Свет Победы

С днем Победы!

Двадцать второго июня
Памятью дышит страна.
Сколько же дней многотрудных
Горюшко пили до дна?!
Сколько сынов потеряли,
Братьев, отцов, женихов?!
Раны затянет навряд ли
Даже теченье веков.
И потому с новой силой
Радостью сердце горит,
Каждой весною счастливой
Павших вновь благодарит
И за цветение мая,
И за улыбки детей,
За перезвоны трамваев
И светлый тон новостей.
Беды все наши – не беды
В свете далекой войны!
С праздником вас, с днем Победы,
С мирным цветеньем весны!


Раннее утро

Летнее утро. Кричат лишь вороны
В заспанной ранней тиши.
Хмурое небо еще не огромно.
Город почти без машин.
Спит и сирень, в пышной зелени лета
Не шелохнется и клен.
Тонет и тополь в тени предрассветной –
В сон мир еще погружен.

Но, наконец, и пичуги проснулись,
Выдали первый свой свист.
С ветки вспорхнул, будто птицу вспугнули,
Первый, чуть робкий, артист.
Солнце слегка край небес осветило,
Но расширялась волна,
Теплым сиянием даль охватила
В радости светлой она.

В небе лазурном купается робко
Солнечный белый налив.
Вот осветился и дом, что напротив,
Окна-глаза приоткрыв.
Вот уж лучами по зелени брызнул
Тихий июньский рассвет.
Клен под окном полон сил, полон жизни,
Мне посылает привет.

Только в такое же раннее утро
Семьдесят лет уж назад
Небо на землю обрушилось будто,
Выл за снарядом снаряд.
Сколько б еще ни прошло с той минуты,
Но и начало Войны
Мы никогда ни за что не забудем,
Болью ее крещены!


22 июня

Прошло уже немало лет,
Но нет душе покоя.
Как и сейчас, вставал рассвет
Над ласковой рекою,
Спал мирно город, а в селе
Петух лишь горло чистил,
Когда в чуть поредевшей мгле
Пошли на нас фашисты.

И вмиг все изменилось вдруг,
Смерть поджидала всюду.
Огнем объятые, вокруг
Горят дома и люди.
Представить страшно и теперь
Всю боль былых страданий,
И тяжесть прошлых всех потерь
Поныне сердце давит.

Война! Забыть ее нельзя,
Коварна ведьма злая -
И рядом падают друзья,
И города пылают.
А в небе новый приговор
Подписывает летчик,
И свой расстрел ведет в упор
Фашистский пулеметчик.

Война закончилась давно.
Уходят понемногу
Прошедшие не для кино
Ту адскую дорогу.
Но мы сегодня, как всегда,
Придем им поклониться –
И ярче памяти звезда
Осветит наши лица.


Уходили мальчишки

Опустилась на землю
громадная черная туча,
Свищет ветер свирепый,
гроза полыхает вокруг.
Уходили мальчишки,
чтоб армию сделать могучей,
Чтобы солнцу сиять,
как и прежде, опять поутру.

Уходили мальчишки,
вчерашние Саши и Гриши,
Чтоб звучали фамилии
прадедов, дедов, отцов
Так же свято,
как это не раз уже было когда-то,
Безымянный, Андреев,
Орлов, Иванов иль Стрельцов.

Список всех земляков,
кто ушел и погиб за Победу,
И сегодня неточен,
все новые здесь имена.
И зажженные свечки
кто прадеду ставит, кто деду,
Понимая всем сердцем,
что нам-то война не нужна!


Я еще не вернулся с войны

Там, где ветер от ярости выл и тоски,
Там, где тучи разорваны в клочья,
Зубы сжав, из окопа у самой Оки
Я кровавые шлю многоточья.
Я еще не вернулся с далекой войны,
Я еще по ночам холодею,
И раскрытые раны мои мне видны,
И тону вновь в холодной воде я.

Полыхают дома, гибнут люди в огне,
И гремит все вокруг до рассвета.
И терзаюсь я вновь наяву и во сне:
Что я сделал не так в жизни этой?
Все друзья, что со мною прошли этот ад
И уже никогда не воскреснут,
Молчаливо ночами в глаза мне глядят.
А приходят зачем, неизвестно.

Да, мы долго с тобой отступали, мой друг,
Мы до самой Москвы отступали.
Пусть вначале, юнцов, одолел нас испуг,
Но оружье в бою добывали.
А потом мы по пядям обратно ее
Возвращали, землицу родную,
И кружили над нами, как то воронье,
Их пилоты, от злости беснуясь.

Не смотри ты с укором, что с рюмкой сижу,
Я один, словно перст, доживаю.
Никого ни за что я уже не сужу,
Только рана болит ножевая.


Под горой

Не стихают над городом грома раскаты,
Словно эхо когда-то гремевшей войны.
Залегли под горой перелески-солдаты,
Как и те, что сражались, чтоб жили сыны.
Здесь закат не закат, здесь и утро не утро –
Постоянно огнем взят весь город в кольцо.
Здесь березки ползком пробираются, будто
Средь камней и кустов подбирают бойцов.
Старый клен, шелестя, мне поведал печально,
Как вчерашний мальчишка слезы не утирал,
Но строчил пулемет обреченно, отчаянно,
И внизу вырастала из трупов гора.

Та  высотка вдали от седого Урала,
Как священный погост, дорога для меня.
Здесь отец воевал, в землю лег он так рано
И, наверно, стал кленом, листвою звеня.
Ах, война ты, война! Сколько слез, сколько горя!
И саднят бугорки безымянных могил.
Но победный салют небо высветит вскоре,
Чтоб дни грозные помнили наши враги.
Внук начистит медали к параду Победы,
Чтоб вести многотонный, сверхмощный снаряд.
И глядят на солдат молодые их деды,
Над землею российской незримо паря.


В окопе

Сквозь грохот взрывов слышу: «Пли!
Нас окружают!»
И снова справа столб земли
Осколком жалит.
Но вытирать ту кровь сейчас
Совсем не время,
Не залила бы только глаз,
Лишая зренья.

А ящик с минами тяжелый,
Грязный, скользкий.
Как прокаженная,
Спешу я к смерти в гости.
Привыкла рядом видеть ту,
Чей череп страшен.
Давно уселась рядом тут
С кровавой чашей.

То гарью с порохом пахнет,
А то, о Боже,
Мы трупный запах вдруг вдохнем -
Мороз по коже.
Вкопались в землю уж по грудь,
Землею стали,
Но от врагов черно вокруг –
Они не встали.

Родимый рявкнул миномет –
Заткнула уши.
Там недолет или перелет?
Трясет, как грушу.
Но продержаться нам придется
До рассвета,
Когда спасением взовьется
Вверх ракета.

Вновь грохот. Наши или нет?
Глаза открыла.
Закат играет иль рассвет
Так многокрыло?
Салют в полнеба расцветет,
Букет мне бросит…
И тень отца свой миномет
С собой уносит.


В плену испытаний
Светлой памяти П.К. Данилова, поэта-ветерана,  посвящается

1
Как часто осудить спешим,
Не разобравшись, не подумав, –
И небо чистое души
Таким становится угрюмым.
Поставь себя на место тех,
Кто испытаниям подвергся –
И стихнет твой ехидный смех,
И остановится вдруг сердце.
Что может быть страшней, чем плен,
Побои, брань, допросы, пытки,
И боль, и горечь прошлых лет,
И бегства тяжкие попытки?
Все помнил Петр, но лишний раз
Не бередил былые раны,
Хоть написать хотел для нас,
Не приукрасив, мемуары.
Все ж не успел он иль не смог,
Переживая ад тот снова,
Облечь мучений всех комок
В разящее до крови слово?
Непросто снова быть в плену,
Хотя бы мысленно, недолго…
И думы не дают уснуть
О чести, о солдатском долге.

2
Четвертый месяц шла война.
Неразбериха. Нет снарядов.
А смерть гуляет дотемна
И скалит зубы злобно рядом.
Петр санитар лишь, и в бреду
Он рвется вновь из окруженья,
Спасая раненых в аду,
И валится в изнеможенье.
Как тысячи других бойцов,
Попал он в плен на Украине.
Их, необстрелянных юнцов,
Пытали так, что сердце стынет.
Этапы, снова лагеря,
Где сотни гибли ежедневно.
Бежать пытался дважды зря,
Мечтою переполнен гневной.
В колонне по четыре он
Попал в немчину как рабсила,
И лагерь Людвигсфельде гон
Свой начал, чтоб свести в могилу.
Когда Америка Берлин
Бомбить начнет (а он ведь рядом),
Дайлаймер-Бенп  Моторен лишь
Переместился дальше сразу.
Цеха упрятали в горах,
Под землю. Без тепла и света
Работать приходилось. Страх
Сжимал им горло, но при этом
Вредили немцам, как могли,
Ломали, портили, взрывали.
И хоть виновных не нашли,
Кого-то все же расстреляли.

3
Освобождением своим
Обязан он американцам.
Тогда закончились бои,
И больше не пришлось сражаться.
В Германии Петр дослужил,
Вернулся через год, женился.
И вновь в крутые виражи
Рок необузданный пустился.
Арест, тюрьма, где просидел
Он полтора нелегких года.
Хоть суд вину не усмотрел,
Но вновь потеряна свобода.
На десять лет был осужден
И в Вятских лагерях трудился
За то, что в плен попал, что он
В последний миг не застрелился.
А чем стрелять? И для чего
Рвать, грех свершая, жизни нити?
Веками на плененье взгляд
Был человечным, извините.
А тут арест, тюрьма, позор,
Клеймо на годы «Уголовник».
И прятал он свой грустный взор,
И спину гнул за хлеба ломтик.

4
Жизнь отменила приговор,
Но через двадцать лет, столь горьких.
Не щелкнул все-таки затвор,
Петр жив и впредь смотреть мог гордо.
Чуть притупилась в сердце боль
От прошлых тягостных отметок,
В стихах теперь уже шел в бой,
Пороки обличая едко.
И вдруг любовь своим крылом,
Как теплою волной, накрыла,
Из сердца вымывая зло,
Надеждой новой одарила.
Общителен, улыбчив, прост,
Как солнце на исходе лета,
Он жизненный продолжил кросс,
И лира пела нам об этом…
Но, подводя итог пути,
Раздумывая в мемуарах,
Как мог бы он свой путь пройти,
Когда б ни страшные удары,
Петр вновь ворота отворил
Обидам прошлым, прошлым пыткам,
Какие, что ни говори,
Но были у него с избытком.
Как дуло, глянуло в упор
Клеймо, что въелось в кровь с годами.
И он опять потупил взор,
Ушел от нас и от страданий.
Теперь звезда его светла,
А имя для потомков свято.
Поют, поют колокола:
«Воздайте почести солдату!»


