Про Томаса

Томас живет здесь уж четверть века,
обзавелся давно женой и двумя детьми.
просыпается рано, пьет горький Виски да считает дни.
завтракает с семьёй, обедает с другом-холостяком,
а во время ужина вдруг звонит жене мол «любимая, я приду потом»
и затем вытирает испарину на холодном своем сморщенном лбу платком
и корит себя: «что же я за дурак такой,
почему прошло уже столько времени, а дум смертельных в голове ороменный рой,
и при том они совершенно уж об одном».

Жена – говорит он другу холостяку -
когда-то была любима, теперь обычная женщина при моем дому.
следит за детьми, готовит не вкусный борщ и недоваренное рагу,
кожа ее помяла цвет и стала, как масло, размякшее по утру.
я ей, говорит, про цветы и про травы в нашем же с ней саду,
она – про то, что в воскресенье исповедь и машина давно уж не на ходу,
что я слишком много пью, пора бы и поберечься слов, а то мол уж чудовищно вру.
сын, что имеет несколько высших сошелся с девочкой, что белее льна,
что нежна с ним и ласкова, никогда не бывает зла.
он то да, умеет подбирать себе женщин, не то, что я,
ведь меня находят всегда, мнут под себя,
вот же черт, бесхарактерная же я свинья.
сын то вон мой и молод и кровь у него горяча,
светла голова и все ему сходит с рук, все он сбрасывает легко с плеча.
дочь, что та еще непробиваемая огненная броня,
меняет мужчин, как перчатки, ничего им такого не обещая и не говоря.
ей девятнадцать только, а где уже только она не была,
языков заучила, вин перепробовала и все, что хотела – смогла.
Майк! – обращается Томас к другу – в кого они все пошли?
мы же ведь были тише и ниже ростом, не грохотали и не трогали затаившееся в тени,
мирно ведь жили себе и не создавали внутри войны.
Майк, почему вы все, кто молод сейчас, такие щедрые,
все извлекаете из себя что-то резкое, дерзкое, боевое, передовое,
создаете новое и красивое, не теряете и при том своего покоя?
Майк, почему я страдаю по дням ушедшим, а ты никогда не воешь?
Майк, от тебя ничего, совсем ничего не скроешь,
ты хоть молод, но из тебя грандиозный воин,
а из меня безропотный получается вдруг старик.
это я виноват, что ее тогда отпустил,
я был виновник того, что оставил ее без сил,
но что же мне делать, года все прошедшие обагрив?
может мне бросить все и пулю в висок пустив,
не думая ни о ком уйти и, в углу застыв,
стать тем самым плохим героем из прошлых сказок:
несуразным, старым, с окаменелым сердцем, но трезвым разумом.

Томас, - вдруг отвечает Майк – ты ведь имеешь все, что всегда желал.
и этот сад, что в лилиях и остальных цветах,
и дом, и жену, и успех в делах.
ты ведь об этом всегда мечтал,
так, что не уповай на нее, ведь ты изначально знал,
что все кончится именно этим домом,
а не ее стремлениям к небесам.
Томас, полюби же тех, кто тебя никогда еще ни разу предавал
и старайся больше не продираться к своей чертовой памяти,
что ест тебя по кускам.