Географичка

               
                (Отрывок из повести "НЕСЛОМЛЕННАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ")


Учителей за глаза ребята называли по-разному: "Аннушка", если обожали, "Клавка", если недолюбливали, "Амёба", если презирали. Реже по фамилии: "Булкин", если он в доску свой. А самых нелюбимых называли по имени-отчеству: "Инна Степановна", "Татьяна Пантелеймоновна"...
       
Столь уважительное величание было продиктовано отнюдь не уважением, а невозможностью воспринимать их как "своих". Это были чужаки, а то и враги, стоявшие по другую сторону баррикады. Таких боялись и ненавидели.

Так вот Инна Степановна была не "Инной, не "Инночкой" и даже не "Инкой". Она была "Инна Стапановна"...

       
                НА  ЛОБНОМ  МЕСТЕ

               
   На лобном месте стояла Ира Кузина.

-  Покажи горный Алтай, -- сказала ей Инна Степановна, хотя Ирка стояла возле политической карты, на которую, как известно, не наносят ни коричневых гор, ни зелёных равнин.

-  Что ты уставилась? Я неясно сформулировала вопрос?

-  Тут не нарисовано,  -   робко сообщила Ирка.

-  Не знаешь,  -  подытожила географичка,  -  как не знаешь того, что там берёт начало сибирская река Обь. Покажи исток Северной Двины.

Но хитрая Двина в своём истоке была похожа на мочковатую корневую систему. Кузина мучительно гадала, какой же из одинаковых корней  -  её начало.

-  Тут не написано,  -  простонала она, как больная.

-  И этого не знаешь,  -  географичка сладостно улыбнулась  -  точь-в-точь как кошка, которую ласково почесали за ушами.

-  Покажи остров Врангеля.

         
Ирка метнулась к Ледовитому океану и, поднявшись на цыпочки, стала шарить  носом по голубому простору.

-  Шамрай, покажи ей,  -  терпения у географички хватало ровно на одну секунду.

-  Я знаю!  -  взмолилась Ирка, но было поздно. Шамраю, любимчику Инны Степановны, не терпелось закрепить свои успехи. Он был единственным человеком в классе, который ещё ни разу не испортил нервы географичке.

Денис ткнул указкой в ту точку, где только что побывал иркин нос, но глаза её, наполненные слезами, почему-то её не заметили.

-  Что ж, Кузина, географию ты не учишь,  -  сказала Инна Степановна, с победным видом взирая на тонущую Ирку.  -  Может, хоть сказки читаешь? А? Где находятся чертоги Снежной королевы?  -  и она заколыхалась от смеха.

Но Ирке было не смешно. В горле стоял твёрдый ком, будто шею туго скрутили проволокой, и от этого было очень больно.

 -  В Лапландии,  -  крикнул кто-то.

-  Кто сказал "в Лапландии"?  -  Инна Степановна так легко повернулась на стуле, словно он был вертящийся.  -  Дай дневник. Ставлю "пять".

-  А что это за место такое  -  Лапландия?  -  увлеклась она, забыв про страдающую Ирку.

-  Исландия!  - крикнул рыжий Игорь, справедливо считавшийся в классе ходячей энциклопедией. Про Лапландию тоже угадал он.

И географичка подарила "энциплопедии" вторую пятёрку.

-  Так скажи нам, Кузина, что бы ты сама себе поставила за этот ответ.

Ира опустила голову. Две тяжёлые капли упали на пол и проделали в мутном линолеуме два ярко-красных оконца.

-  Два,  -  сказал Шамрай, но Игорь зло толкнул его в бок.

-  Слышишь, два, - слух у Инны Степановны был музыкальный.  - А теперь иди и скажи своей маме, что двойку поставила тебе не я, а твой класс. И пускай она своё недовольство адресует не мне, а твоим товарищам.

Ирка села на место, и плечи её жалобно задёргались. Рядом хлюпала Света  Синичкина. Зобатая двойка, похожая на сытую утку, плавала и в её дневнике, осваивая уютную, ещё тёплую от светиных слёз солёную лужицу.

Димка, сидевший через проход, сочувственно вздохнул. У него тоже была такая. Овальная и с чернильными потёками. В его старой тетради по географии. Она давно сухая. Её видел даже директор. Когда папа приезжал из командировки.
 

Димин папа работал на заводе, который выпускал умные установки.

Эти установки вырабатывали глубокий холод. Вернее, с помощью холода делали воздух жидким, а потом разделяли его на составные части  -  на азот и на кислород. И ещё на редкие газы с гордо звучащими названиями, похожими на французские фамилии: "аргон", "криптон", "ксенон". Звучит как "Бурбон" или даже как "Наполеон".

Папины установки покупали разные страны, и папа ездил по странам, чтобы учить их, как надо разделять атмосферный воздух.


Увидев в тетради, на которую боялись дышать, это ужасное мутно-лиловое облако, папа спросил:

-  Что это?

