Литературные перекрестки М. Агашина и М. Луконин

       
// В год литературы. Исследовательская работа по творчеству двух известных поэтов. Сравнительный анализ. //


Дорогая Маргарита Константиновна шлю Вам и Вашей поэзии самое сердечное поздравление по случаю молодого юбилея тчк Ваша человеческая и творческая застенчивость прекрасная особенность Вашего таланта тчк Радуюсь что имел отношение к Вашему началу и всегда жду постоянного продолжения…

                М. Луконин (из телеграммы).

         …Мне имя Луконина возле моих стихов и доброе слово Луконина о них дорого и приятно…

                М. Агашина («Луконинские валенки»).

М. К. Агашина и М. К. Луконин – одни из самых светлых, почитаемых поэтов земли волгоградской. Судьбы этих незаурядных людей пересекались не только человеческими земными путями, но и литературными. Хотя, казалось бы, что общего между их творческими наследиями? Стихи Агашиной, по отзывам, такие искренние, в основном «домашние», трепетные, «волнующие сердце, затрагивающие струны души каждой женщины». В них «все просто, ясно, красиво, мудро». Абзац из статьи М. Соболя («Комсомольская правда»): «…Читать Луконина, строчки которого уже заведено называть угловатыми,…не всякому читателю под силу… Это трудная работа. Именно работа! Но зато доставляющая истинное наслаждение». Откроем сборники стихов, воспоминаний…

Как – то на вечере со школьниками М. Агашина на вопрос «Кто Главный Поэт Волгограда?», не задумываясь ответила: «Михаил Кузьмич Луконин». И далее, в одном из «Рассказов о стихах» так сказала об этом: «Он был, есть и навсегда останется Главным Поэтом нашего города.

Не потому, что он был самым талантливым и самым известным из нас. Хотя это и правда. А потому что ни у одного из наших поэтов не было такой чисто Сталинградской судьбы… Я люблю его за то, что он – Луконин».

Встречным чувством уважения и сердечного отношения к творчеству поэтессы наполнен текст поздравительной телеграммы, посланной секретарем Союза писателей СССР М. Лукониным, жившим в Москве, М. Агашиной к ее юбилею, вынесенный в эпиграф данной работы.

Стихотворение «Арбуз» - яркая картинка жизни декабрьского заснеженного волгоградского базара. Когда Маргарита Константиновна прочитала его при Луконине, он не смог остаться равнодушным. Вспомним «Быковы Хутора», где поэт говорит об «отцовском крае», беспредельно любимом:

                Мой милый край!
                Арбузная столица!..

В агашинском стихотворении было имя родных Быковых Хуторов, и Михаил Кузьмич попросил поэтессу: «Посвяти мне «Арбуз». Так в результате встречи на литературном перекрестке родилась строчка – посвящение М. К. Луконину.

Во многих стихах обоих поэтов живет, горячо пульсирует любовь к единственной на свете Волге. Это пересечение привязанности к великой реке потрясает глубиной чувства. Для Луконина Волга – родная. Он вырос в Заволжье.

                …Моя она – Волга,
                Это мой – Волгоград.
                («Песня в дороге»).
Сыновье чувство звучит в других стихах:

                Кличет,
                зовет меня,
                требует Волга
                зовом
                всех матерей.
                Волга, приду
                и щекою небритой
                прижмусь к твоему рукаву…

Читая стихотворение «Тебе», не сразу понимаешь, что проникновенное признание адресовано не любимой женщине, а реке. Луконин объехал полмира.

                Но почему же – все с тобой,
                все о тебе,
                с тобою!
                Все ты и ты, в стране любой
                дорогой голубою…

Сердце его всегда было здесь, на нашей земле. Счастлив он был только на Волге.

                Я живу тобой,
                плыву тобою, Волга,
                Знаю твердо –
                ты последний мой причал.

Кажется, все пронзительные его стихи омыты Волгой.

                И тем я жив, что знаю я,-
                ты за меня в ответе,-
                и боль моя,
                и соль моя,
                и хлеб мой
                на планете.

Очень любил Луконин, когда приезжал, смотреть на Волгу, ее широкий простор, дышать свежим ветром с реки, любоваться в золотистых сумерках на суда. И говорил: «Так будет всегда, пока жива Волга…» Заключительные строчки в стихотворении, написанном накануне вечного прощания с волгоградцами, звучат как клятва:

                Волга – родина!
                Я капля Волги.
                Искра малая
                от вечного огня.

