23

Мне двадцать три,
И я не хватаю звезд с неба,
Лишь иногда слышу оклики Феба:
"Не ври!"

А я и не вру,
Не зная наживы, просто живу.
Радуясь по утру,
Собственному нутру -

Благодаря ей,
Меня полюбившей впервые...
Любовь не берет чаевые,
А я хоть плебей -

Влюбиться тоже умею,
Манера любви пригодилась,
Отныне навеки болею.
Ею душа простудилась.

Что будет дальше -
Не важно.
Без фальши.
Отважно

Иду до конца,
А там будет видно.
Жизнь не ликвидна,
Подайте свинца.

Седьмой миллиард,
Как пел один бард,
Повысил цены на смерть...
Веря в небесную твердь.

Бегу, обгоняя куплеты,
Стараясь оставить следы,
Оставляю дурные цветы
И рассветы.

Впечатленья от книг алкашей
Не проходят бесследно, задаром,
Потому не слежу за наваром.
Где ж найти столько мне шалашей,

Чтобы радовать собственным раем?
Ни один во дворе не видать,
Пахнет лишь обгоревшим сараем.
Да и то, в нем нельзя ночевать.
Твою мать.

На распутье грядущего
Под ногами идущего
Вдруг появится истинный путь.
И останется только шагнуть

В никуда,
В рюкзаке неся лишь года.
Говорят, текут, как вода? -
Ерунда.

А каков же будет итог?
Изберу я "аккорд" иль комфорт?
Не жалея свободы, "апорт"?
Или все, что имею, за борт?
Как закончу свой монолог?

Двадцать три - начало конца.
Скинул маску - нету лица.
Водка станет пулей-свинцом,
Но пока держусь молодцом.

Не поэт, не юрист,
Неудавшийся шахматист,
Гитарист, маринист.
Одним словом, такой же, как вы,
Онанист, атеист и сексист.

Двадцать три - приговор?
Нет, скорее, рубеж и черта,
Я не жулик, не вор,
Не гнездится в душе ни черта...