Как об этом писать? Невозможно!

Как об этом писать? Невозможно!
Я читаю страницы, что спасены.
И в них тоже поверить сложно,
Там пророчества отражены.

Много лет, принимала реальность
Как по капле - медленный яд,
От видений своих отрекалась,
Чтобы быть, так как все твердят.

Но вот в кухне, за чашкой чая,
Разложив А-четыре формат,
Моим подчерком сон встречает,
И по белому - буквы кричат.

Я пишу там о ней, и о кошке,
И о том, как проснуться порой,
Ты не хочешь или не можешь,
Накрываешь свой сон - собой.

И пишу о двух комнатах дома,
О твоих не доживших стихах,
Уходя каждый день к другому,
Я вкушаю забвенья страх.

И везде я боюсь – забыл ли?
Да и помнил ли ты вообще?
Наказанием образы были,
Чтобы сделать себя – чище.

«Почему я рисую на стенах,
Облик странный, чужой, не мой?
Я такого совсем не приемлю,
Но – готово, как есть - такой».

Грязь откуда вползала, таясь?
От светлых, казалось, чувств.
Почему не смогла я, смеясь,
Сбросить свой эфемерный груз?

А присутствие третьего жило,
Вместе с нами, под крышей дня.
Я пыталась, но я не забыла,
То, что грызло всю жизнь меня.

Ухожу  из семьи на балконы,
В окна шепотом сны изливаю.
Наплевав на свои же заслоны,
Возвращаю мечту, возвращаю...

И вдруг вижу напротив - крыши,
С непривычного мне этажа,
Не бывавшая раньше - выше,
Когда дом этот снег держал.

Узнаю сон в стенах четырех:
И оконцев круглый провал,
В легких стынет забытый вдох
Я здесь ранее не бывала!

Дежавю снова бьет, с любовью.
В обретенном собой прощена.
Я как будто прощаюсь с болью,
С ощущением, что больна.

Выздоравливаю, подтверждая,
Что всегда в исступлении звала.
И вернувшись в начало, знаю,
Что не зря такой путь прошла.

Странно: все так легко сгорело,
Сгинуло. Только из детства,
Вспоминаю я вновь твое тело.
Узнаю тебя. Наконец-то.