М. К. Агашина жила в Волгограде с 1951 года. Он стал ее собственной жизнью, ее дыханием, ее судьбой:
                Мое последнее свиданье,
                Мой хлеб
                и Болдино мое.

А великая русская река при помощи олицетворения воспринимается читателями как живая.

                Неужели не слышишь,-
                Сердце Волги стучит!
               
В стихотворении «Подожди, Пономаренко…» М. Агашина категорически признается в жизненной необходимости для нее быть рядом с великой рекой:

                Я и в горе и в беду
                без кого угодно – выживу,
                без Волги – пропаду.

Стихи – объяснение в самом святом, драгоценном чувстве сродненности с единственным на Земле месте встретились у обоих поэтов на равных.

У Маргариты Константиновны и Михаила Кузьмича есть стихи с одинаковыми названиями. Например, «Хлеб». У Луконина в первой части стихотворения содержится мысль о хлебе как первооснове жизни:

                Он – «всегда у народа в судьбе».
                Без него ни стиха, ни плаката,
                без него и мартен не зажечь.
                Он и плавится в тонны проката,
                и куется
                и в молот и в меч.
У Агашиной это заключительные строки:

                …начинается с хлеба
                и работа, и праздник, и жизнь.

Луконин прославляет «великое дело» - трудную борьбу за урожай «загорелых и сильных» людей:

                Солнце сушит рубахи на спинах,
                капли пота стирает со лба.
                Горы хлеба
                хлебные горы –
                волгоградская наша гряда.

Если «не остыла страда» - значит, горячая это пора.
У Агашиной в унисон идут мысли о «великом труде людей»:

                не спят ночей, не видят дней:
                страда! Кипит зерно!

Поэтесса находит удачную метафору, чтобы подчеркнуть значение работы хлебопашца. Яркая, выразительная зарисовка в третьей части стихотворения благодаря этому выигрывает в отношении и образности, и содержательности: в неоглядном поле среди хлеба, который «и тяжел, и высок», стоит человек с раскрытой ладонью. На ней лежит колосок:

                И в земле и в мазуте рука.
                И его трудовые мозоли –
                Тоже зерна того колоска.

С гордостью говорит М. К. Агашина о своем благоговейном отношении к тем, кто «великой любовью к земному труду» продолжает славу волгоградской земли. Идут и идут по развороченным колеям грузовые машины с зерном, торопятся…

                Я по этой дороге прошла,
                …чтобы вам поклониться,
                драгоценные люди села.

У обоих поэтов трепетное отношение к хлебу – как к святыне. Для Луконина «это наше знамение силы, это то, что как колос в гербе». Агашина:

                Под этим торжественным небом,
                видавшим и холод, и зной,
                стою пред некошеным хлебом,
                как перед Кремлевской стеной.

Маргарита Константиновна рассказывала о Луконине: «…Когда мне случалось бывать в столице весной, он – единственный на всю Москву! – спрашивал меня с тревогой:

                - Ну как там хлеба? Горят?»

Один из эпизодов, связавший две биографии незримыми нитями, - юбилейный вечер у Михаила Луконина: в октябре 1968 года ему исполнилось пятьдесят. Очень растрогала Агашина поэта, подарив ему разноцветные валенки: черный и серый. Их история уходит в далекое луконинское детство, голодное и холодное. Мать Луконина одна растила троих детей и, когда на хуторе сгорела валяльная мастерская, по дешевке купила оставшуюся пару валенок – один серый, другой черный. В них Миша пошел в школу.

Валенки Агашина купила черные, так как серых не было нигде. И дальше все получилось как в сказке. Решив, что выход есть, - покрасить один валенок в серый цвет, поэтесса пошла к людям, которые могли это сделать. Но настоящие художники отказались, маляры – тоже. Только с третьего круга, приведшего к главным сказочникам Волгограда – в театр кукол, Агашина добилась своего. Она вспоминает: «Я шла домой, прижимая к груди свои разноцветные валенки, и была так счастлива, словно не Луконину, а мне подарили что – то такое, чего нигде не купишь и чего никогда не забудешь…»

На этом сказочная история – быль, связанная с юбилейной датой М. Луконина, для М. Агашиной не закончилась. Всегда трепетно относившаяся к памяти о страшной, жестокой, кровавой войне, Маргарита Константиновна вспомнила не только «самую теплую, самую чистую, самую светлую», покрытую первым снегом дорогу Луконина до школы, но и «другие дороги, по которым…» ему «довелось идти, с которых ему посчастливилось вернуться…» Это бои с белофиннами, затем – Великая Отечественная война, от первого и до последнего дня. Она пишет: «…Взяла у себя дома 50 осколков с Мамаева кургана, которые летом собирали мы  там с моими ребятами. Пусть Луконин делает с ними, что захочет. Пусть бережет. Или раздаст друзьям, которые приедут его поздравить… Но об одном я его попрошу: пусть он все это – и валенки, и осколки – сначала покажет дочке. Чтобы она Луконина знала и не забывала, в чем и по каким дорогам ходил ее отец».