-  Это я ... плакал.

У папы обесцветились губы. Отцовские чувства  -  любовь к сыну и ненависть к его обидчикам, не востребованные за время его длительных заграничных командировок, точно спрессовались в папином сердце, стали сильными и тугими, как крепко сжатая пружина.

-  Это ты налил столько слёз?  -  ахнул отец.

Дима опустил голову.

Папина пружина распрямилась, и он вылетел из дома, как торпеда.


-  Что это такое?   спросил он у димкиной географичка, тыча указательным пальцем в мутно-сиреневую лужу.

-  Это грязь,  -  ответила географичка.

-  Это не грязь, а слёзы моего сына!  -  вскричал папа, возмущённый географичкиной недогадливостью.  -  Объясните, почему это дети ревут на ваших уроках?

-  Я их не кусаю и не жарю на сковородке.

-  А что вы делаете?

-  Требую от них знания.

-  Требовать знания можно по-разному. Можно, если хотите, опрос ...    превратить в игру.

-  Я не клоун, а высококвалифицированный педагог,  -  географичка, наконец, вышла из себя.  Она напыжилась, как индюк, и, казалось, вот-вот лопнет от распиравшей её пышную грудь гордости.

-  Та-ак ...,  -   а папа уже дышал открытым ртом. Он смотрел так кровожадно, будто хотел слопать георгафичку вместе со столом, за которым она сидела.  -  Я вижу, что мне здесь не с кем разговаривать. Я вынужден буду обратиться к директору,  -  это он сказал уже спокойней, как видно, решив, что размеры пышной географички  не вполне соответствуют размерам его стандартного человеческого желудка.

-  Обращайтесь,  -  хохотнула географичка.  -  Сами же об этом пожалеете...


Димка вздохнул. Папа уехал в свою Африку, а географичка осталась. Она не умела учить страны, как надо разделять атмосферный воздух.


Вот она покинула "трон" и, величавая, встала перед классом.

-  Прекратить реветь!  -  скомандовала она.  -  Ревут тут, нервы мне портят.

-  Эй!... Чего развалился, как дома на тахте? А ты чего вылупился? Придурок!  -  у Инны Степановны явно портилось настроение.  Она обводила класс ищущим взглядом, словно искала громоотвод, на котором можно было бы разрядить накопившиеся "отрицательные" заряды. Но, не найдя такого, стала рассказывать классу материал нового, заданного на следующий урок параграфа.

Серёжка Кашин, сидевший впереди Димки, вальяжно откинулся на спинку, и от этого димкин пластмассовый пенал съехал с плоскости парты и полетел на пол, истерически дребезжа своими транспортирно-карандашными внутренностями. Димка бросился его поднимать, и, находясь под столом, услыхал свою фамилию.

-  Повтори, что я сказала.

Димка  молчал.

-  Та-ак,  -  географичка, наконец, нашла желанный громоотвод, и, наклонясь к столу, с удовольствием поставила в журнал "два"...


                "РЫВОК  КОБРЫ"

До конца четверти оставалась неделя. У всех по географии было по четыре, по пять отметок, а Димка так и оставался разжалованным в двоечники своим единственным "бананом".

Инна Степановна монументально восседала за столом и была похожа на каменного сфинкса в вязаной кофте.

- Пойдёт отвечать,  -  она изучала журнальную страницу и ритмично постукивала по столу концом авторучки. Мерный звук в гробовой тишине напоминал стук метронома.

Витька Пуговкин, сидевший  перед её столом, достал линейку и стал шлёпать по парте, стараясь попасть в такт учительской ручке.

-  Не действуй на нервы,  -   пророкотала географичка, но не остановила  стука своего метронома.

-  Воронин,  -  она метнула в Димку насмешливый взгляд.  -  Возьми указку.

Димка метался между картами, как теннисист на корте.
Прошла уже добрая треть урока. Даже Инна Степановна уже устала: она всё медленнее задавала свои вопросы, всё дольше задумывалась над очередным географическим названием.

-  Покажи ...  -  её глаза внимательно ощупывали карту,  -  покажи ... -
она подняла их к небу, как святоша,  -  Джезказган.

Димка бросился к Средней Азии. И обомлел... Джезказгана не
было там, где он предполагал. Карта в этом месте была изломана, кусочек её, обнажив матерчатую основу, даже скрутился... 

-  Кравцов,  -  услыхал он голос Инны Степановны,  -  покажи ему.

Кравцов взял у него указку, как берут оружие из рук погибшего воина.
Димка даже почувствовал, как лоб его стал холодным и покрылся предсмертным потом.

И вдруг ... Он так рванулся, что даже поцеловался головой с Кравцовым. Его осенило! Он развернул этот закрученный кусочек и увидел ...
Джезказган.

-  Вот!  -  димкин палец упёрся в него чуть раньше, чем указка, которую держал Кравцов...



                (П р о д о л ж е н и е  с л е д у е т)