Апрель 1942

Апрель пушок уж отпустил
И зеленел на всем пути.
Мы двигались к передовой,
И друг мой был еще живой.
А по дороге на виду
Лежали трупы там и тут,
Никто еще их не убрал:
Враг наседал, измором брал.

За сопкой окопавшись, взвод
Пристрелку с вечера ведет.
В траншею тянутся стрелки,
В ночи, как тень, они легки.
Поставлена задача: в лоб
Атаковать с утра село,
Где фрицы укрепились так,
Что их смешил лишь наш кулак.

Артподготовкой попугать
Смогли минут так двадцать пять:
Снарядов мало, да и мин.
Но есть хотя бы карабин.
Оставили мы миномет
И с другом ринулись вперед,
Вот тут его и подкосил
Немецкий снайпер – не спасти!

Я снова побежал вперед,
Хотел догнать родной свой взвод,
Но просвистела пуля вдруг –
И свет в глазах моих потух.
Пришел в себя – на мне бинты,
А рядом стон, и кровь, и дым.
Грохочет слишком близко фронт,
Но у меня горит нутро.

Из наших мало выжил кто –
Об этом я узнал потом.
Кто вытащил меня, кто спас,
Не знаю даже и сейчас.
И друга жаль, он был как брат,
Не собирался умирать,
Шутил, любил плясать и петь,
Красавчик – любо посмотреть!

Мы из поселка одного,
Но нет могилки у него.
Не он один не погребен -
И в снах моих невесел он.
Апрель опять в зеленый пух
Принарядил весь мир вокруг.
А я гляжу на наш портрет,
Где на двоих нам сорок лет.


Письмо фронтовику

Мой дед пал за село Журавка,
Что на Воронежской земле.
Там было, как и всюду, жарко,
Тонула даль в горящей мгле.
Терзала боль за все, что видел,
За все, что слышал он вокруг.
И тем сильнее ненавидел
Тех, кто зажег здесь ада круг.
И тем дороже сердцу были
Воспоминанья прежних дней,
Хоть письма редко доходили
На фронт сквозь шквальный вал огней.

Что жили впроголодь, об этом
Писать, конечно, не могли.
И что в палатке до рассвета
Мать в печке угли шевелит,
То шепчет, то почти что воет,
Слезу роняя со щеки,
Ведь четверо детей – не двое,
И думы длинные горьки.
А дети мал мала и меньше,
Одна обувка на троих…
Но старшая дочь каждый вечер
От смерти всех спасала их.

Меня тогда еще в помине
И быть на свете не могло.
Но матери моей, Марии,
Кормильцем рано стать пришлось.
В шестнадцать лет крутить баранку
И в зной, и в лютую пургу
Не так-то просто! Как подранок,
Смерть видела, застряв в снегу.
Все степь да степь, и новостройкой
Завода первые зубцы.
Но дети становились стойко
В строй, что покинули бойцы.

Она от всей семьи, наверно,
На фронт писала много раз.
И в памяти звучит все время
Ее бесхитростный рассказ:
«Когда мне было очень трудно,
То обращалась я к отцу,
Мол, сильною и смелой буду,
Шоферу слезы не к лицу,
Что дома все у нас в порядке,
Что сын и дочки ждут его,
А мама, хоть всплакнет украдкой,
Но тоже, вроде, ничего.
Пусть только бьет фашистов крепче,
Чтоб эта кончилась война!
Что каждый день ждем с ним мы встречи
С темна и снова до темна».

Дед, видимо, держал у сердца
Письмо из дома своего:
Пробито пулей, по соседству
Лежит с пилоткою его.
Хранят уж правнуки конвертик
С печатью почты полевой,
А в нем известие о смерти.
Но только он для нас живой!
Я каждый год кладу гвоздики
К подножью Вечного огня
Героям той Войны Великой,
Что с молоком вошла в меня.

Дед в строчках мраморных, средь строя
Всех павших, уж навек застыл,
Но мысленно ему порою
Пишу, как фронту пишет тыл:
«За внуков ты не беспокойся,
И правнуки не подведут!
Коль надо будет, мы покосим
Всех тех, что к нам с мечом придут!
Нам не впервой вставать всем миром,
Нам не впервой винтовки брать!
И пусть моя прославит лира
Защитников святую рать!»


В списках не значился
Светлой памяти моего деда  Мещерякова И.И

Здесь у каждой деревни десятки могил,
Только не одиночных, а братских.
Списки, списки… О, Господи, мне помоги
До фамилии нужной добраться!
От деревни к деревне иду по следам,
По кровавым следам, по военным.
И глядит на меня с плит печальных беда
В ореоле своем неизменном.

Подхожу – и как будто встают из могил
С автоматами, в касках и просто
Те, кого не сломили когда-то враги, -
Россияне обычного роста.
Интернет всемогущ. Но хоть до темноты
Книгу скорби народной читала,
Не нашла там я деда, чьи снились черты,
И искать уж, признаться, устала.

Горький 42-ой. Дон в плену вдалеке,
А метель разгулялась на воле.
Но в разведку идет взвод стрелков налегке
По широкому русскому полю.
Это поле, где летом кричат кулики, -
Может, даже и часть Куликово.
Здесь замечены были врагами стрелки
И в бою полегли все суровом.

За своих матерей, жен, сестер и детей –
За страну, что зовется Россией,
Не щадя живота, на распятье креста
Шли, как шел во спасенье Мессия.
До сих пор не одна не летает душа
Тех, кто предан земле так и не был.
И глядят их глаза так, что трудно дышать,
С нижней кромки бездонного неба.

Лишь в родимом краю перед Вечным стою
Я огнем в День 9 Мая,
В списках мраморных плит, где никто не забыт,
Вновь фамилию деда читаю.
И пусть время теперь вдаль несется, спеша,
Говоря нам, что все скоротечно,
В этой братской могиле родная душа
Успокоилась, верю, навечно.


Имена и даты
Поисковому отряду «Уралец»
из г. Новотроицка посвящается
1
 Новотроицк был поселком,
 Началась когда война,
 Но еще болят осколки,
 Что всадила в нас она.
 Имена горят на плитах
 Возле Вечного огня,
 Кровью тех солдат политых,
 Что спасали и меня.
 Будто бы в шеренги встали,
 Чтоб идти, коль нужно, в бой,
 Охраняя крепче стали
 И сегодня нас с тобой.
 А в одной мой дед. Его я
 И не видела совсем,
 Но горжусь им как героем.
 Жаль, не все здесь есть, не все!

 2
 Сколько без вести пропало
 В мясорубке той войны,
 Только сердце не устало
 Ждать вестей. Мы знать должны,
 Где могилка, чтоб поплакать
 И цветы чтоб возложить,
 Чтобы крест над каждым прахом
 Помогал душе ожить.
 Вся земля могилой братской
 Стала там, где шли бои,
 Где лежат еще, признаться,
 И чужие, и свои.
 Не опознаны, доныне
 Все ведут неравный бой.
 И порою сердце стынет
 За обиженных судьбой.

 3
 Новгородская землица,
 Волховский ударный фронт.
 К Ленинграду не пробиться,
 Ад и смерть со всех сторон.
 Каждый день наполовину
 Обновляется состав.
 Но, в котел попав, погибнут,
 Клещи прорывать устав.
 Кто виновен? Власов, врали.
 Не себя же в том винить!
 Позже очень постарались
 Поле видоизменить.
 Распахали, засадили
 Елочками – и теперь
 Лес шумит здесь над болотом,
 Скрыв масштаб былых потерь.

 4
 Наш отряд ребят «Уралец»
 Вновь пойдет в свой тяжкий путь,
 Чтоб, врачуя сердца раны,
 Воинам покой вернуть.
 Стонут вязкие болота,
 Быт походный, комарье,
 Но пусть вырвется пехота
 Наконец-то из боев!
 Собирают по частицам
 Уж почти истлевший прах.
 На колени б опуститься
 Перед теми, кто в гробах!
 И салютом возвещают,
 Что душе открыт простор.
 Пусть летит, нас всех прощая,
 Не глядит уже в упор.

 5
 Жаль, что имя сохранилось
 Одного из ста солдат,
 Тут природа потрудилась,
 Приглушая боль утрат.
 Медальоны еле-еле
Вскрыли, слов не прочитать
 Хорошо, что уцелели
 Хоть останки, прахом став.
 Имя, имя… Очень важно
 Помнить каждого, но след
 Растворился тех отважных,
 Чей уж смутен силуэт.
 А на кладбище, что в город
 Превращается без дат,
 Каждый может зваться гордым
 Общим именем – СОЛДАТ!


На Поляне смерти

1
Сегодня что-то не уснуть,
Хоть целый день месил болото.
На лес лишь мельком я взгляну -
И из него выходит кто-то.
В бинтах, обутый кое-как,
Скелет, едва обтянут кожей,
Он валится в двух-трех шагах
И слова вымолвить не может.
Я наливаю в кружку чай,
Протягиваю, не пугаясь.
А следом выйдет, как свеча,
Душа, измаявшись, другая.
- Откуда? - спрашивает тот,
Что вышел на поляну первым. –
Не в силах удержаться взвод.
Ты с подкреплением, наверно?
Я должен, хоть не очень рад,
За всех сегодня им ответить.
- Хотя бы парочку гранат.
- И хлеба, - шепчет тихо третий.
Как старики, но вижу я,
Что юношески-угловато
Они идут, грусть не тая,
Придерживая автоматы.
Четвертый, пятый и шестой
Махорки только попросили
И тихо улеглись потом,
Совсем, как видно, обессилев.

