Пушкин на краю пропасти

   Но не хочу, о други, умирать!
Я жить хочу, чтоб мыслить
                и страдать.
              А. С. Пушкин.  Элегия

   Василий Андреевич Жуковский как мог старался предотвратить трагедию, он прекрасно понимал, что близость ко двору гибельна для друга, но в судьбе Пушкина ничего нельзя было изменить.
   События развивались молниеносно. 5  ноября  1836  года  Александр Пушкин вызвал на дуэль Жоржа  Дантеса, поручика кавалергардского полка. Этому предшествовала цепь событий, достаточно серьезных и запутанных, чтобы держать в напряжении родственников и ближайших друзей Александра Сергеевича.  Как только домашнии узнали о дуэли, они моментально послали в Царское  Село  за  Василием Андреевичем Жуковским.
   Жуковский приехал 6-го ноября и направился сразу на наб. Мойки  к  Пушкину. Здесь он застал голландского посланника.  Барон просил об отсрочки дуэли на полмесяца. Пушкин согласился.
   Голос его был странно тих. Василий Андреевич перехватил холодный, презрительный, ненавидящий взгляд, которым Пушкин одарил  Геккерна. Жуковский невольно вздрогнул.
Только теперь он понял, в каком отчаянном положении находился его друг. С этой минуты им овладела одна мысль: спасти поэта любой ценой. Из головы не шло, что вызов оставался в силе, поединок только отложен и Пушкин находится под прицелом дуэльного пистолета. Все мысли были направлены на предотвращение дуэли.
   Голландский посланник боялся скандала. Он попросил Жуковского помирить Пушкина со своим  приемным сыном, устроив их свидание.
   9  ноября  1836  года  Василий Андреевич, получив письмо Людвига  Геккерна, поспешил к Пушкину.
   - Старый Геккерн просит тебя встретиться с его сыном. Это лучший способ все уладить.
   - Нет, не хочу его видеть.
   Как ни доказывал Василий Андреевич, что надобно избежать огласки, что вообще у Пушкина нет доказательств, кто автор пасквиля, - Александр Сергеевич стоял на своем: пасквиль сочинил "старый Геккерн".
Жуковский ушел раздосадованный.
Вечером того же дня он написал Пушкину:
             
                9  ноября  1836,  Петербург.

   Я не могу ещё решиться почитать наше дело конченным. Ещё я не дал никакого ответа старому Геккерну; я сказал ему в моей записке, что не застал тебя дома и что, не видившись с тобою, не могу ничего отвечать. Итак, есть ещё возможность все остановить. Реши, что я должен отвечать. Твой ответ невозвратно все кончит. Но, ради бога, одумайся.  Дай мне счастье избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления. Жду ответа. Я теперь у Виельгорского,  у которого обедаю.

   Пушкин тотчас пришел к Михаилу Юрьевичу Виельгорскому, он был страшно взволнован. Василий Андреевич обнял его. На какую-то минуту у Жуковского отлегло от сердца: ему показалось, что его друг готов забрать вызов. Но Пушкин заговорил о жандармах.  Он опасался, что в его семейные дела впутается правительство, положение свое он считал совершенно безвыходным.
      продолжение. . .