М. М. Антокольский (1843-1902). Мефистофель. (Русский Музей в Ленинграде)
(говорит мрамор)
- Подальше будь, друг милый, от толпы,
её игры безумной, её соблазнов, суеты.
Взглянуть пытайся на неё со стороны,
гони из сердца немощь комплекса вины
за отстраненности твои от игр безумцев,
собравшихся на пир во времена чумы.
Не соблазняйся вздором их презумпций.
- И на себя, как судия, со стороны смотри,
и ты поймешь, как мир людской комичен,
жесток и алчен, лицемерен, лжив, циничен.
Подумаешь; и к этим тварям Бог уж безразличен,
и что итог их бесконечных войн трагичен.
Что Мир Земной без этих homo обезьян
ни Красоты, ни Бога, ни Истины б не потерял.
Все, все века, прозрачные, лепные тобой, любовь, снутри озарены, — как разноцветные амфоры… Сны меня томят, апокрифы земные… Века, века… Я в каждом узнаю одну черту моей любви. Я буду и вечно был: душа моя в Иуду врывается, и — небо продаю за грешницу… Века плывут. Повсюду я странствую: как Черный Паладин с Востока еду в золотистом дыме… Века плывут, и я меняюсь с ними: Флоренции я страстный властелин, и весь я — пламя, роскошь и отвага!.. Но вот мой путь ломается, как шпага: я — еретик презренный… Я — Марат, в июльский день тоскующий… Бродяга — я, Байрон, — средь невидимых дриад в журчащей роще — что лепечет влага? Не знаю, — прохожу… Ловлю тебя, тебя, Мария, сон мой безглагольный, из века в век!.. По-разному любя, мы каждому из тех веков невольно цвет придаем, — цвет, облик и язык, ему присущие… Тоскуем оба: во мне ты ищешь звездного огня, в тебе ищу земного. У меня — два спутника: один — Насмешка; Злоба — другой; и есть еще один Старик, — любви моей бессмертный соглядатай… А вкруг тебя скользят четой крылатой два голубиных призрака всегда…
(с)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.