2
Смотрю, а около костра
Солдат уж набралось с десяток.
- Пора, наверно, умирать, -
Один промолвил виновато.
 -  Я б застрелился, чтобы в плен
Не взяли – знаете, не трушу,
Но грех большой, а на земле
Должны свою беречь мы душу.
- Опомнись, - кто-то вдруг сказал, -
Ведь мы теперь всего лишь тени.
Но видел я, что ты не встал
Перед фашистом на колени,
И он добил тебя в упор,
А ты еще плеваться метил.
Не заслужили мы позор
В течение десятилетий!
- Хотя обида в нас жила
На то, что брошены жестоко
Мы в трудный час, но нас вела
Любовь к Отчизне светлоокой,
Не к той, что воинов подчас
Без счета, как дрова, сжигает,
А к той, что плачет по ночам
И выстоять нам помогает.

3
Я не стерпел; - Какой позор?
Вы настоящие герои!
И, наконец, я вас нашел,
Кого-то и еще отрою.
Мне б только ваши имена
Узнать из ветхих медальонов!
Но слишком долго уж война
В тисках держала вас зловонных.
Болота, топи, гнус и грязь
Дорогу нам перекрывали,
Но мы пришли сюда не зря,
Чтоб вы свое отвоевали.
Смотрю, встают и снова в лес
Уходят или же на небо.
Я знаю, что зачахну без
Героев этих, как без хлеба.
Ровесники мои, хоть им
Сейчас бы было девяносто,
Твердят мне: «Дух непобедим,
Но выстоять порой непросто.
Отняв и имя, нам уж смерть
Не кажется бедой заплечной.
Правитель тот кровавый мертв,
А вот Россия будет вечно!»


Бессмертный полк

Городок южноуральский скромный,
По российским меркам, небольшой,
Но с такой поистине огромной,
Ставшей чище в этот миг душой!
Вот она плывет с волной портретов
Тех, кто жил когда-то в городке,
Кто ушел в военные рассветы
И погиб от дома вдалеке,
Или с фронта в дом родной вернулся,
Или позже здесь с семьею жил,
В мирных битвах тоже не согнулся,
Но чей прах в земле теперь лежит.

Да, сегодня полк бессмертных ожил
И прошел, медалями звеня.
Здесь и те, что мне других дороже,
И кому-то близкая родня.
Посмотри: глядят на нас с портретов
Пожилые и совсем юнцы,
В орденах и без особых меток,
Чьи-то деды, прадеды, отцы.
С каждым годом крепче связь живая!
Нет семьи без прошлых тех потерь -
И для нас Вторая мировая
Ближе все становится теперь.

Снова небо хмурится с рассвета,
Только свет Победы вновь спасет.
Ветеранов свежие портреты
Молодежь, как знамя, пронесет.
Полк бессмертный крепче с каждым годом,
Улица мала ему уже.
За Россию нашу, за свободу
Встанем рядом мы на рубеже.
Мы сильны, пока огонь священный
В нашем сердце светит, как маяк.
И несет гвоздики причащенья
Внучка повзрослевшая моя.


Траурный салют

Сегодня траурный салют
У Вечного огня наполнил
Сердца и гордостью, и болью.
И вновь здесь вдовы слезы льют.

Звучат слова назло годам
О боевом и славном братстве,
Что в грозный час ценней богатства, -
Основе ратного труда.

Давно окончилась война,
Но вновь о ней мы вспоминаем.
И ветеранов прославляют,
Горя на солнце, ордена.

В высоком небе облака
Плывут, как прожитые годы,
Но лет военных непогода
Грозит нам вновь издалека.

От нас ушедшим в мир иной
Возложим мы цветы солдатам.
И, если надо будет, свято
Мы защитим свой край родной.


Держись, сынок!

Я раньше не могла без дрожи
Читать и слышать о войне,
И до сих пор мороз по коже.
Но хочется сегодня мне
Понять, как выстоять сумели
Бойцы в таком сплошном аду –
И с ними я под свист шрапнели
В атаку в сотый раз иду.

Хоть от земли не оторваться,
Когда от взрывов днем темно,
Когда тебе неполных двадцать,
Но пишет мать: «Держись, сынок!»
Но села, что до труб сгорели,
Как будто стонут: «Помоги!»
Но падают друзья. Звереют
Все больше наглые враги.

И ты встаешь, уже не зная,
Мертв или, слава Богу, жив,
И гордо поднимаешь знамя,
Хоть враг пока что не бежит.
Но ты уверен, что победа
Придет, как солнце, в нужный час,
Ведь в каждом, кто беды отведал,
Уж зажжена борьбы свеча!


Партизанка Тоня
Светлой памяти А.И. Николаевой (Петровец) посвящается
1
Порою не властно и время
С нас боль от прошедшего снять.
Как долго ей снилась деревня
И черное море огня!
Узнож и Хатынь были рядом,
И общею стала судьба.
Бендеровцы сделали адом,
Места, где не стихла борьба.
Возглавил отец Антонины
Один партизанский отряд,
Ушли с ним почти все мужчины –
Вот села теперь и горят,
Да так, Что обуглились срубы,
В колодцах кипела вода,
До пепла сгорали и трупы.
Тот ад не забыть никогда!

2
В бескрайних лесах белорусских,
Где каждый почти партизан,
Конечно же, были и трусы,
Что шли в полицаи, дрожа.
Спаслась часть села просто чудом,
В лесу стали жить, в шалашах.
Но мать Антонины здесь будет
Недолго со всеми дышать.
Донес кто-то, что в партизанах
Был муж у нее, да и дочь –
В Хатынь увезли утром рано,
Никто не сумел ей помочь.
А участь Хатыни известна,
Лишь трубы печные стоят.
Как дочь переполнилась местью,
Награды о том говорят.
Взрывала мосты, водокачки,
Рвала провода, словно нить.
С любою справлялась задачей
В те мрачные, тяжкие дни.
Смертельная в теле усталость,
И вши, досаждавшие ей.
Но как-то притом ухитрялась
С косой не расстаться своей.
Лишь после войны обкромсали
И сбрили ту роскошь под ноль,
Когда без сознанья лежала
За тифа горячей стеной.
Лишь только посмеют вагоны
Занять роковую черту,
Летят под откос эшелоны
(Их шесть у нее на счету).
И вновь на заданье уходит,
Лишь вспомнит сожженный свой дом.
И Красного Знамени орден
Украсит героя потом.
Их два. А еще есть медали.
Медаль «За отвагу»  - то честь!
Медали за так не давали.
Горела любовь в ней и месть.
3
Но словно безумною стала,
Когда потеряла отца,
Со смертью бесстрашно играли –
И смерть не жалела свинца.
Пусть станция Бабичи близко,
Решили, что здесь в самый раз,
Хоть больше, конечно же, риска,
Пустить эшелоны в овраг.
Под шпалы уселась уж мина,
И шнур ждет приказа: «Вперед!»
Но тут полицаи не мимо
Проходят – и очередь бьет.
Почти что в упор расстреляли,
Добить не успели. Друзья
Отбили, погибнуть не дали –
И ей умирать уж нельзя.
И будущий муж партизанил
В одном с ней отряде тогда,
И тоже серьезно был ранен,
Сказалось все через года.
Москва. Перевязки, наркозы.
И шанс  быть на фронте уж есть.
Но банды бендеровцев грозно
Во всю еще действуют здесь.
А ей все тропинки известны,
С ней каждый цветок говорит.
Воюя, работала честно
С зари и опять до зари.

4
Колхоз свой тогда поднимали
Они из руин миром всем.
И сами в плуг часто впрягались,
Распашку ведя под посев.
А кто? Старики, да калеки,
Да женщины. Кто же еще?
Детишек, конечно, жалели,
Но им и особый почет.
А голод стоял неотступно
За каждою тощей спиной.
И в техникум Тоня поступит
С какой-то саднящей виной.
А позже она вместе с мужем
Приедет, чтоб город в степи,
Назло столь губительной стуже,
Мог садом весенним цвести.
Задор молодежный по нраву -
И стал Новотроицк родным.
В торговле, в милиции слава
С ней шла, как и в годы войны.
Могила здесь мужа, здесь дети
Рождались и старились с ней.
Но ближе на всем белом свете,
Чем Узнож, местечка все ж нет.
Встречали ее как героя
Той проклятой всеми войны.
И мысли рассерженным роем
Летели в тревожные сны.
И только могилы родные,
Где мать и отец, вновь и вновь
Твердили: не ненависть ныне
Спасает людей, а любовь!

5
Одна четверых поднимала,
Когда муж скончался от ран.
Война догнала партизана,
Хоть молод еще ветеран.
И ей раны прошлые тоже
Напомнили вновь о войне.
Нога отнялась, и, о Боже,
Спасения вроде бы нет.
Но дети уж стали опорой.
У нас и в столицах – везде
Лечили, лечили, не вскоре,
Но дали отпор той беде.
А сердце все ныло и ныло
О тех, уж кого не вернуть.
И солнце пожаром всходило,
В пожар норовя и нырнуть.
Вот к тем, кто стоял на закате,
Как будто встречая ее,
Она и ушла в новом платье,
Душою рванувшись в полет.
Приходят к могиле и дети,
И внуки. Бегут пусть года,
Но луч освещает с рассвета
Слова те, что греют всегда:
«Скорбим мы, и помним, и любим».
Мир праху, а духу покой!
Господь пусть тебя приголубит
Над вечности белой рекой! 


Писал он редко о войне
Светлой памяти И.В. Иванова, ветерана войны, художника и поэта,  посвящается

Души зализывая раны,
Плывет над городом заря.
Уходят наши ветераны
Туда, где их костры горят.
Но кажется, вот-вот навстречу
Реально выйдет, не из снов,
Солдатской выправкой отмечен,
Иван Васильич Иванов.

1
Он здесь в любое время года
Всегда шагал, как часовой,
Под этим синим небосводом
Везде оставил след он свой.
И даже в собственной квартире
Я будто пью порой с ним чай,
Как будто снова весть о мире
Мы услыхали невзначай.
Не заходил ко мне он в гости,
Знакомы мы издалека.
Но, лишь шагнув, он взгляд бы бросил
На украшенья потолка.
Там и розетка, словно роза,
И в раме будто потолок.
Не мне одной он это создал,
Художник, красоты знаток.
Дома с карнизами лепными
Хранят тепло и силу рук.
Картины нам твердят и ныне,
Что бог стихии – металлург.
Вот он стоит, зарей объятый,
И усмиряет в клетке сталь –
И уж послушно змей крылатый
В ковши польется, отлетав.