Сам М. Луконин тоже бережно собирал на родной Сталинградской земле, начиненной железом, осколки. Запасы их постоянно пополнялись. Из воспоминаний поэта Л. Кривошеенко и сына Луконина - Сергея известен интересный факт. Однажды, будучи в ФРГ, он побывал у рабочих завода Круппа, который поставлял вооружение гитлеровской Германии. Прочитал им стихи, а потом вынул из кармана плаща горсть ржавых металлических осколков и отчетливо произнес:

                - Возвращаю вам эти осколки. Я собрал их в Сталинграде, на Мамаевом кургане.

Это был достойный жест – долг памяти народной. И для Агашиной, и для Луконина она была священной.

Что думали оба поэта о своем творчестве, о роли поэзии в жизни, что же это такое – поэзия? Их мнения едины. М. Луконин:

                …поэзия –
                Дышится жизнью самой.

«Жизнь – поэзия стучится» и требует сложения в стихотворные строчки. А в «Надписи на книге» признается читателям, что каждое его стихотворение выстрадано, за каждое слово заплачено любовью к людям, единением с ними. Не жалеть своей любви, своей души – в этом судьба поэта.

                Раскройте вы книгу мою…
                …в ней годы, мечтания, цели.
                Себя вы узнаете
                в отблеске каждого дня.
                В смехе вашем,
                в ваших надеждах,
                в вашей работе –
                я повторяюсь.
                От ваших дыханий
                кровь закипает в крови,
                с вами в дороге
                я времени не покоряюсь.
                Я повторяюсь
                в ваших признаньях в любви.
                Не стихи это – сердцебиенье.

Как обнаженность чувств поэта созвучна с тем, что говорит М. Агашина, с ее кредо в творчестве!

                А для меня гораздо больше значит,
                Когда, над строчкой голову склоняя,
                Хоть кто – то вздрогнет,
                Кто – нибудь заплачет
                И кто – то скажет:
                - Это про меня.

Она умела увидеть невидимое другим, умела в душу заглянуть и разгадать ее тревогу и боль, передать потом в стихах, всегда желала помочь душе чужой. На всех хватало ее женского милосердного сердца. За это так любили и продолжают преданно любить М. К. Агашину.

                Стихи! Взволнованные лица.
                Стихи! Тревога. Правда. Страсть.
                И невозможно потесниться,
                И негде яблоку упасть.
                («Жена поэта»).

И как своеобразный мостик, перекинутый на очередной литературный перекресток уже с темой любви, приведу отрывок из стихотворения Агашиной «В обеденный перерыв»:

                Ах, это состоянье боевое,
                когда стихи свои – на суд людской!
                Зал был со мной. Но в зале было двое
                колдующих над шахматной доской.
Ребята увлеченно играли и не хотели слушать поэтессу. Тогда она применила испытанное средство:


                …читаю только о любви.
                Не знаю, может, правда, столько было
                в стихах любви, и счастья, и тоски,
                а может, просто – я тебя любила…
                Но парни оторвались от доски!

Любовь. Великое, вечное, бессмертное чувство… Агашина так естественно здесь иллюстрирует его могущество. Пусть даже в простой бытовой зарисовке. Тем вернее, реальнее.

Как искренни, полны светлой грусти, доходящей до горечи, и в то же время высокого женского достоинства стихи Агашиной о любви! Страдающая от постоянного ожидания и одиночества лирическая героиня, неотделимая от автора, признается в сокровенном:

        Я хочу, чтоб ты навек поверил
                в то, что мне не выжить без тебя.

Поэтесса писала о себе. Она всю жизнь, до самого последнего своего часа любила одного – единственного человека на свете – мужа – самозабвенно, глубоко и верно. Он же ее открыто предавал, а потом и вовсе уехал за границу. В ответ – всегда было ее прощенье.

