Возвращение на родину

Февральский рассвет. Побелевшие губы и город.
Кофейная жижа течет по простывшему горлу.
Два метра немытого с прошлого лета балкона.
Спиной ощущаемым зов согревающих комнат.

Забывшийся вид перекошенных пятиэтажек,
Все те же кривые дороги, убогость все та же,
Знакомые псы у помойки, знакомые лица;
Сосед у киоска пытается опохмелиться...

И мозг, разгоняя мотор, генерирует ругань;
Но мысли, чей ход заключен в геометрию круга,
Буксуют, сводя монолог на прерывистый шепот,
Поскольку пейзажи навязывают отрешенность.

…а взгляд почему-то пытается жадно впиваться
В белесый, сковавший движения города, панцирь,
В побелку небес с отрезвляющим вкусом металла,
В чернеющий мусор, заметный на плешах проталин...

(так бьют по лицу и, раскаявшись, любят острее...)
…и даже торчащий из грязи кусок батареи,
На этом балконном полу раскрошившийся кафель –
Все это на грани блевотных позывов и кайфа.

Эстетика ломаных линий, разваленных зданий;
Пунктиры бордюров (отсутствие их же местами),
Прогнившие стены в разводах зеленой коросты –
Как много эмоций запрятано в это уродство!

Так опыт читаем в лице по морщинам и шрамам,
Потертость ремню добавляет особого шарма,
Так взгляд выразительней с еле заметной "косинкой",
Эмоции чище в истерике (или "по-синьке")…

А глянешь по-трезвому – к черту отсюда бежать бы,
Хватая рюкзак, документы, фортуну за жабры!
Гасить ностальгический проблеск, кредиты и ссуды –
Бежать! Из страны безнадежности, пьянства, абсурда,

Из этой мелодии не рок-н-ролла, но рока,
На юг ли, на запад – не важно – билет и дорога!..
(Кому б не молился отчаянно – Кришне ли, Будде –
В забытой богами стране улучшений не будет...)

Но что-то в груди трепыхнется – придушишь окурок,
Глаза промокнешь рукавов прохудившейся куртки…
(так мирятся, глядя то нежно, то грустно, то косо,
Сплетая любовь и обиду в единую косу;

Так пьющего сына бранят, а под ребрами ноет:
За дверь бы да в шею! – не выгонишь, жалко, родное…)
Да так и столбычишь, давясь подступающим комом,
В февральское утро, на старом немытом балконе…