2
Поэзию труда он видел,
О ней писал, ее творил.
Войну ж всем сердцем ненавидел,
О ней нечасто говорил.
Но каждый раз у монумента,
Где память вечная живет,
Он застывал хоть на мгновенье,
Услышав вновь приказ: «Вперед!»
Карельский фронт. Кругом болота,
Безбрежны минные поля,
Рвы, заграждения и дзоты –
Как в панцире, лежит земля.
И финских снайперов не пробуй
Ни подстрелить и ни отвлечь!
И некогда смотреть им в оба,
С винтовкой в пекло нужно лезть.
Хоть в рукопашной и штыками
Дрались в пылающем аду,
Полки все гибли за полками
И в сорок третьем уж году.
Дошел солдат почти до Вены,
Остался просто чудом жив,
Он смерти избежал и плена,
Но раны прежние свежи.

3
И в теле всем осколкам тесно,
И на душе порой тоска.
Он брался за перо как средство
Унять ту боль наверняка.
Он вспоминал село родное,
Где даже дышится легко,
Лес, речку, по утрам парное
Коровы сельской молоко.
И ароматы сенокоса,
И запах хлеба на усах,
И тишь предутреннего плеса
Войны глушили голоса.
Он из войны выходит с боем
И продолжает путь вперед,
Где полыхает морем зноя
Металлургический завод.
И пусть сурова здесь природа,
Но в душу льет тепло металл.
Он здесь трудился год за годом
И людям праздник создавал.
Вновь видит, что, как флаги, вьются
Дымки почти из всех печей -
И слезы радости польются
Из затуманенных очей.

Победа! Счастье-то какое!
Пройдет еще и сотня лет,
Но разве сможем, успокоясь,
Встречать победный мы рассвет?
И не забыть нам ветеранов,
Хоть скорбный их пробил уж час.
Горит у монумента Славы
Сегодня не одна свеча.


Бои над Ладогой
З.Е. Кудрявцевой, ветерану войны и ветерану  труда «Уральской Стали» , посвящается
1
На войне труба без связи,
А на небесах – вдвойне.
Там в клещах фашистской мрази
Без нее спасенья нет.
Но над Ладогой дорогу,
Что тонка, как жизни нить,
Ухитрялись вместе с Богом
Наши летчики хранить.
И связисты помогали,
Им с земли порой видней,
Чтоб врага не проморгали,
Чтобы били поточней.
А когда связист владеет
И немецким, как родным, -
Главный он помощник в деле
Со знакомым позывным.

2
- Я Земля, - звучит в эфире, -
Справа «мессеры», держись!
Но насели, словно гири,
Срежут, хвост лишь покажи.
- Я Земля, - нужна  Орлову
Помощь. Кто в той полосе?
Бой кипит на небе снова.
Рухнул фриц вдруг, окосев.
У девчонки хрустнут пальцы,
Но опять эфир звенит:
- Молодцы! Спасибо, братцы!
Чист на время хоть зенит.
Каждый день и в дни парадов
Не забыть уж тех боев.
Помнит небо Ленинграда
Сердце чуткое ее.
День, когда блокаду сняли,
Радостнейшая из дат.
Все защитники стояли
Насмерть здесь за Ленинград.


Битва за Новороссийск
Т.К. Омельчук, ветерану войны и ветерану труда ОБЦ, посвящается
1
Моряки – народ бывалый,
Героический народ,
И частенько так бывало,
Батальону равен взвод.
И на море, и на суше,
В воздухе, в горах – кругом
Не сломить морскую душу
Самым грозным сапогом!
А морячки? Так ли часто
Встретишь девушку в войсках?
Но война уж рвет на части
Землю, море и закат.
И уходят добровольцы,
И в пехоту, и на флот.
Только б выполнить задачу!
Ну, а там как повезет.

2
Взять Тамань трудненько с суши,
Две на страже полосы,
Заграждения разрушить –
Бросить жизни на весы.
И решили Крым с Таманью
С моря брать, где нас не ждут.
Словно призраки, в тумане
Катера вперед идут.
Элеватор и заводы,
Крупные дома, вокзал
Всем напичканы на годы,
Здесь несметный арсенал!
В миг один вода вскипела,
Как в котле, и дым стеной.
Но летел все катер смелый,
Словно птица, над волной.
Вез десант и на корме он,
И на доке много раз,
В бой вступал, как сокол смелый,
Раненых с твердыни брал.
Дни и ночи под прицелом
Пробирался, чуть живой.
Радуясь тому, что целый,
Вновь вступал в смертельный бой.
Катера-друзья порою,
Загораясь, шли на дно.
Трижды ранен, но герою
Все-таки пока везло.
И радист в радиорубке
Сквозь эфирный ураган
Впитывает вновь, как губка,
Позывные чьих-то ран.
Акватория знакома,
И знаком оскал войны -
Вновь корабль спешит на помощь,
Не страшась взрывной волны.

3
Как Тамара в море вышла,
То особый разговор.
Моряком отец, как слышно,
Двадцать лет ходил в дозор.
С Первой мировой все шрамы
Той войны в душе носил,
Оттого и умер рано,
Видимо, не стало сил.
А мечта его о море
Все же ей передалась.
Призывной. И с курсов вскоре
В пекло самое ушла.
Геленджик ей дорог очень –
База наших кораблей.
Штурмовые помнит ночи,
И отчаянных парней,
И, как пик, Новороссийской
Битвы пламенный угар.
Шел десант на дот фашистский,
Оборону рвал врага.
Сколько полегло в той битве
Молодых ребят, девчат!
До сих пор в ее молитвах
Имена друзей звучат,
И все видится, как косит
Вражеский их пулемет.
По волнам, оружье бросив,
Тело юное плывет.
Помнит, как перевозили
Раненых и мертвых в тыл.
От пропахших кровью былей
Стыла кровь и страх знобил.
Мы беседу прерывали,
Чтобы сердцу отдохнуть,
Ведь без слез пройти едва ли
Можно снова этот путь.

4
Наконец-то входят в город,
Что разрушен уж дотла.
Но окопы видят вскоре,
Где засыпаны тела.
Стариков, детей и женщин
Слышится то стон, то вой -
И стонали с теми вместе,
Кто землею стал самой.
Их откапывая, местью
Наполнялись  моряки.
Но с окопом по соседству
Виды тоже нелегки.
Обливали керосином
И сжигали всех подряд.
Жуткие вокруг картины.
Каждый житель здесь как брат.
Все минировали гады –
И саперы до темна
Убирали все преграды
Там, где тлела уж война.
Но порою снова грохот
Раздавался там и тут.
И строчили пулеметы,
Огрызаясь в темноту…

5
День Победы тоже яркий
В памяти оставит след.
Нет желаннее подарка,
И дороже тоже нет.
И звучит в эфире, словно
Неба солнечная весть,
Главное на свете слово
«Мир!», а с ним и слово «Честь».
Голосок Тамары звонкий
От волнения дрожал.
И Новороссийск с девчонкой
Павших скорбно провожал.
Восстанавливали город
Из руин, из пепелищ.
Только снова встал он гордо
Как красавец-исполин.
Корабли стоят на рейде,
И российский реет флаг.
Вы на слово нам поверьте:
Не пройдет любой здесь враг!

6
Все прекрасно; солнце, море.
Но звала издалека
Родина степным простором,
Робким светом огонька.
Благовещенка ей снилась,
Где лежат отец и мать.
Захотелось на могилах,
Как когда-то, побывать.
В Новокиевке сестренке
Старшей надо бы помочь.
Ей как мать была сестренка,
А Тамара ей как дочь.
Там своих детишек трое.
Защищая Ленинград,
Пал отец их – средь героев
Принимает он парад.
У Тамары и два брата
Полегли в бою святом:
За Москву один шел драться,
А другой пал за Ростов.
В Новотроицке на плитах
Дорогие имена.
Нет, не будет позабыта
Эта страшная война!
Нам свое, родное, ближе
И милее с каждым днем.
Мы о нем, не о Париже,
Все грустить не устаем.
Вот морячка и вернулась,
Собираясь погостить.
Но и глазом не моргнула –
Под венец зовут идти.

7
Новотроицк стал тем местом,
Где запела вновь душа.
Хороша была невеста.
Ну, чертовски хороша!
Взгляд лучистый, смелый, стойкий,
И награды на груди.
Секретарь на мощной стройке,
Море счастья впереди.
С комбинатом жизнь связала,
С фронта навык в деле есть.
И пример всем показала -
Ей за то двойная честь!
А вот море не забыла.
Все зовет издалека.
Где грустят  друзей могилы,
Там и сердце моряка.
Там живым и мертвым слава,
Каждый ведь Героем был,
И Новороссийск по праву
Званье это заслужил!
Город ласковый у моря.
Но он встанет, как гранит,
Если вновь придется вскоре
Вспоминать былые дни.
Неужели у кого-то
Память слишком коротка?
ВМФ есть гордость флота,
Слава эта на века!


Фронтовая сестра
А.В. Стуколовой, бывшему редактору газеты «Металлург, посвящается

Казалось бы, в военной жести
Не может места быть для женщин.
Но часто тяжесть грозной сечи
И женские давила плечи.

1
Вот мчится поезд-санлетучка,
А самолеты реют тучей.
Горит состав, но санитары
Не могут всех спасти из жара.
В глазах застыла та картина
И Сталинградские руины,
Где раненых тяжелых очень
Грузили днем они и ночью.
Забрали в полк потом сестричку.
Теперь она уже привычно
Под артобстрелом с поля боя
Тащила на себе героев.
Их минометный полк бросали
В прорыв, и снова нависали
Над ними свастики на крыльях,
Могли бы – в землю всех зарыли.
Хоть «мессеры» надрывно воют,
Но медсестра ведь тоже воин,
Замрет и вновь ползет к той «кочке»,
Что, вроде, повернуться хочет.
Убитых много – значит, в оба
Гляди и распознать попробуй,
Кто мертв уже, а кто лишь ранет,
Помочь спеши тем, кто на грани.

2
Но больше помнится ей Днепр
(Да не привиделся во сне бы!),
Где сыпались снаряды градом
И смерть всегда стояла рядом.
Однажды пятерых хотела
На плот втащить, но не сумела
И с пятым раненым осталась
На берегу, кляня усталость.
А бомба плот перевернула,
И раненые утонули.
Который раз каким-то чудом
Спасенье шло из неоткуда.
Смертей немало повидала,
Ведь в пекло самое кидало,
И мог бы помутиться разум,
Но вот не ранена ни разу!
Какая же хранила сила?
Быть может, Бога мать просила.
А, может, те спасли ребята,
Кого тянула до санбата.
Сестричка! Много слез и крови
Ты видела у изголовья
Солдат тяжелых, на минутку
Присев, всех ободряя шуткой.

