что за дела?

А что
с перекрашенным обществом?
Что теперь
стала за жизнь?
Всё так же ль
с корзиною топчется?
Всё так же ль
с пустой? –
Не скажи!

Со сдобой
до самого верха
Красные впали в фурор:
В белый,
как есть, на поверку
Художественный перебор.

Теперь
если смотришь на красное,
ГОСТУ глазному не верь.
И к избиркому
причастную
Распахивай белую
дверь.

Если брюхатую урну
макулатурой
кормить,
В белый подойник
не дурно
Можно всё запросто
слить.

Можно затем
результаты
Набело
переписать
А красному
электорату
Дулю
в окно показать.

Как будто,
не сбросив бушлаты,
За шкурные воротники
И не трясли демократов
Красные
Железняки!

     14. у «Чёрного квадрата.»

Да, жили когда-то 
Атланты.
Кровь не
рабавляли
водичкой.
И
кока-кольные 
гранты
Считали
за плинтус приличья.

Но бывшие,
Как бы народные, 
Выдав нутро с головой,
Восстаноаили
природную
Окраску болотной
водой.

     15. любовь в памперсах.

Когда обмочилась
часть думы,
такой отмечая почин,
Всё красное
стали, не думая,
На белой регате 
мочить.

Так пончиковые
чекисты
На заседаньи бюро
согласны по разной корысти
Воздать беломору
добром.

Такие вот стали
райкомы.
На сговор пойти –
без потерь!
И это
под крышей обкома!
Да как идти к людям теперь?

Беда! –
не придумать нарочно!
Как можно
сносить улю-лю?
И как теперь
клясться народу
Реликтовым словом «люблю»?

Соль неудобств несуразных
Насыпана с верхом умело
На заседании красных
По рекомендации белых.



     ОДНОПОЛАЯ ЛЮБОВЬ
     ИЛИ БРАК ПО РАСЧЁТУ

     16. портрет на память.

Бело-красная гуашь –
Странная палитра.
Растворитель – о-два-аш
В непотребных литрах.

Как ни красит гражданин
Белые форматы,
Получаются одни
Чёрные квадраты.

Все в восторге.
Больше всех
Русский ашкинази:
Поднимает глазки вверх
Перед этой грязью.

Но с обратной стороны
Лучшая на свете
Это копия страны
В непотребном цвете.
 
     17.на панели.

Нет,
не «учредилка» – матросом
(Глава –  далеко не матрос!),
Но дума
причёсана просто
И это ещё не вопрос.

На думских
да и президентских,
Как видно
(не только со слов),
Был создан
на деньги из членских
Взносов
партийный заслон.

Только которой
из партий?
Точно известно одно,
Что красные
в белом азарте
Легли.
Под кого?
Всё равно.

На фокус
правшей-экстрасенсов
Мило закрыли глаза.
А как подыграли? – известно
В раскладе
кто «Против!»,
и «За!».

     18. в салоне красоты.

Кончились
красные фобии.
Открылся модерный туризм
В малину,
что мало кто
пробовал,
В беленький
соци-
ализм.

С корочкой,
круглый,
пушистый
Эдакий кот Леопольд
Снимает
по тайной корысти
Мурашки,
как сладкую боль.

К лицу ли
целебное время?
Возможно.
Но красок как раз.
В белое выкрасить темя
У красных
завидный
запас.

     19. красный гонор

У красных
свой,
собственный гонор.
15% – всегда
Бренд лишь один преспокойно
Может на выборах дать!

Брендовые
проценты –
Бальзам 
ветеранских сердец
Стали приданым презентом,
Где свету,
уж точно, конец.

Под градусом
тайной заварки
С гонором
под головой
Можно плевать
на прибавку:
Процент ведь
и так ой-ё-ёй!

Лежи,
почивая на лаврах,
И плюй,
демонстрируя труд,
Приватизируя лярву,
Что стоимостью
зовут.

Прибавочной! –   
При капитале.
А здесь-то
при чём и при ком?
При том,
что чиновнички стали
Жирок набирать
ни на чём.

А лозунг где
тот,
громогласный?
Он перекрашен без мела
На заседании красных
Под руководством белых.

     20. чайханат

Заварка
в таком чайханате
Чирия стала черней:
Предательством электората,
Подпилом
опоры своей.

Войдёт.
И войдёт несомненно
В одну
из не познанных тем
Похожее
на
измену
Сближение антисистем.

На странную
эту заварку
Мобилю бы намекнуть.
В теории классовой Марксу
Пришлось бы теперь отдохнуть.

     21. утренний туалет.

Уймётся ль
на премии швыдкий?
И станет ли
правильней жизнь?
И совести красной
убытки
Восполнит ли
белый режим?

Вопрос не устойчив,
и точку
Поставит лишь
красный контроль:
Кто автор такой заморочки?
И чья
закопёрнее
роль?

Наследники
кожаных курток,
Не все,
но зачем же порой
Совесть профукав,
на утро
В зеркало
смотрят
с тоской?

     22. об уважении к белым.

У белых –
и белые боссы.
В этом их сила и честь.
А вот к райобкомам вопросы
У красного зеркала
есть.

