Приключения философа Талки. День 21-й, 1 часть

...Многим ли удавалось разобраться в себе, в своем я? Я чувствовал, что у меня это наконец-то получилось. При этом не так, как у многих моих сограждан: “нравится – не нравится”, “хочу – не хочу”, “люблю – не люблю”, а с помощью категорий философских, которые эти сограждане почитают бесполезными. 
Путешествие оказалось не напрасным: я познал кто я и теперь, плывя в лодке, испытывал неведомые ранее ощущения. Все что болело - вдруг прошло, все что бушевало - вдруг успокоилось, все что было непонятным - вдруг прояснилось. Казалось, с плеч спал многолетний груз переживаний, страхов, сомнений. К ним примешивалась, правда, некая досада: придти бы ко всему этому раньше! Я задумался - и что бы тогда было? Первое, что пришло на ум - я не стал бы “философом”. Зачем это надо, если самое главное уже знаешь? Можно спокойно жить и заниматься чем угодно, не тратя время на извечные вопросы.
Закралось сомнение: неужели цель достигнута? Я лег на дно лодки и прислушался к своей "вселенной". Там было тихо и спокойно. Ровно билось сердце, грудь спокойно вдыхала лесной воздух.
Закралась надежда: а вдруг я сейчас смогу сказать, что есть Истина? Возьму вот, поднимусь - и на весь лес, на всю речку прокричу?  Я вскочил:
- Истина!! - это!!...
Увы, далее не пошло: прямо напротив себя, на берегу я обнаружил мужчину. Совершенно голого. Видимо, ему было холодно. Он сидел в позе роденовского мыслителя, подрагивая от утренней свежести и в упор глядя на меня. Это был Знак, как сказал бы Юрий. Хорошо, пускай же он будет первым, кто узнает о моем открытии и кому оно сможет принести благо. Очень хочется, чтобы принесло. Обязательно принесет.
"Истина - голому человеку."
Я причалил к берегу, поздоровался и предложил ему одежду и еду. Он охотно согласился. Просторные ветровка и брюки оказалась тесными для его мощного, борцовски сложенного тела. Я удивился: обычно такие люди не бывают несчастными и обездоленными. Но … жизнь есть жизнь, мало ли что может приключиться. Он жадно поглощал еду, а я подумал, что хорошо бы снабдить его еще и деньгами, чтобы он смог купить себе самое необходимое. И когда я протянул ему половину от своих небольших капиталов, не глядя, сунул их в карман куртки. Затем вопросительно посмотрел, как бы пытаясь понять – не предложу ли я еще чего. Я терпеливо ожидал окончания трапезы, намереваясь предложить пищу духовную.
Доев, он широко улыбнулся и на мое удивление произнес:
- Поздравляю, вы – лузер номер один!
- Как это? – не понял я. Значение этого иностранного слова я толком не знал, если только вроде насмешки или укоризны, что не очень-то подходило для нашей ситуации.
- В общем-то, у этого слова имеется порядка десяти определений, среди которых есть и не очень лестные для вас.
Он говорил неторопливым, уверенным и даже покровительственным тоном.
- Я, однако, не вкладываю в него особой негативной нагрузки, хотя, признаться, и не считаю его за похвалу. В целом, думаю, лузер – это тот, кто отдает что-либо винеру, не получая ничего взамен. Ведь у нас с вами только что вышло именно так, не правда ли?
Я смутился, услыхав еще одно не совсем ясное мне слово и пытаясь понять, что же хочет объяснить мне этот странный человек. Удивление мое выросло еще больше, когда он откуда-то достал громадных размеров мобильный телефон и, совершенно уже властным голосом стал давать своему собеседнику указания и команды, а в конце монолога призвал его не становиться этим самым “лузером” и “не лениться подбирать лавэ, которое валяется под ногами”.
- Кто же вы? – решился я на вопрос. – И что вы тут делаете?
Он повел покатыми плечами, курточка моя затрещала по швам. Многозначительно переведя взгляд с нее на меня, он сказал:
- Винер я. Папандопуло. Зовите меня “папа”. А вообще-то, давай-ка братец, перейдем на ты.
Он подмигнул и протянул мне свою крупную руку. Ощутив мощное пожатие  "винера”, я признался что не знаю что такое это “папандопуло”, не понимаю его насчет “папы” и попросил назвать его имя.
Он понимающе улыбнулся:
- Игорем назвала меня когда-то мама. Но это сейчас – для узкого круга. А для всех остальных я - Папандопуло или, что проще и ближе к истине – папа. Так что и ты не будь исключением.
Я почувствовал себя неуютно. Называть его этим непонятным словом, когда имеется собственное благозвучное имя, а тем более “папой”, не поворачивался язык. “Игорем” почему-то не нравилось ему, и я решил обойтись вообще без названий, тем более что, похоже, особенно долго задерживаться здесь не придется.

Тем временем Игорь-Папандопуло принялся увлеченно рассказывать историю своего второго имени. Как это часто происходило в старые добрые советские времена, любимый народом киноэкранный герой обретал с небольшими или большими изменениями свою вторую, реальную жизнь. Но не за одеситские шуточки адьютанта атамана Грициана окрестили Папандопулом четырехлетнего Игорька его сверстники, а за всезнайство, смекалку и уверенность. Позже к ним добавились непостижимые для сотоварищей способности в технических дисциплинах и вполне осязаемая мощь классика-борца. Так что когда местные хулиганы решили устроить ему "проверку", стало ясным преимущество союза ума и силы: науськанный на восьмиклассника огромный пес жалко хрипел, задыхаясь от засунутого глубоко в глотку крепкого кулака...
Он задумался:
- В детстве я жил приключениями героев Купера, Рида, Лондона. Морской Волк поразил меня своей силой и своей глупостью. Нелепое отрицание ума и доброты Ван-Вейдена привело его к плачевному и позорному концу. И тогда я решил объединить их сильные стороны в самом себе. И вот что получилось - он указал на разошедшуюся по швам мою куртку.
- Да не в ней, конечно, дело.
Уловив мое недоумение, он рассмеялся:   
- Мое появление в одежде Адама всего лишь начало моего нового проекта под названием "Учебник для лузеров". Сам-то я небедный человек. Причем того уровня, когда для получения дохода не требуется особых усилий - мои бизнесы работают как бы независимо от меня.  Я же хочу принести пользу миллионам моих сограждан, превратив их из лузеров в винеров. Именно с этой целью я и появился здесь вчера в чем родила мать и, проторчав без еды и одежды почти сутки, встретил тебя, понимаешь?