3
Окопы мерзлые не рыла
И в штыковую не ходила,
Не убивала ты фашистов
И не осталась в поле чистом.
Жизнь отстоять – твое призванье,
Твое оружье – состраданье.
Бесстрашием своим крылата,
Гордишься званием солдата.
Давно в запасе ветераны,
Но помнят, как в другие страны
Входили, им цветы навстречу
Бросали с теплотой сердечной.
Редактором была и долго
Рассказ вела о людях долга
Не потому, что это модно,
А как завет души свободной.
И орден на груди недаром
Горит Победы той радаром.
И юные хотят сестрички
Прожить вот так же, на «отлично»!


От Сталинграда до Днепра
Светлой памяти М.Г. Абдулина, ветерана, художника и поэта,  посвящается

Война – она на всех одна,
Но каждый помнит то, что видел.
И лишь с годами даль ясна,
Все шире горизонты вида.
А у него и близь, и даль
Слились в картину органично.
Сияет «Красная Звезда» -
В Победу вклад весом был личный.

И верю каждой я строке
«Окопной правды» этой горькой.
По огненной плыву реке,
Оглохнув, все ж бегу к пригорку,
Где танк вкопался в землю так,
Что уж не взять его гранатой.
И падают в дыму атак
На поле вздыбленном ребята.

И необстрелянных бойцов,
И закаленных, вроде, в схватках,
Страшит безглазое лицо
И кости с цепкой, жесткой хваткой.
Но, если будешь ждать, придет –
Так думай не о смерти чаще,
А что освобожденья ждет
Земля поруганная наша.

Они вставали, шли вперед,
Себя на поле не щадили.
За пядью пядь в лоб и в обход
Врага сильнейшего громили.
И брали в клещи там и тут,
Кольцо, встав намертво, сжимали -
И фрицы «Гитлеру капут!»
Кричали, руки поднимая.

От Сталинграда до Днепра
Он путь прошел кровавый, тяжкий.
И мне бы спать давно пора,
Но ближе, ближе бой вчерашний -
И снова я в плену потерь,
И взрывов, и щемящей боли.
Мансур Абдулов – он из тех,
Кто высших почестей достоин!


За Днепр
Светлой памяти Героя Советского Союза В.Х. Кордюченко

1
Он был сапером. Только раз
Сапер ведь ошибиться может,
Но мину или же фугас
Как будто чувствовал всей кожей.
А сколько обезвредил их,
И сам бы сбился он со счета!
Выкладявался за троих
До дрожи, зубы сжав, до пота.
А сколько разных переправ
Навел сапер и уничтожил?!
Но Днепр в огне, хотя был рад,
Забыть до смерти он не сможет.
Там Украина, теплый дом,
Откуда прадеды все ж дружно,
Покинув тесное гнездо,
В степях осели Оренбуржья.
Савелий дед здесь основал
Село – Савеловкой назвали,
Но жизнь наладилась едва –
В Саверовку перевенчали.
В полях где мощная волна
Качает золото пшеницы,
С темна до самого темна
Жизнь приучала всех трудиться.

2
Привык работать с малых лет,
Хоть хлеб солдатский потруднее…
Год 43-и, и рассвет
Побед еще вдали алеет.
Но в этой битве умереть
Иль победить готов уж каждый.
И отступала даже смерть
От самых дерзких и отважных.
А все-таки не счесть потерь
На пятачке и переправе.
И одинаково теперь
Живых и мертвых  трижды славим!
Две тысячи пятьсот бойцов
Героями Союза стали,
Отвага дедов и отцов
Их делала прочнее стали.
И он тогда Героем стал,
Хоть известили, что посмертно,
А он из полумертвых встал
В своем тумане предрассветном.
В Хабарном оказался вдруг,
Став председателем колхоза,
Преображая все вокруг,
Всегда во все вникал серьезно.
И, как на фронте, на износ
Работал в этой круговерти –
Сердечный надорвал насос,
И, наконец, достался Смерти.
Герой Союза, он теперь
На нас с тобой глядит с гранита.
И подвиг этот не забыт,
И имя это не забыто!

3
За Днепр, за Киев шли бойцы
На смерть со всех концов России,
Как завещали им отцы,
За мирный щебет в небе синем.
Но кто же знал, что будет так,
Что осквернят и прах Героев,
Легко попав в чужой кулак,
Зальют всю землю братской кровью?
Еще бы раньше ей пропасть,
Колонией стать тех же Штатов,
Когда б войне безумной в пасть
Не шли с гранатами ребята.
Фашизм двуличен и жесток,
Как гидра, вырастает снова.
Горит Восток, горит Восток,
И люди мечутся без крова.
Но верю я, что в той войне
Мы не напрасно победили
И братство тех военных дней
В час испытаний укрепили.
За мирный Днепр идет война
Теперь с позиций гуманизма,
Идут КАМАЗы до темна
По узенькой «дороге жизни».


Общие награды

8-го мая, как всегда,
И радостно, и грустно.
И вспять опять бегут года
По высохшему руслу.
Там, где поверженный рейхстаг
В развалинах дымится,
Плывет российский красный флаг
Победоносной птицей.
Им далеко еще до ста,
И уходить бы рано,
Строй ветеранов реже стал,
Уходят ветераны.
А завтра вновь пройдет парад
На площади кремлевской,
Чему мой отчим очень рад,
Хоть в нем все меньше лоска.

Он долго чистит ордена
Дрожащею рукою.
Давно окончилась война,
Но нет душе покоя.
А ближе к ночи вновь придут
Друзья его солдаты –
В бинтах, в пыли, присядут тут,
С плеча сняв автоматы.
Кто где лежит в земле сырой,
Порой как неизвестный:
На переправе, под горой,
Под Ржевом и под Брестом.
И под Москвой, и где Донбас,
Под Прагой и Берлином
Ни пуля-дура, ни фугас
Не пролетели мимо.

А он живой, почти здоров,
Медали вот вручили –
И клял военных докторов
За то, что излечили.
Ну, а с другой-то стороны,
И он не раз был ранен.
Нет в смерти их его вины –
И вновь медали драил.
Вот эта, первая, за Брест,
Вот  эта за столицу.
А этой, из днепровских мест,
Особенно гордится.
За Прагу есть, и за Берлин,
И за Победу в целом –
За всех он мстил, что полегли
Под вражеским прицелом.

Встают друзья, уже рассвет.
По стопке б за Победу!
Да только их растаял след,
Лишь взрывы бомб по следу.
Но будут в праздничном строю
Идти с живыми рядом  -
И заблестят, и запоют
Их общие награды!


Фронтовые байки

Война стирает в порошок.
Но если слышится смешок,
Поет гармонь, звенит струна,
Смягчает злобный нрав она.
Когда в землянке огонек
Горит, всем бедам поперек,
То вспомнишь что-то посмешней,
И на душе теплей, ясней.

Запомнился один денек.
Я от жары буквально взмок,
А отлучаться не моги,
Не снимешь даже сапоги.
Мы в обороне испеклись.
А тут звонят, что засекли
От нас совсем невдалеке
Взвод немцев голеньких в реке.
Куда им выдержать наш зной!
Вот и полезли в реку, но
Мы тут как тут, от наших мин
Не уцелеет ни один.

Жаль, что нечасто так везло!
Бывало очень тяжело,
Когда взрывали мины лед,
Где часть советская ползет.
Воронка сизая бурлит,
От тонущих в глазах рябит.
И в кровь окрашена вода
Для нас в тех реках навсегда.
Все было: радость и печаль.
Война то наливала чай,
То двести грамм, но ныть не смей,
Хоть рядом кровь, и боль, и смерть!


Дятел

В лесу сгущалась тишина.
Но неприметная сосна
В дозоре землю сторожит,
На ней сижу я, недвижим.
А рядом дятел стук да стук.
Уселся на толстенный сук -
И кажется, что лес уж весь
Прознал про то, что я с ним здесь.
Но на дороге фронтовой
Колонны вижу нос живой,
Как только показалась вся –
Пора нам наш «концерт» начать!
Даю наводку – и с землей
Мы с радостью мешаем злой
Машины с грузом до верхов –
Нет фрицев, нет грузовиков!
Замолк мой дятел, присмирел.
Но лишь «концерт» он досмотрел,
Опять уселся на сосне
И шлет свои посланья мне.
Мол, молодец, не оробел
И полагается тебе
За храбрость главная медаль.
Но далеко начальство, жаль!


Мы не забудем

Как эхо давних лет войны
Вдруг грянул марш суровый, грозный.
То  кровь бурлила в нем, то слезы,
То радость светлая Весны.

Мы не забудем никогда,
Как наши деды воевали,
И как сирены завывали
В недавно мирных городах.

Отцов своих расспросим вновь,
Бойцами ставших слишком рано,
О фронтовом пути, о ранах
И как спасала их любовь.

Расскажет мама о годах
Военных, каторжных, голодных
В землянках тесных и холодных
В степных подростках-городах.

Расспросим… Если есть кого.
А если нет в живых, к могилам
Придем, ведь им, родным и милым,
Привет наш уж важней всего. 


Женский батальон

Зал притих. Блестят медали,
Боевые ордена.
Старшеклассники встречали
Стоя тех, кого война
Научила быть связистом,
Репортером, моряком.
Даже труд артиллериста
Этим женщинам знаком.

Ну, а им бы не могилы
Рыть, не убивать бы вшей,
А своих беречь бы милых
И растить без слез детей.
Но война – такая глыба,
Что не смотрит, кто есть кто,
И поднимет всех на дыбу,
За витком верша виток.

Старики, и те по мере
Сил, старались воевать.
Детский подвиг не измерить
И потерь не сосчитать.
Вот и женщины во имя
Жизни, мира и добра
На фашистские твердыни
Поднимались сотни раз.

С этим женским «батальоном»,
Что редеет день за днем,
Внуки их пришли в колонне
С вечным говорить огнем.
И девчонки все серьезней,
Им уже не до игры,
Входит в них, святой и грозный,
Дух военной той поры.

