Роман в стихах о лагерях 1-я глава Вступление

                «Нынче освещаю здесь места,
                Всё Онегинской строфою
                С Пушкинской мелодией шутя,
                Быт тюремный всем открою…»   
                Эпиграф
               
                Здесь пою о лагерях,
                Романтично сам пишу,
                Как в романе, но в стихах,
                В подноготной ворошу.

              I
Приоткрывая дверь глухую,
Не в отдалённых столь местах,
Здесь про судимых повествую,
Что происходит в лагерях.
         А в смысл писания, внимая,
         Ты сам рассудишь всё, читая.
         Судьба за грех им шанс даёт,
         На исправление ведёт.
Чутьём реакцию предвижу
На объективные суды.
Ведь я, читатель, как и ты,
Несправедливость ненавижу.
         Так пусть очистится душа,
         По всем этапам здесь пройдя.

             II
Законописцам бы подправить
Законы, правильней беря,
Точнее вывод, чтоб представить
В судах, к решению идя.
         Всех отделять рецидивистов
         От первоходок-резервистов
         И в тюрьмы разные сажать,
         Чтоб беспредел не создавать,
Судом в назначенном им круге,
Не портя опыт новичков,
Не дав разгулу «старичков».
Те, мало зная, друг о друге,
         В отдельных обществах живя,
         Свой, отсидели б срок, трубя.

             III
А нависая над народом,
Кто заседает за столом?
Жиреют судьи с каждым годом,
Но сытым, блещут ли умом?
         И всех ошибок избегая,
         Безвинных зря, чтоб не сажая,
         Им лучше б думать, не гадать,
         Статьи точнее подбирать.
Но худо в обществе предвидя,
Иронизируя шутя,
И сердцем ноющим скрепя,
Да жуть и подлость, ненавидя,
         Берусь за отпрысков, о них
         Писать пылающий свой стих.
 
             IV
Но здесь скажу так, между прочим: –
«Порой, распалась вдруг семья,
Там, где отцом бытует отчим,
С душевной раной сыновья,
         Что позабытые отцами». –
         Вот убедитесь в этом сами,
         Ведь подрастая без него,
         Пример тогда им брать с кого?
И без путёвого сравненья,
На дядю ближнего смотря,
Порою ложное беря,
Уж станут точно, без сомненья,
         Не получив любви родной,
         Озлоблены пустой судьбой.

              V
О, сколько отпрысков с детдома
В свет выпускает Районо,
Им вот, без отчего-то дома
Всё ограничено дано.
         Оттуда тёпленькими сразу
         Да, как не нужную заразу,
         Их поглощают лагеря,
         Подряд сажают почём зря.
И там за проволкой колючей
Совсем другой бытует мир
И вор в законе их кумир,
Тоска в их жизни невезучей.
         А сколько полных лагерей
         Таят обманутых людей.
 
             VI
Считали там себя крутыми
И мерзкий Турок, славный Грач,
Мы дорогой читатель, с ними,
Где есть блатные и Щипач,
         И много всякого народу
         Здесь познакомимся по ходу,
         Ещё Пахан и гей Сопля,
         Все жили, в камере сидя.
В округе снег и гололеди,
И в этой встретились в тюрьме,
В холодной, дальней Воркуте,
Где рыщут белые медведи.
         А в монотонном ритме лет,
         Хлебнут прескверных много бед.

             VII
Не передать всего словами.
Ваш, утолив пытливый взгляд,
Давай туда пройдёмся с Вами,
Где зэки в камере сидят.
         Проникнуть к узникам, пытаясь,
         Изображу всё, приближаясь:
         Высокий высится забор,
         Военный строится дозор.
Вдали, у северного края,
Стоят из камня корпуса,
Прошла, где в клетку полоса,               
Там жизнь завяла молодая,
         А с номером фуфаек тень,
         Как будто жалкая мишень.

              VIII
Где братцы в камере сидели,
Собою скверный уголок,
Зимою стены леденели,
Мох синью метил потолок
         И ветхо нары покосились,
         Да ножки стульев накренились.
         Днём ясным в камере темно,
         На север с выходом окно
С решёткой в клетку очень мелкой,
Повсюду мрачный серый цвет.
Ремонта не было сто лет,
Не занимались и побелкой,
         Что говорят об этом там
         Все паутины по углам.

             IX
Не привыкать здесь лишь безродным,
Забытый Богом донный край,
Плевать и слугам-то народным,
У них отдельный сладкий рай.
         Герои наши здесь судимы,
         Где дверь захлопнулась за ними,
         Там потянулся скудный быт,
         Всегда туда им вход открыт.
Ограничение пространства
И человеческих свобод
Всех ущемляет и гнетёт,
Тяжёл сам дух тюрьмы убранства.
         Ну, хватит мне о том, гляжу,
         О каждом лучше расскажу:
 
              X
В посёлке Эн жил шустрый малый,
Экс-чемпион по кличке Грач.
Во всё впрягался, как бывалый,
Красив собою и силач.
         Но был он с детства хулиганом,
         Друзья прозвали ураганом
         За тот скандальный мордобой,
         Что стало там ему виной.
Вся жизнь подпортилась бедою,
За драку строгий дали срок.
Он горький выстрадал урок,
Подавлен кармой и судьбою.
         Не сделай глупость сгоряча,
         Неплохо было б у Грача.

