А жизнь неумолимо катит в Лету

Метафорами дурят мир поэты,
Стремясь достичь поэзии высот,
А жизнь неумолимо катит в Лету,
Вопрос лишь, чей придёт черёд…

В душе тревога, в сердце пустота,
Скучны чужие споры и рассказы,
Европы русофобий суета
И негра власть имущего «проказы».

В своих стреляют копы «негритят»,
А он Москве шлёт новые угрозы,
Души в эфир выплёскивая яд,
Рождая речью сплошь метаморфозы.

У крошки Псаки созревает плод…
На двоечницу умный не в обиде –
Теперь ей хватит и своих забот,
Учась, с грудным ребёнком дома сидя.

Имеет на учёбу пару лет,
Пробелами в декрете вновь заняться,
Узнать – у белорусов моря нет,
Шестого Флота нечего бояться.

Истеблишмент Европы смотрит в рот
Могучему в техасской шляпе дяде,
Забыв про свой обманутый народ,
Лавиной санкций волю дав браваде.

По «праву сильного» живёт продажный мир,
Ему плевать на кровь смертей Донбасса,
У зомби – свой навязанный вампир,
Кумир – ковбой из храброго Техаса. 

Историю курочат, как хотят,
Круша в умах войны минувшей знаки,
«Героев» создавая новый ряд,
Беря пример с «безбашенности» Псаки.

Ты лишь Россию «фактом» заклейми,
Хоть дьяволом рисуй её с рогами,
Вбей клин вражды меж  близкими людьми,
Порадуйся, что сделал их врагами. 

Вновь хлопает в ладоши русофоб:
«Застрелен отставной в Москве политик,
Стреляли подло, сзади, а не в лоб, -
Строчит статьи, клеймит с экранов «критик», -
Боялся Кремль Бориса, как огня, –
Ему же было, что поведать миру!
Гаага ждёт, попомните меня,
Таких «побед» не пожелал б и Пирру!
Не зря назвал «Империею зла»
Её покойный Рейган, не от скуки,
Осталась той, какою и была!»
Заказчик ж подлый потирает руки….

В ООН вновь Чуркин ярко держит речь, 
«Что не верблюд», доказывая свету,
Страна ваяет хмуро щит и меч,
А жизнь неумолимо катит в Лету…