Вновь победные знамена
В их глазищах шелестят.
Встали рядом миллионы
Уж оплаканных солдат.
И огонь горит, как знамя.
Часовые на посту.
Есть кому, я твердо знаю,
Удержать ту высоту!


Война и любовь

Да, война убивает, калечит,
В ночь ее превращается день,
Но она подарила нам встречу
И тепло двух влюбленных сердец.
Нет, не ей мы обязаны счастьем,
Да и встретились ей вопреки!
Даже если бы ей не начаться,
Все равно мы бы были близки!

То судьба! Ей спасибо мы скажем.
Пусть любви нашей всходит звезда
И лучами спасение вяжет,
Мы с тобою теперь навсегда!
Даже если дожить до Победы
Не удастся нам, мой дорогой,
За тобой полечу я по следу
В мир любви, нам дающий покой!

Дорога на войне и минутка!
Только б знать, что ты рядом, что жив!
Подбодри хоть улыбкой, хоть шуткой
Или ласково что-то скажи!
И чуть легче тогда будут муки
Средь угара бездушной Войны.
Лишь твои огрубевшие руки
В схватке с нею безмерно сильны!


Фронтовая любовь

Милый мой, туши окурок,
Дай тебя я обниму!
Завтра вновь под небом хмурым
Будем жить по одному
Я в санбате, ты в пехоте
Под прицелом у войны.
А сейчас звезда в полете,
Крылья нам ее видны.

Эту ночь у нас с тобою
Не отнимет и война!
После жуткой встряски боя
Мне любовь твоя нужна.
Обними меня покрепче
И целуй – я так хочу!
Пусть любовь твоя залечит
Раны в сердце хоть чуть-чуть!

Мы загадывать не станем,
Что там будет впереди,
Только близость пусть святая
Чаще душу бередит,
И тогда победу легче
Ждать под новым свистом пуль!
Даже если все не вечно,
Пусть свеча наш скрасит путь!

Да, война свое получит!
В честь Победы мы нальем
И чтоб дети жили лучше,
И тогда уже споем!
Или, может, будем с грустью
Помнить милые глаза…
А пока на локон русый
Тихо падает слеза.


«До завтра!»

Часто-часто теперь вспоминаю
Фронтовые дорожки-пути…
Ты сказал мне: «До завтра, родная!»
И уже собирался уйти.
Только завтра когда еще будет?
Ночь смертельных сюрпризов полна!
Нас никто ни за что не осудит,
В том, что любим, не наша вина,
Ведь как только наступит затишье,
Вдруг заметишь: цветы по весне
Из землицы растерзанной вышли,
Предрекая кончину войне.
И любовь наша, словно подснежник,
Робко-робко о счастье поет
И, пьянея от светлой надежды,
Лунной ночью нам спать не дает.

Но сказал ты: «До завтра, родная!
Хоть часок бы поспать до зари».
Я, конечно, тебя понимаю,
Но за встречу меня не кори!
Вновь мы слышим весенние трели,
Ты излечен любовью моей.
Наши души немного согрелись
В жутком холоде сумрачных дней!
Я бинты твои нежно поправлю
И прижмусь к дорогому плечу.
Может быть, уходить все же рано?
Так тебя отпускать не хочу!
На прощание обнял, целуя,
На войне увольнений ведь нет!
«Не грусти! - мне сказал. – Довоюем
И встречать будем вместе рассвет!»

Это завтра давно наступило,
Только вместе нам быть не судьба.
И стою у твоей я у могилы,
Сердце вновь разрывает стрельба.
Вижу, как на зловещие пули
Ты идешь не боясь, в полный рост…
И тебе, как всегда, вновь несу я
Знак любви нашей – пламя из роз.
Поцелую глаза на портрете
И висков молодых седину.
Жаль, что не родились наши дети
В ту пропахшую кровью войну!
В День Победы, такой долгожданной,
Вновь стою пред тобой не дыша.
Слезы льются рекой непрестанно,
И к тебе улетает душа…


Слезы льются

Как часто взрывается в небе салют!
Как гроздья сирени ликуют победно!
И я за Победу за нашу налью
В две рюмки «сто грамм» фронтовых, неизменных.
Достану медали свои и его
И наше еще довоенное фото,
Счастливые дни помню до одного!
Но вздрогну, услышав вдруг треск пулемета.
То фото прошито им наискосок,
Оно ведь у самого сердца лежало!
Пробит был, как в жизни, навылет висок –
Сильнее любви смертоносное жало!
Еще передал мне при встрече комбат
Кисет, что когда-то я вашему деду
Сама вышивала, чему он был рад,
Чтоб с мыслью о доме он шел до Победы.
Но только не всем удалось в той войне
Остаться в живых, хоть за жизнь не держались,
Поэтому слава героям вдвойне,
Они за детей и за внуков сражались!
Мы скоро уж встретимся с дедом, тогда
Ничто разлучить нас вовеки не сможет!
А память о нем вам нести сквозь года,
Чтоб правнуки ваши нас помнили тоже,
Чтоб в час испытаний (пускай не таких!)
Они, как прапрадед, не ради награды
Страну защищали от бед всех лихих,
А лишь для того, чтоб не стала жизнь адом! …
Как часто взрывается в небе салют!
Как гроздья сирени ликуют победно!
Стою у могилы и слезы я лью.
А ты улыбаешься, глядя из бездны.


Семья фронтовиков
Кудрявцевым Н.П. и З.Е.,
ветеранам войны,  работникам «Уральской Стали», посвящается

Да, порою так случалось,
Что любовь и на войне
В юные сердца стучалась
Очень часто по весне.
Но для многих прежде – дело,
А любовь уже потом.
В батальоне связи смело
Шли вперед, как со щитом.
Покорили пол-Европы,
Путь открыли на Берлин.
Польша, Венгрия, где сроду
Побывать бы не могли.
Югославия знакома,
И Румыния была.
Не с экскурсией из дома
Армия сюда дошла.

Николай, красавец статный,
Никого не выделял.
Всем внимание по штату,
Строг начальник Николя.
Он когда-то прямо с курсов
Зою в часть свою забрал.
Но в работе их искусной
День и ночь гремел аврал.
Лишь в году послевоенном
Пригласил ее на вальс,
Разглядел тогда, наверно,
Чудный блеск влюбленных глаз.
Свадьбу делать не хотели,
Но друзья уж тут как тут.
Оказалось, что на деле
Все давно ту свадьбу ждут.

Он в Германии дослужит,
А она домой спешит,
В Новокиевку, без мужа,
С сыном отдохнуть в тиши.
А чуть позже в Новотроицк
Едут вместе, чтобы здесь
Жить, учить и строить с песней,
Возглавляя свой отдел.
Он начальником отдела
Подготовки кадров был,
А она берется смело
Обеспечить прочный тыл.
Чтоб работник комбината
Мог трудиться без беды,
Стайкой дружной, как опята,
Детские растут сады.

Шесть десятков лет бок о бок
Ветераны вмести шли
И другим всегда и оба
Помогали, чем могли.
Николай в могиле вечным
Сном давно уж с мирном спит,
Только в памяти сердечной
Он остался, как гранит.
Дочь, бывает, приезжает.
Сын с ним часто говорит.
Гордость за отца тем жаром
Полыхает, что хранит.
В нашем городе, недаром
Став легендой о любви,
Фронтовая эта пара
Силой чувства вдохновит.


А был он просто печником
Светлой памяти Героя Советского Союза И.И. Корнеева посвящается
1
Казахстан. Караганда.
Там соленая вода,
Степи и солончаки -
Выживают смельчаки.
Но оттуда вдруг принес
Ветер слово «сенокос» -
Есть там, видно, и луга,
И душистые стога.
В Сенокосном, как трава,
Рос на волюшке Иван,
Сельского сын печника,
Постреленком был пока.
А как только подрастет,
Помогать отцу начнет,
Оттого у паренька
Ум сметлив и кость крепка.
Крымский след в названье есть,
Только украинцам здесь
Жить судьбой предрешено,
Степь уж стала им родной.
Русских тоже много тут.
Все семьей одной живут.
В сенокос звенит от кос
На лугах речных покос.

2
У Кузьмы растет семья.
Манят дальние края,
Где щедрее дол, и лес,
И сияние небес,
Где ручей кристально чист,
Где резной слетает лист,
А зимой пушистый снег
Прячет избы в белый мех.
Там была в почете печь,
Чтоб втроем не тесно лечь.
И печник в почете был
У людей и у судьбы.
Сын с отцом везде вдвоем.
Раз – и печка уж поет,
Весело трещат дрова –
Можно смело зимовать.
В зиянчуринских лесах
Попривыкли к чудесам.
И, как щедрый дед Мороз,
Каждый радость людям нес.

3
Служба в армии. Сибирь.
И мороз, как командир,
Всем приказы отдает,
Непослушных закует.
Значит, печь и здесь нужна.
Вот румяна, как княжна,
Лучший заняла покой.
Треск поленьев за щекой.
Только тучи все черней,
И накал меж них сильней.
Мир в тревоге. Сапоги
Чистит фюрер. Слаб – беги,
А способен устоять –
Значит, должен воевать,
Чтобы впредь в твою страну
Смерть не смела заглянуть.
Был Хасан и Халкин-Гол.
Кто кому забил там гол,
Очень трудно подсчитать,
Арифметика не та.
Но запомнит самурай:
«С русским в войны не играй»,
Не откроет фронт второй,
Прежней сыт уже игрой.

4
Сколько полегло парней
В «необъявленной войне»!
А вот он спешит домой,
Хоть обстрелян, но живой.
А потом поедет в Орск,
Дело нужное нашлось.
Золотые руки где
Могут полежать без дел?
Только город ведь не степь
В неоглядной красоте -
И отравлен воздух весь,
И блестит на кленах жесть.
Все ж Корнеев он не зря,
Корни, словно якоря,
В Казахстан его ведут,
Там мечты былые ждут.
Степь, приволье, ветерок.
И луны улыбчив рог.
Конь стрелой летит в ночи,
И полынь слегка горчит.