             XI
Вот жил – да был один ворюга,
Так ловко чистил он карман,
Неуловим, такой хитрюга,
Дать может фору, как жиган.
         Ему беспечные – находка,
         А по деньгам в руках чесотка.
         Второй профессии Щипач,
         Зевак разводит, как трепач,
А простаки виновны сами,
Вокруг не ведают жульё.
Включив особое чутьё,
Так тонко он стрижёт руками.
         И если в жизни ты лопух,
         То воровской учует нюх.

             XII
Страну отважно защищая,
И две войны Пахан пройдя,
Но за убийство срок мотая,
Геройской славы не найдя,
         Борец и лидер от природы,
         Он был защитником свободы.
         Стал без регалий, без погон,
         Разжалован, всего лишён.
Зато в местах, не столь далёких,
Элитой признан, как родной,
И оказался в пору свой
Среди томимых одиноких.
         Но лишь в забвенье впал, как зэк,
         Здесь доживая горький век.

             XIII
Ещё один сидел там урка,
Прозвали Турком там его.
Вот родила же мать придурка,
Не понимал он ничего.
         Он безнадёжный отморозок,
         Как мухомор среди берёзок,
         Но фраерам – авторитет,
         Презрен его менталитет.
А изъясняясь на жаргоне,
Уж распоясался совсем,
Грозою стал судимым всем,
Тем уваженье выбил в зоне.
         Чихал на всё, но иногда
         С оглядкой лишь на Пахана.

             XIV
Как будто новых мушкетёров
Пришла команда четверых,
Таких прекрасных гастролёров
И современных удалых.
         Здесь Грач представлен д’Артаньяном,
         Другой – по прозвищу Паханом,
         Он самый мудрый, как Атос,
         А Турок – вылитый Портос,
Не дружен, правда, с головою.
Духовный самый – Арамис,
Щипач конечно, он же Лис.
Главу дал каждому герою,
         Раз вместе встретились не зря
         Такие славные друзья.

             XV
Тюрьмы режим изобличая,
Где всякий – разный по себе,
В строках опущенных ругая,
Вниманье выделил Сопле.
         Две тыщи строчек чередою
         Писал с немыслимой тоскою
         Одною темой о друзьях,
         О беспределах в лагерях.
А про блатных-то по - блатному,
Как им сиделось и жилось,
В шестой главе писать пришлось,
Да, и нельзя там по-другому.
         Ведь, кроме «банды четверых»,
         Не мог не вспомнить о блатных.

             XVI
Соплю так часто унижали,
Раз слабовольный он такой.
Вы лучше б этого не знали,
Не зря зовётся голубой,
         Мне жалко, нервы тратить ваши.
         С ним поиграют у параши,
         Ему в очко не избежать,
         Внизу придётся полежать.
Сопле так кто-то сдвинул крышу,
Другим потеха и прикол,
Бедняга перепутал пол.
О жути той не редко слышу,
         Что пиды, где бы ни садясь,
         Духовно образуют грязь.

             XVII
В других главах я там подробней
О каждом факты напишу,
Но, чтоб знакомиться удобней,
В стихи персоны приглашу,
         Где каждый с разною судьбою.
         Пером к ним двери приоткрою,
         В главах этапом проведя,
         В куплетах рифмою крутя.
Событье, плавно развивая,
Всё обещаю рассказать,
(Героев главных, будет пять),
Реально, факты выставляя.
         Привет от Турка и Грача,
         Да Пахана и Щипача.

             XVIII
Вот все представленные лица,
Но здесь, читая между строк,
Случайно может проясниться
Не явный ветреный порок.
         На деле разные все зэки,
         Но, в общем, тоже человеки,
         Гонимых всех не перечесть,
         Судимость, у которых есть.
Когда-то выйдут на свободу,
Им там не вечно же сидеть,
Гнильём по миру будут тлеть,
Поганя чистую природу.
         Своя у каждого статья,
         В одну шеренгу всех нельзя.

              XIX
Есть, кто попал сюда впервые,
Другой, в пример – рецидивист.
Там изгаляются блатные
И вор в законе – пофигист.
         Для справедливых размышлений
         Писал из добрых побуждений
         О персонажах-то не зря,
         Чтоб не глумили бытия.
Давно пора уже поставить
Характеристикам итог,
На том предвижу эпилог,
Мне больше нечего добавить,
         А под конец хочу сказать,
         В другой главе вас буду ждать.