Карнавал

Город маленький на берегу залива
радостно рядится в Карнавал, -
лицемерие за масками пытаясь спрятать,
истеричным и фальшивым счастьем заполняют бар:
слишком громкие монро-блондинки,
в белопошлых платьях-париках,
милые старушки, что в мешки одеты,
и, - султанов – целый караван...
Подивившись вдоволь собственным прекрасам,
да дешевым платьям – парикам, -
затихают в ожидании фальшивых звуков,
что уже в священников разряжены готовятся сыграть, -
в серпантин, да конфетти искуссно столь растрепанном, -
баре, превращенном в карнавальный хлам...
И, - при первой заданной нестройно – ноте, -
гитарой ненастроенной,  в ненастоящего священника руках, -
запрыгает счастливое народье:
монро, старушки, что годами нафталинены,
и, - султанов - целый караван...
В сем громком, псевдокарнавальном буйстве
покинет в танцах стойку бара нафталином ароматная толпа,
открыв лицо по-настоящему счастливое,
на коем – широко распахнуты и столь удивлены глаза,
улыбка обладателя чьего – столь искренна,
что лишь подумается – он здесь – в первый раз, -
он верит маскам и веселию поддельному, -
фальшивой музыки звучание оркестрами он слышит,
за маскарадом, что вокруг него, не видит  – 
ни зависти, ни лжи, ни низостей гримас...
Восторженно смеясь всему, что видит,
совсем ребенок – нет ему и двадцати,
вдруг с места встать решит, -
счастливый жизни бара новичок и – сразу всем ответит –
на все вопросы: и о счастье, и о жизни, о – любви... –
болезнью неизвестной изуродованным телом
он медленно – за полушагом – шаг,
все так же улыбаясь – серпантину,
танцующим старушкам, что в мешки наряжены, -
рукой помахивая всем – словно друзьям –
пересекает бар, одетый в маскарадный полухлам...
И, глядя на счастливое лицо,
глаза, распахнутые удивлением восторга,
забудете о нафталиновых монро,
старушках и султанов караванах,
и звуки, что ненастоящего священника
гитара ненастроенная выдает –
не будут слишком посторонними казаться –
пусть будет это всё, - дарящее тепло
кому-то, кто в нём столько лет нуждался...
пусть будет, если кто - то счастлив им –
ненастоящим карнавалом, для кого – то –
единственным, и потому – таким родным...