С бездрожжевого брожения
(А может-то
дрожжи и есть?)
То пленум вдруг
против течения
Поплыл,
а куда? – и не весть!

То барство проснулось,
партийное,
Где дачный милей коммунизм.
То с перегрева наивного
В прицел
засмотрелся
на жизнь…

То вот с беспричинной печали,
Что в мыслях
представить нельзя,
Красные
белыми стали,
А белые –
красным друзья.

Крестьянам
в кино про Чапая
Было тогда всё равно.
Но жизнь
повторенья не чает.
Сегодня другое кино.



     ОЧИЩЕНИЕ

     23. на белом коне.

Красным нафукала случка:
10% потерь –
Под хвост
политической Жучке!
И белым теперь
не потеть.

10% - ведь это
Не просто
отказ от мандата.
Это плевок.
Это вето
На чаянья электората.

Десять
нелёгких процентов –
Это по статусу-кво
Ребячество без сантиментов,
Похожее на воровство. 

Но красные
в белую бурку
Свалив голоса,
наконец,
Въехали в думу,
как урки,
Опять же
на белом коне.

Мало кого прошибает
Холодный,
как правило, пот.
Мало про это кто знает.
А знающий –
в толк
не берёт.

     24. мечта о знаменосцах

Когда-нибудь жизнь повернётся
Толковой своей стороной.
И правды крутой  знаменосцы
Развеют туман
над страной.

Из дезодоранта эмоций
Проступит державная быль:
И цифры
в отчётах-колодцах,
И вся
офтальмологов пыль.

И то,
как до боли
хотелось
Неслушную думу подмять.
Скроилось
не шаткое дело
И можно уже поминать.

Развязаны белые руки.
Прокашлялись и голоса.
Плети
подзаконные трюки.
Мозгуй
и твори чудеса.

В мечтах про такое
не скажешь.
На страже устоев –
перо!
Нечестный исправится даже.
А честный примером возьмёт.

Политика –
подиум тонкий.
Свистят там,
свои соловьи.
Не зря расчехляют «Знамёнки»
Страницы –
знамёна свои.

Как в пору рождения света
По календарю декабря
Несут своё кредо газеты
По фестивалям добра.

Мечты так и будут мечтами,
Пока соловьи-свистуны
Не про-
трубадурят
на память
Последнее горе страны.

Тогда-то на Красную площадь
Выйдет свободный певец
И жаждою дела всполошит
Все закоулки сердец.

     25. апокалипсис
         в Грозном.

А почему же и нет бы?
Ведь в странном
страннее ещё
То,
что ему на потребу
Странное
стало не в счёт!

Не в зеркале,
в том,
что от Сколково,
А как в отраженьи былин,
Осыпанный, к счастью, осколками,
Новый
комкуется блин.

Надежда и вера убогих
Ещё со времён Иисуса
Брошены
просто под ноги
Прямо,
открыто
и гнусно.

Опыта
в том виртуозном
Контракте 
не занимать.
Давно ли
утюжились
в Грозном
Победа
и русский мат?

А ради разнообразия
Пока догорали
танки,
Вынашивалось  согласие,
Всё
повторить
с изнанки.

     26. вид из окна
         Узловской администрации.

Ленин
на площади Ленина
Стал идеальным мозолем.
А не согнёт ли колени
Тот,
кто однажды изволил

В подобострастьи
негласном
Склониться
к продажному делу
На заседании красных
Под председательством белых.

И у соседей история.
Но кто там возглавил протест?
Вдогонку –
пустая риторика
Да камня прощального жест.

Позор, как сказал Ильич,
Мы презентуем сами
Под соглашательский спич.
Но чем провинился камень?

Укоренится ли
Памятник,
Тот,
что ещё не снесён?
Разводит с умом
на беспамятстве
Товарищей
красный Гапон.

Злосчастней Гапона –  гапонство.
И это оспорить нельзя.
Пончиковое пижонство –
Гапончиков жалких стезя.

     27. трусы и усы.

Так был ли фуршет
или не был?
Наверное всё-таки был:
Свинцовым пакетиком Лейба
Партийный чаёк
заварил бы!

Приличное пиршество
чай, но
Приличнее
было б во всём –
Фуршет этот необычайный
Мюнхенским
сбрызнуть пивком.

И освежить, что покрыто
Молью времён,
как бельмом.
А память людей,
как корыто,
Не законопатишь
стыдом.

И память и совесть покрыты…
Но нет,
не бельмовой судьбой!
Напрасно
под маской событий
Прячется
новый Содом.

Нет,
не спасут
у Райт Пусси
Одолженные трусы.
У кружки от прошлого – усики.
От будущего –
Усы!

     28. пончики на кончике.

Представить смешно,
как неистово,
В сердцах побелеет бюро:
Как можно
в святое и чистое
не мытое 
тыкать перо?!

Но это движенье прекрасно!
И нет в очищеньи стыда.
Ведь цвет
от рождения красный
Красный
во всём
и всегда!

А в белочесоточном зуде,
Кто делает ставку на мел,
Пускай того совесть рассудит –
Чтоб хоть со стыда
покраснел.

Но может
шумиха не стоит
И выеденного яйца.
История
всех успокоит.
Пока же
не видно
конца…
      21 января 2013 года.