                А я жила – тебя любила!
                А я – счастливая жила!
                Я не хочу начать сначала,
                Ни изменить, ни повторить!
                И разве это так уж мало:
                Все время ждать,
                Всю жизнь любить?

Читая о такой стойкости в судьбе, когда все непросто, о постоянстве в чувстве, которое хранится в чистоте и святости

                (…какого стоило труда,
                чтобы вот так:
                любовь до гроба,
                а не привычка навсегда…),

 нельзя не проникнуться уважением к женщине, преклониться перед ней.

В стихах о любви М. Луконина выражено стремление найти женщину, предназначенную судьбой только ему, вторую свою половинку:

                Чего – то я ищу,
                чего – то жду…

Где бы он ни был, куда бы ни уезжал, думал об этом. А встречаясь не с теми, понимал, что у него другая «орбита», вглядываясь в огни, загоревшиеся в зрачках женских глаз, чувствовал:

                огни не мои,
                а чужие.
               
                ***        ***       ***

                …Мои – не такие.
                не так
                они вспыхнуть должны.
                В глазах твоих –
                это другие,
                Не мною они зажжены.
                («Огни»).

Порой, приняв за истинное чувство ошибку, жил с женщиной, заботясь о ней, неистово ревнуя, страстно боясь потерять:

                …и при тебе
                все о тебе тоскую.

Но эти отношения были недолговечными из – за ее неверности:

                Все оборви,
                что от любви осталось нашей,
                не трогай,
                все это не твое.
                Иди своей дорогой.
                («В особняке»).

Лирический герой в который раз делает вывод:

                Та, что любил, - в моей судьбе,
                Я выдумал ее, как сказку…
                («Из глины он тебя лепил…»).

Любовь – чувство многогранное, бесконечно разнообразное и в то же время – у каждого свое, индивидуальное. Любовь – тайна только для двоих. В стихотворении «Про это» Михаил Луконин откровенно признается:

                Об этом никак невозможно чужими словами,
                Слова не приходят –
                Молчите глазами в глаза.
                Молчите, чтобы ресницы задели ресницы,
                Чтоб сердце услышало сердце другое в громах.
                Любите друг друга.
   
                ***        ***       ***

                Не пишется это.
                Не слышится.
                Дышится просто.

Стихи М. Агашиной не только интимные, личные, хотя и о «бабьей доле», которой «как ромашек на лугу», они еще человека – однолюба. У лирического же героя Михаила Луконина большой опыт близкого общения с женщинами:

                Была любовь.
                Еще была.

Каждый раз казалось: «Светает у меня в судьбе…», - писал поэт. Но «любить и быть любимым на земле» опять получалось ненадолго. Любовь же неотступна, мучительна… Результатом полной отдачи этому, несмотря ни на что, желанному чувству (опять – «все по – новому, снова, не снова, а вновь…») явились исповедальные строки:

                И так уж сгорело немало,
                Нет места живого во мне.

Ах, если бы встреченной оказалась именно такая необходимая Луконину женщина, о которой упоминается в стихах М. Агашиной:

                …Тебе только я и нужна,
                без меня ты не выживешь дня.
                («Мое слово»).

Подкупает единое качество любовного чувства лирических героев М. К. Агашиной и М. К. Луконина (а они неотделимы от самих поэтов) – это предельная честность, отсутствие фальши.

Перечитывая стихи Агашиной и Луконина, я обратила внимание на схожесть их взглядов в отношении темы «Женщина в жизни мужчины». Сравним частично стихотворения: М. Луконина «Отступление» и М. Агашиной «Горькие стихи».
Тональность луконинских строк уже сначала несет  оттенок торжественности, поэт безоговорочно признает:

                …всесильна над нами
                женщина.

И это ему нравится. Он считает, что представление о «главенстве» мужчины, укоренившееся издавна и ставшее привычным – «дутое», «ложное»; не каждому дано понять простую истину: женщина – «дело сложное, явление необычное».
М. К. Агашина тоже констатирует факт:

                они забыли, что они мужчины,
                и принимают милости от нас.

И дальше стихотворные строчки обоих поэтов звучат в унисон, наполнены мыслью о сути женской, ее материнском начале.

                Приходим,
                бедой отмечены,
                подвигами небывалыми,
                мы все равно
                для женщины
                детьми остаемся малыми.
                (М. Луконин)

И что бы ни случилось, женщины «смотрят даря прощение».