5
Вдруг война (хоть и не вдруг)
Изменила все вокруг.
-Вот,-  кричит, - держи сюрприз.
Снова он артиллерист.
Не забудет Сталинград
И военный тот Парад,
Где чеканил шаг в строю,
Славя Родину свою.
Но в теченье долгих лет
Он, как тяжелоатлет,
Вел неравный бой за Лодзь,
Где стеною встать пришлось.
Середина января,
И кровавая заря
Расползалась по земле,
Ощетинившись, как лев.
Кашель множества стволов –
Немцы огрызались зло,
Но, зажатые в кольцо,
Вновь считали мертвецов.
А потом рванулись вдруг
Батальоном мото-рук
На передовой отряд,
Сокрушая все подряд.
Хоть и страшен ураган,
По колонне бьет Иван -
Бык рогатый окосел,
То ли лег, а то ли сел.
Но пошла пехота в бой,
Ликвидировав тот сбой.
Бьют гвардейцы немчуру,
Ну, а те все прут и прут.
Справа взрыв и слева взрыв –
Рядом вышли из игры.
И стреляет до темна
Пушка Ванина одна.

6
Поостыли, а с утра
Даль от танков их пестра,
И пехота позади.
- Рус, - гогочут, - выходи!
Пушке Ваня корм дает
И прямой наводкой бьет.
Танк один горит, второй.
- Ну, куда ты Фриц, постой!
Глядь, а уж пехота тут.
Передышки не дают.
Пригодился автомат:
- Вот вам, гады, за ребят!
И опять плывет волна.
Кажется, что все, хана.
Но гранаты есть еще –
Значит, увеличим счет…
Так Иван Героем стал,
Но до чертиков устал.
Если ты не пономарь,
А печник, то жарь и жарь!
Он держался, что есть сил,
Он врагов вокруг косил.
Не боялся умереть,
Уж его боялась смерть.
Подкрепление пришло –
Дело побыстрей пошло.
Он в Берлине побывал,
Печки там забраковал.

7
Мирный труд – его мечта,
И, конечно, неспроста
Он буквально через год
Мастер каменных работ.
Новотроицк стал родным,
Даже кокс его и дым.
Строит много здесь Иван,
Как заправский великан.
Печки клал, голландки клал.
И до времени не знал
Коллектив, что рядом вот
Сам Герой кирпич кладет.
Скромен человек труда,
Но расскажет все Звезда,
Все поведает без слов
Про таких, как он, орлов.
Жаль, потом Героя вновь
Увела с собою новь.
Горячи хоть кирпичи,
Не сидится на печи.
Жигулевск и Оренбург,
Завершившие судьбу,
Претендуют быть в чести,
Имя-знамя чтоб нести.
Мы в герои не спешим,
Благодарны от души,
Что Героя теплый след
Будет греть нас много лет.


Судьба настоящего человека
Светлой памяти И.И. Ковбасюка, ветерана войны и Почетного гражданина г. Новотроицка,  посвящается

Судьба порою нас ломает,
Когда мы гнемся под нее.
Но и примеров много знаю
Про богатырское житье,
Про то, как ту ж судьбину воля
Сжимает так, как нужно ей.
Вдруг сбросит кожу злая доля –
И нет красивей, нет родней.

1
Родился он в семье крестьянской
Шестым ребенком, рос как все,
И голод мучил постоянно,
И труд познал во всей красе.
А потому и вырос парень
Богатырем, любил и петь.
Но, видно, силушку недаром
Земля дала ему теперь.
Война Вторая мировая
Сама устала от потерь,
Огонь нещадно изрыгая,
Отечественной став теперь.
И Ваня, лишь окончив школу,
Прибавив год себе иль два,
На фронт просился, чтоб все села,
Всю землю чтоб отвоевать.
Курсантский город Благовещенск
Учил любить свой пулемет –
И вот Иван уж в Курской сече
По фрицам очередь дает.
Ну, наконец-то наступаем!
Артподготовки в радость вой.
В ушах засела боль тупая,
Но, несмотря на все, живой!
Крещение прошел он с честью,
Как многие сыны страны,
И, справедливой полон мести,
Переломил весь ход войны.
До декабря в лавине грозной
Он шел туда, где горячей.
Раненье. Госпиталь. Но создан
Он из породы силачей.

2
Теперь в дивизии гвардейской
Иван разведчик и стрелок.
Он шар земной обвить раз десять
Сумел бы лентой из дорог.
Он шел по той земле, где корни
Его семьи, его отца,
И где разгул фашистских оргий
Всех ядом напоил свинца.
Направо трупы и налево,
И виселицы ровно в ряд.
И сердце снова закипело,
Бесстрашьем напитав ребят.
Освобождали Украину
Там, где сейчас идет война.
И Горловка опять в руинах,
И ветеранам не до сна.
Как видно, в год тот не добили
Фашистскую гнилую мразь,
Хоть вроде бы и победили.
Но липкой оказалась грязь.
Освободили пол-Европы,
Дошли до логова почти.
Май 45-го. Вдруг грохот,
Разрывы мин, конец пути.
Друзья не бросили на поле,
На плащ-палатке унесли.
Спасли от плена, но от боли
Врачи, и те уж не спасли.
Гангрена ноги откусила,
За двадцать операций сник.
Но вдруг неведомая сила
Сказала; «Дальше не тяни!
Маресьев, вспомни, как боролся,
Без ног, а даже смог плясать,
И на врага летал вновь грозно.
Свою судьбу ты делай сам!»
Встал на протезы. Ох, как больно!
Казалось, вылетит душа.
Но он, собрав в кулак всю волю,
За шагом делал новый шаг.

3
Иван приехал в Новотроицк,
Где уж жила его семья,
И инвалидом, и героем,
Но помогали вновь друзья.
Здесь встретил медсестру он Зою,
Свою любовь, свой прочный тыл.
И, как глотком воды от зноя,
Спасен на склоне гор крутых.
Теперь он радовался солнцу,
Весне, дочурке и цветам.
И песня уж из сердца льется
Взята и эта высота!
Его от мала до велика
Любой при встрече узнавал,
Защитника святому лику
Частицу сердца отдавал.
И он, как богатырь, с рассвета
Теперь хранил наш мирный труд.
Стал депутатом горсовета,
Его заслуги люди чтут.
Я знала этого героя,
В соседнем он подъезде жил,
На лучшее всегда настроен,
Семьей своею дорожил.
Знакомых, да и незнакомых,
Он силой духа покорял,
А ведь в коляске, если дома,
Сидел уж, с нами говоря.
О чем? О жизни, о невзгодах,
О том, как справиться с бедой
И что все краше год от года
Степной наш город молодой,
Что комбинат известен всюду,
Отменную он варит сталь,
Но главное богатство – люди.
Всем помогал сильнее стать.
Есть у него и орден Славы –
Солдата главная медаль,
И «Красная Звезда» по праву
Лучами высветила даль.
Медалей много самых разных.
И орден мирный есть один –
И в будни наши он и в праздник –
Почетный очень гражданин.

И с городом, и с комбинатом
Был связан крепко, без разлук,
Душою сильной и богатой
Иван Иваныч Ковбасюк.
Пусть он ушел, но след остался –
А значит, будет вечно жить.
Вот если б каждый постарался
России так же послужить!


Иваны

Какое доброе, родное
Есть имя русское – Иван!
Он главным сказочным героем
Нам, словно в назиданье, дан.
Прост и велик, сметлив, бесстрашен,
С ленцой. Но, если встретит Смерть,
И с ней вступает в рукопашный,
Хоть не боится умереть.
Он должен жить, пахать и сеять,
Растить детей и города.
Он – это матушка Рассея,
Ее счастливая звезда.

Переселенцев с Украины
В России тоже уж не счесть.
Живем мы все семьей единой,
В нас сила общих предков есть,
И тех, кто брал Константинополь,
И кто монголов позже гнал,
И кто в 12-том потопал,
Французам долг сполна отдал.
А в Первой мировой (забыли?)
В Берлин вошел ведь наш Иван!
Немного немцы поостыли.
Но вновь приказ безумный дан.

Мой дед давно уж стал землею,
Ивана сын и сам Иван,
Остался он на поле боя,
Где на крови растет трава.
Был и столяр, и строитель,
Портной и добрый семьянин.
А на войну шел как спаситель
Простой советский гражданин.
И, не забыв про боль и раны,
Глазами полевых цветов
На нас глядят теперь Иваны
На поле возрожденном том.

Хотя в Россиюшке немало
Народов разных, но враги
Иванами нас неустанно
Зовут, начистив сапоги.
Мол, от сохи, деревня, лохи,
Куда уж вам, таким, до нас!
Глядь, а Иван идет не охнув
На танк, на дзот, на абордаж.
Родное имя талисманом
Нас защищает от беды.
И новые идут Иваны
Туда, где грохот, стон и дым.

Защитник он, а не агрессор
И защищает всех, кто слаб,
Чтоб новым не дымиться Брестам,
Чтоб Хиросимам не пылать.
А если, от величья пьяны,
Враги к нам сунутся опять,
Сыны российские – Иваны
Погонят все их орды вспять.
Погонят так, как в 45-ом,
Задавят в логове посев.
Мы пахари, а не солдаты,
Но если нужно, встанем все!


Бывшие солдаты снова рядом

Весь в цветах сегодня утопает
Мраморный надгробный пьедестал.
К тем идет, идет волна живая,
Кто стеною пред фашизмом встал.
Здесь цветы у списков и портретов
Тех, кто вновь живее всех живых.
Благодарной памятью согреты,
Берегут над Родиною высь.

И живым, и мертвым поклониться
Я спешу у Вечного огня.
Светом той войны вдруг вспыхнут лица,
Опалив в какой-то миг меня.
Боль, и грусть, и гордость – все смешалось
И слезой стекает по щеке.
Каменный солдат у чаши славы
Замер от меня невдалеке.

Бывшие солдаты снова рядом
В этот теплый светлый майский день.
Им сияет общею наградой
Память городов и деревень.
Помним и вовеки не забудем
Подвиг ваш на фронте и в тылу.
И, как вы, из стали словно будем,
Чтобы дать отпор любому злу.


Фронтовые дороги
В.К. Решетько, ветерану войны,  посвящается

На Доске почета вижу
Этот скромный я портрет –
И становится все ближе
Даль давно прошедших лет.
И дороги фронтовые
Вновь сплетаются, пыля,
И столбы, как вестовые,
Горестный не прячут взгляд.

1
Ветерана даже раны
Красят, словно ордена,
И в душе у ветерана
Не кончается война.
Вот мальчишка, вроде, веско
С другом просится на фронт.
- Через месяц жди повестку,
Подойдет и твой черед.
Отступления, потери
Он старался позабыть.
Но снаряды все летели,
Землю ставя на дыбы.
Ужас, дрожь в коленках, слезы.
Но вставал и шел, как все,
К срезанной огнем березе
На «ничейной» полосе.
Полк переформировали –
И колеса день и ночь
Все стучали, призывали
Родине своей помочь.

