Ещё один человек

С чего начать очередное повествование о
безуспешных попытках жизни?
С очередной смерти.

Предшествующая ночь, пропитанная
чистым безумием и ужасом, поставила
точку на существовании человека, который,
подобно вырванному ураганом дереву,
пытался уцепиться голыми корнями за
сухую, недружелюбную почву; изо всех сил стараясь не смириться с
положением себя же в пространстве.

Поддавшись животному страху
предчувствия гибели, человек истерзал себя и
всё вокруг, чудовищными ошибками - они же загоняли его в угол.
Потеряв остатки рассудка, человек жадно ел
собственное Время: глотал его не жуя, набивая полный рот. Ничего не должно было остаться к
моменту свершения страшных
предчувствий.

Не принятый землёй жизни, обессиливший
без её чудотворной влаги, он сох изнутри.

Неусвоенное Время разъедало нутро, не
давая спать. Несчастный лежал без движения,
парализованый, больной.
Время в нём начало загнивать, заполняя
ядом всё существо. Человек сходил с ума.
Он вспоминал, как спасался островками
чистоты в своей душе, как бережно лелеял их, берёг от злых рук «современности». Тем самым
возвышаясь над трясиной собственных
страстей и страхов, человек знал, что в душе его всегда есть место, где можно переждать любую бурю.
Так вспоминал он, а потом вспомнил ещё..

Когда впервые встретил Любовь, то
отдал Ей самое светлое, самое лучшее в
себе. Она не ответила.Человек страдал от отверженности, но
был счастлив этому чудесному
знакомству, опьянённый избытком солнца  внутри и
радужных переливов.
Она ушла, не
прощаясь, а он помнил. Долго помнил.
Но ставалось всё меньше белых
пятен, всё меньше веры и надежды
встретить Её вновь.
Он ступил на землю доверчивым,
наивным ребёнком, полным грёз,
волшебных фантазий, но всё вокруг
говорило, что человек живёт в иллюзиях, что
сам он - иллюзия, что всё совсем иначе, что
всё, что он так берёг - ничего не стоит, никому не нужно.
Тогда-то человек и начал заболевать. Болезнь прогрессировала, незаметно
протекая под сенью рутины и неутолимого одиночества.
Разбитый, он забросил всё. Мечты рождались,
но были птицами с подрезанными
крыльями.
Каждый раз,после очередного столкновения
с несправдливостью, злобой, подлостью, что-то в нём таяло, мельчало. И пятна света в человеке гасли один за другим, словно кто-то невидимый, щёлкал выключателем в длинном коридоре его чертог.
Он больше не верил в себя, но знал, что не всё потеряно, не всё проиграно.

А Верить с каждым днём было всё сложнее.

Человек не заметил сам, как начал погружаться в
трясину, пока не ушел с в нее с головой.
И тут вернулась Она. Любовь, для которой не существует дна. Оба они были изуродованы и оба были друг другу напоминанием об утраченном.
Не было здесь ни радости, ни солнечных зайчиков. В их глазах
читалось одно: мучение.
Любовь вошла в человека, как в заброшенный,
проеденный плесенью дом. Она была холодна, а он безучастным -два безумца сводящие старые счеты.
Ей теперь некуда было идти, ему не хотелось отпускать.

Так, в нём стали умирать двое: Любовь и
Время.

Человек всё не верил, что стал палачем,
стал убийцей, что своими руками
уничтожил в себе самое ценное, вожделенное - так вспоминал он и ему становилось всё хуже.
Сознание, искаженное отчаянием,
чувством вины, отказалось подчиняться.
И
тогда пришла Гостья и приход Её был предугадан.
Во сне.

Это был ужасный сон.
Человек не видел, но чувствовал. То,
чего он так боялся-пришло за ним - Тьма кружила над ним стервятником. Тьма,
желавшая занять его тело, занять этот
дом, осквернённый Смертью.
Занять своё место.
Тогда, человек понял, чего боялся
больше всего -вовсе не Смерти. И объял его ужас.
Он кричал, вспоминал молитвы, слёзы
срывались солёным дождём.
Тьма отступала, но
через мгновение с жутким смехом
обрушивалась на слабеющее тело вселенской тяжестью. Его руки путались в
густой черноте с пепельными прожилками
дыма, как сухие ветки, утопающие в
ночном небе. Но даже ночь не бывает такой чёрной.
Борьба длилась долго, но безуспешно.
Силы стали покидать человека, но сдаться он не
мог, не должен был,  позволить Ей завладеть
собой, своим Временем, своей Любовью. Не к этой ли борьбе он шел всю жизнь? Не ради