Об этом же говорит и М. Агашина:

                Ну что ж! Мы научились, укрощая
                крылатую заносчивость бровей,
                глядеть на них спокойно, все прощая,
                как матери глядят на сыновей.

Умный, чуткий, понимающий психологию отношений Луконин в книге «Товарищ поэзия» утверждал: «Надо писать о любви, о страсти, о красоте любимой. Но надо видеть в любимой и желанной женщине человека!» Этому он оставался верен и в жизни, и в стихах.

Маргарита Константиновна Агашина ведет разговор о женщинах от имени женщин с трудной судьбой. Недаром в названии к стихам стоит определение «горькие». Ее признания крайне откровенны. Женщина, даже если «одна растит ребят и не перебивается, а бьется», имея «мужской характер», чтобы выжить, все равно остается женщиной с милосердной душой и жалеет мужчин. Суждения поэтессы сложнее луконинских, проникновеннее, ближе к прозе жизни.

Есть еще тема, которая ведет на пересечение творческих путей – дорог поэтов, – одиночество. У лирической героини Агашиной обычно неустроенная личная жизнь. Она внешне стойко переносит душевную неуютность, тоску по сильному плечу рядом, человеку, который разделил бы заботу о детях… Но как на самом деле страдает! Молча, сохраняя достоинство… «А то, что горько ей бывает, про то она не говорит» («Рябина»). Только стихи все равно ее выдают. Каждое слово оплачено судьбой поэтессы. Ее любовь:

                Горька, как слезы русских баб,
                Как их любовь, проста.
                Проста, горька и тяжела,
                И от нее – больней!
                («Мое вино»)

Прорываются строчки в отдельных стихах: «Очень холодно мне одной», «Не от забот я устаю – я устаю от одиночества». И в разговоре с дочерью: «Я устала. Потому что я всегда одна» («Справилась и с этой трудной ношей…»). Грустные, не мажорные стихи.

Для М. Луконина 60 – е годы стали, по словам его сына Сергея, «пиком судьбы и поэзии». Именно тогда им были написаны «пронзительные стихи…, скованные цепями любви и одиночества».

                Два острова мы.
                Меж нами легли расстоянья.
                И громоздит одиночество льдины весенние…
                («Я – одиночество»).

Поэт испытывает облегчение, оставшись наедине с собой, так как наступило «выздоровление ясности». Это для него лучше, чем жить с женщиной «кошачьей игрой двоедушия, хитрости, лживости». Умерли они друг для друга, «без воскрешения». Но одиночество для поэта – временное успокоение, когда был период, по словам сына, «межженья».

В стихотворении «На перевале» Луконин говорит: «На перевале, на гребне лет…» людям нужна определенность.

                О, испытания на вершине, -
                Ты просто мука!

И нужно пройти его, хоть «жуток этот промежуток». У него, сильного мужчины, «от одиночества сердце сжалось». «Душевная раскрепощенность не всегда находила взаимность. Не чувствовалось баланса. А он так был необходим…» (С. Луконин).
М. Агашина, в отличие от Луконина, никогда не отдыхала душой в одиночестве – она всю жизнь страдала от этого. Потому что беззаветно, раз и навсегда, полюбила со студенческих лет.

Маргариты Агашиной не стало 4 августа 1999 года. После сложнейшей операции она так и не пришла в сознание.

Михаил Луконин умер от разрыва сердца в 1976 году – 9 августа.

К обоим поэтам пришло бессмертие. Их стихи читаемы и любимы. Из детей поэтов продолжили дело родителей дочь Маргариты Константиновны Алена – преуспевающий журналист в московской печати, Сергей Луконин – тоже журналист, литератор.

В Волгограде в здании  института экономики, социологии и права в год во сьмидесятилетия поэтессы открылся музей Маргариты Агашиной.

В сквере Волгограда стоит памятник М. Агашиной из белого мрамора, выполненный в полный ее рост. Его автор – народный скульптор В. Фетисов. Новой улице города присвоено имя поэтессы.

В Волгограде в 1978 году на улице имени Чуйкова, на доме 31, где жил М.К. Луконин, установлена мемориальная доска, там же находится и музей-квартира, где собраны личные вещи Михаила Кузьмича, подарки его почитателей. Именем поэта названа улица в Тракторозаводском районе города - поселке  Водстрой.

Волгоградский Дом литераторов носит имя М. Луконина. А в просторах Тихого океана живет и работает  новый океанский сухогруз «Михаил Луконин», как человек, приписанный к сахалинскому порту Холмску.