Бомж

Вдалеке от стольных градов тесных,
В городке, что к славе непривычный,
Жил поэт особо не известный,
Человек, на первый взгляд, обычный.

Неприметный, словно в поле колос,
Средний рост, ни бицепсов, ни баса,
Но когда он возвышал свой голос -
В нём был звук Божественного Гласа.

В нём талант, как камень драгоценный,
Чтоб сиять - нуждался лишь в огранке.
Нужно было лишь дойти до цели,
Взять барьеры, не сбивая планки.

Но его барьеры не пугали.
Верил он - успех не за горами.
Эту веру так же разделяли
Все, кто был знаком с его стихами.

Но была, что верила особо,
В том числе и в славу их союза,
В городе известная особа -
Женщина, красавица и муза.

Так он шёл по жизни, полагая,
Что судьба щедра с ним, как с Ферузом,
Шуйцей лиру к сердцу прижимая,
А десницей обнимая музу.

Жаль, что люди в суете не помнят
Истин, что копились век за веком.
Сказано ведь было не сегодня,
Что судьба играет человеком.

Вот и здесь судьбе сыграть угодно
Стало фарс, достойный оперетты -
У элиты местной стало модно
Приглашать поэта на банкеты,

Чтобы он, как встарь, в разгар пирушки
Вдруг явившись пьяному народу,
В честь  „героя” данной расслабушки
Прочитал торжественную оду.

И „герой”, наполнившись восторгом,
Благодарность чувствуя при этом,
Почитал своим священным долгом
Напоить „до чёртиков” поэта.
 
Не ходить к гадалке можно даже,
Угадать и так процентов на сто,
Что случится с человеком дальше,
Если это происходит часто.

Наш поэт, как деятель культуры,
Стал не первой жертвой злого зелья.
У эстетов тонкие натуры -
И не каждый выдержит похмелья.

Погружаясь день за днём в болото,
И талант, и будущность теряя,
Он ещё надеялся на что-то,
Жил мечтами, всё же оставляя

Шанс последний призрачной надежде -
Вновь подняться в личном ренессансе
И возвысить голос свой, как прежде,
С Божьим Гласом слившись в резонансе.

Но не слыша голоса и Гласа,
Под давленьем жизненного груза,
Оседлав голодного Пегаса,
Улетела и осталась муза

В том краю, где никогда он не был,
Где волна мурлычет под оконцем,
Где лежат под вечно синим небом
Города, пропитанные солнцем.

Больше он не написал ни строчки,
Потеряв былое чувство слова,
И в беде своей дошёл до точки -
Ни семьи, ни денег и ни крова.

И ему единственным приютом
От невзгод житейского разлома,
Отголоском давнего уюта,
Стал подвал разрушенного дома.

-----------------------------------

Холод утра пропитал лохмотья,
От рассвета в комнатушке серо,
Но насильем разума над плотью
Поднимает он больное тело

И несёт души своей жилище -
Инструмент для добыванья хлеба,
Мёртвых чувств живое пепелище,
В зябкий сумрак пепельного неба.