Без недели год

В абсолютно различных вселенных
Прожила тот безумный год.
Ты смотрел сквозь меня надменно
На людской разношёрстный сброд.

У тебя научилась Взгляду:
Ты меня научил смотреть
Через хлопок чужих нарядов
Напрямую в грудную клеть.

И, возвысив до королевы,
Ты вознёс меня к краю небес.
Я с тобою Жила и пела,
Но, порой, уходила в лес:

Где деревья - другие люди;
Где заботы - столетние пни;
Где кусты - монотонные будни;
Буреломы - ненастные дни.

Всё на ощупь, едва не плача,
Оцарапав ветвями лицо,
Возвращалась к тебе как пращур
Шёл по следу моих праотцов:

Снег/ жара/ полыньи/ метели
Через запад да на восток.
По пути я стучалась в двери,
И визгливых восторгов поток

Своим рёвом закладывал уши:
"Мы таких подцепили мачо! -
Верещали со стульев подружки -
Мы и в сауне ... и на даче!"

Я цедила дешёвое пиво,
Абстрагируясь от толпы.
Я всё мысленно в той квартире,
Где, смеясь, разуваешься ты.

Где поём, веселимся, пляшем;
Декламирую, сдуру, стихи
С табурета в твоей рубашке
Про Петра и его лопухи.

Вырвут, черти,  из воспоминаний,
Тыча в мозг примитивом слов
О бесчисленно-первых свиданьях
И сомненьях: "А, вдруг, любовь?!"

Изливаются в чувствах, не веря,
Что к утру этот жар пройдёт.
У них здесь без года неделя,
У нас - без недели год.

"Любовь" их смешна и бетонна.
Истрёпана в пьяном бреду.
А я задыхалась стоном,
Когда ты касался губ.

Не вынесу - выброшусь, вылечу
Во тьму. Напролом. К тебе.
Сквозь чащу, через чистилище,
Наперерез зиме.

Чтоб в ночь на твоём пороге
Сложиться мешком костей.
Мои расцелуя ноги,
Меня уберёшь в постель.

Я снова Жива и плачу
От счастья и до утра.
Весь мир ничего не значил,
Когда ты касался рта.