Набережная мойки, 9

...А рана всё никак не заживала.
И слух уже пополз, что он убит,
что ясно было с самого начала,
кто победит,

что всё это задумали масоны,
что адюльтера и в помине нет,
и что в дуэли не было резона,
дуэли - бред!

Ему потом рассказывал Тургенев,
про отпеванье, гроб, парадный фрак.
"Ты так решил, тебе видней, ты - гений.
Да будет так".

Он маялся, с трудом вставал с дивана,
шёл, тапочками шаркая, к окну,
стоял, смотрел на снег... ложился рано,
"Нет, не усну..."

Но засыпал, причём почти мгновенно.
В апреле взял перо, решил опять
к стихам вернуться. кровь бурлила в венах -
писать, писать!

Полгода, год, потом ещё три года -
он перебрался в Болдино совсем.
Стол, кружка, стул, перо, топчан, природа,
"Я не хочу печалить вас ничем"...

Не получалось вовсе. Или плохо.
С тех пор, как он сбежал от Натали,
ушла, казалось, целая эпоха.
Стихи ушли...

Он убеждал себя, что так и надо,
что пишет исторический роман,
что это одиночество - награда,
а не дурман,

что возвратит назад чертовку-музу,
что вылечит несносный простатит,
и отомстит, в конце концов, французу!
Или простит.

"Я ведь мечтал так долго о свободе!
Ну, вот: деревня, комната, камин..."
И он сидит и глаз с огня не сводит.
Совсем один.

9-10.04.2014