Ранним утром на пристани

Здравствуй, у меня всё хорошо.
Вчера встречала рассвет,
сегодня стою на груженом большом корабле
в монотонного цвета платье - и волосы бьют по плечам - на палубе ветер.
Смотрю на зевающий город, и запах кофе
с набережной доносится, словно прощальный поцелуй
неудавшейся встречи.
Взгляд мой серьезен,
я помню русские буквы,
составившие когда-то твое не слишком русское имя,
вижу повсюду их собственные звучанья,
а тени домов поглощают пространство тихих улиц.

Слышу крики прекрасных птиц и звучанье оживающей пристани -
и город весь за спиной ее оживает,
становится журчащим, как ручей, и мельтешащим, как муравейник (в хорошем смысле этого слова).
Старый рыбак в старых одеждах, в штанах с вытянутыми коленями
тащит по пристани к своей маленькой лодке, привязанной к раскисшему от воды деревянному столбу, рыболовную сеть.
Я не знаю смысла убийства рыбы, но этот рыбак и его сеть кажутся мне главными лицами
на целой людной пристани. Потому что он не смеется,
серьезность его есть следствие вечерней грусти, которой предавалась и я,
и грусть эта нас объединила.

Если такое самочувствие может являться признаком внутреннего молчанья
(присутствие знания о волшебной, преисполненной высшим смыслом сути этого молчания
создает из него определенный десерт при восприятии действительности, причем десерт здесь
главное блюдо), то разве возможна мысль о вероятности его прерывания
разговорами о будущем плаваньи,
ведь плаванье произойдет и без явления бессмысленных разговоров.

Солнце теперь, окончательно обратившись к данной стороне света,
аккуратными лучами ласкает мир, пыль золотится, будучи всюду,
и какое это удовольствие: слышать звуки шагов и хруст набережного гравия
под ботинками проходящих.



                1 марта 2015 г.