2
Под Москвой остановился
Эшелон их. - Вылезай!
А мороз ноябрьский злился
Так, что просто не сказать.
Отморозил парень пальцы
Вот досада, вот беда!
Медсанбата постояльцем
Был недолго он тогда.
Убежал, не долечился,
Ведь душа горела в нем
Тем священным, сильный, чистым
Мести праведным огнем!
И с тех пор заговоренным
Будто стал, прошел сквозь ад,
Одер, некогда столь грозный,
Усмирить сумел солдат.

3
Да, пришлось ему потопать
По дорогам фронтовым
С верным другом-минометом,
Не склоняя головы!
Лейтенантик, испеченный
За пять месяцев всего,
Получал свои зачеты
Под снарядов злобный вой.
Из училища направлен
Прямиком под Ленинград.
Переправа. Слева, справа
Пушки немцев говорят.
- Жаркие бои там были,
Только сил былых уж нет,
Фрицы сильно притомились
В затянувшейся войне.
Ну, а мы стеною встали,
Хоть смертей не перечесть.
Там героями все стали,
И живым, и мертвым честь!

4
Красная Звезда за этот
Фронт сияет на груди.
А вторая  всходит следом,
Ожидая впереди.
Ранен был в бедро серьезно,
До конца апреля слег.
Но в Карелии морозной
Отличиться позже смог.
Фронтовик достанет карту,
Где отметил весь свой путь.
Аты-баты, аты-баты,
Жив покуда, не свернуть!
И Прибалтика, и Висла
На отмеченном пути.
А какая доля вышла,
Ты на планки погляди!
Хоть тогда не за награды
Воевали, сдвинув бровь,
Но сегодня все же в радость
Боевое серебро.

5
Занесло его недаром
В край красивейших невест.
Победитель, бравый малый
Стал легендой наших мест.
Всесоюзной стройки мощный
Был под стать ему накал,
Он работал днем и ночью –
И опять Героем стал.
Девяносто два – не повод
Унывать и горевать!
Он готов как будто снова
Там, где надо, воевать.
Пусть порою ноют раны,
Он поможет в трудный час -
Видно, рано ветеранам
Уходить от дел в запас.
И подтянут, и вынослив,
Хоть и жмут чуть-чуть года,
Но приходит, коль попросят,
К молодежи он всегда! 


Спасибо, друг аккордеон
 Т.Г. Рудюку, ветерану войны и ветерану труда ЛПЦ-1,  посвящается

 Когда кружится желтый лист,
 Когда вокруг метели свист,
 Когда звенят весной ручьи
 Иль соловьи поют в ночи,
 Мой старый друг аккордеон,
 Мелодий зная миллион,
 Мог в музыку перевести
 Все, для чего слов не найти.
 О, музыки святая власть,
 Тобою насладился всласть!
 Поет мой друг аккордеон,
 Всю жизнь со мною рядом он.

 1
 С Новогеоргиевки я –
 Степные скудные края.
 Но вот Георгий, видит Бог,
 В час испытаний мне помог.
 И Новокиевку свою
 Вновь будто вижу. Так поют
 По вечерам девчата там,
 Что хоть разок бы слышать вам!
 Мы жили бедно. В первый класс
 (Об этом помню и сейчас)
 Я долго босиком ходил,
 Хоть шли холодные дожди.
 Вновь вижу, умер как отец,
 И я, тогда еще малец,
 Старался матери помочь,
 Она трудилась день и ночь.
 А тут война. Брат, уходя,
 Сказал: «Надежда на тебя».
 На руднике работал я,
 Чтоб выжила моя семья.
 Не зря я, видимо, Рудюк.
 Подростком добывал руду,
 Чтоб армию свою крепить
 И чтоб врага быстрей разбить.

2
Повестка. Думал: фронт. Но нет.
Учебка даст основ пакет.
 Нагрузки там по не хочу.
 Но о другом сказать хочу.
 Перед отправкой нас, салаг,
 Везут туда, где новый танк
 Рождался очень нелегко,
 Где люди спали у станков.
 Челябинск, тракторный завод
 Со мной отправятся в поход,
 Чтоб мы в СУ-85
 За каждую боролись пядь.
 А уж когда военный вал
 Нас с головою накрывал,
 То только крепкое словцо
 Спасало, как завет отцов.
 Да и Георгий был со мной,
 Стоял незримо за спиной,
 Чтоб я не дрейфил, дрался зло,
 Чтоб мне во всех боях везло.
 Из Польши через Кенигсберг
 До Одера в моей судьбе
 Всего хватило, и с лихвой.
 Из пекла вышел все ж живой.
 И руки есть, и ноги есть.
 Но хочется опять присесть
 Там, где на отдыхе друзья
 Сидят, дыханье затая.
 Вдруг в пляс пускаются, да так,
 Что будто не было атак.
 И я играть не устаю,
 Пускай попляшут, попоют.
 А завтра снова жаркий бой –
 И похоронки шлет домой,
 Устав смертельно, командир.
 И снова дзоты впереди…
 Послевоенный сложный мир.
 Европа. Польша. Жизнь – трактир.
 Порядок все же навели
 Мы там, где танки наши шли.

3
 Покончил счеты я с войной.
 Ну, здравствуй, здравствуй, дом родной!
 Любовь, увы, не дождалась -
 Мать утешала, как могла.
 Рудник. Электриком тружусь.
 Аккордеон в руках держу
 Как самый главный в жизни приз –
 И жму на кнопки сверху вниз.
 ОХМК меня позвал
 Туда, где плавился металл.
 Я шлифовальщиком здесь стал
 И украшать свой цех мечтал.
 Мечта сбылась: художник я,
 А дома ждет меня семья.
 Полвека с Анечкой моей
 Мы прожили. Спасибо ей.
 Еще одна сбылась мечта:
 Я во дворце работать стал.
 Какой был хор! Какой полет!
 Душа с ним плачет и поет.
 Аккордеон мой не молчит,
 Он речь ведет в седой ночи,
 Что Вике, внучке уж большой,
 Он тоже предан всей душой.
 Да, я уже довольно стар,
 Но дотяну еще до ста.
 Аккордеон поет: «Держись!»
 И снова продлевает жизнь.

 Спасибо, друг Аккордеон,
 Что помнишь плеск святых знамен,
 Что помнишь тот Победный марш,
 Что дух вновь поднимает наш!
 Пойду я утром на парад.
 Пусть много у меня наград,
 Но главная из них – Весна,
 Когда от счастья не до сна.
 Нет взрывов, чист наш небосвод.
 А если враг какой придет,
 Мы снова встанем, как один.
 Своей земли не отдадим!
 Пойдем лавиною вперед –
 И новый Кенигсберг падет.
 Над логовом, где зрел наш враг,
 Российский вновь взовьется флаг.


Особый день

День Победы в этот год особый.
Рядом, у границ России, вновь
Щерится оскал фашизма злобой,
Льется человеческая кровь.
Все, что было до поры укрыто
Лепестками облетевших лет,
Нами будто заново открыто,
Вновь войны мы видим силуэт.

Если б в той борьбе, кровавой, ярой,
Победил воинствующий рейх,
До Камчатки б ширились пожары,
Нас сгоняли б в гетто, озверев.
Это с нами, как на Украине,
Поступали б, танками давя.
И горели б новые Хатыни,
Бабьим Яром там и тут кровя.

Нашу землю и сейчас топтали б
Старые и новые враги,
Только тем в награду жизнь оставив,
Кто готов лизать им сапоги.
И сегодня обвинить Россию,
Запугать стремятся, задушить,
Позабыв о том, что русских силой
Просто невозможно сокрушить.

С каждым годом День святой Победы
Все дороже сердцу моему.
Чтоб Россию миновали беды,
Ленточку Георгия возьму.
Рядом с ветеранами их внуки,
День Победы – он на всех один.
Крепче держат флаги наши руки,
Вместе мы все беды победим!


Будем помнить

Как немного тех уже осталось,
Кто нам может правду рассказать,
В чьих глазах и горечь, и усталость,
И Победы светлая слеза!
Но еще стоят и на трибуне,
И приходят к Вечному огню.
Сердце никогда не позабудет
Молодость военную свою!

Им уже недолго жить на свете,
Но горят на солнце ордена.
Помнить будут даже внуков дети,
Что несет такая нам война.
Будем помнить, чтоб в любое время
Порох был сухим, тверда рука,
И на общей, мировой арене
Усмирять безумного быка.


Свет Победы

Гром войны и весенних салютов –
Все в единую память слилось,
По военным дорогам как будто
Мне самой прошагать довелось.
Отступленье, потом наступленье
И истерзанной Родины боль –
Все в меня уж вошло до рожденья,
Как и майский рассвет голубой.

Вновь с Победой великой, священной
Поздравляю я вас в этот час!
Все меняется в нашей Вселенной,
Вечны только те слезы из глаз,
То щемящее чувство утраты
И ликующей радости свет,
Что в победном году сорок пятом
В нас вошли, чтоб остаться навек!


СОДЕРЖАНИЕ
1. С Днем Победы!
2. Раннее утро
3. 22 июня
4. Уходили мальчишки
5. Я еще не вернулся с войны
6. Под горой
7. В окопе
8. В плену испытаний
9. Апрель 1942
10. Письмо фронтовику
11. В списках не значился
12. Имена и даты
13. На Поляне смерти
14. Бессмертный полк
15. Траурный салют
16. Держись, сынок!
17. Партизанка Тоня
18. Писал он редко о войне
19. Бои над Ладогой
20. Битва за Новороссийск
21. Фронтовая сестра
22. От Сталинграда до Днепра
23. За Днепр
24. Общие награды
25. Фронтовые байки
26. Дятел
27. Мы не забудем
28. Женский батальон
29. Война и любовь
30. До завтра
31. Фронтовая любовь
32. Слезы льются
33. Семья фронтовиков
34. Мы не забудем
35. Бывшие солдаты снова рядом
36. А был он просто печником
37. Судьба настоящего человека
38. Иваны
39. Фронтовые дороги В.К.Решетько
40. Спасибо, друг аккордеон
41. Особый день
42. Будем помнить
43. Свет Победы