На пирушке

Ну, что ж ты, друг сердешный, голову повесил ?
Аль приключилось что ? Поведай, не таи.
Ну почему среди веселых ты невесел,
и песни не поёшь застольные свои ?

А он в ответ - "Какие песни там, ну что ты ?
На этом пиршестве веселом я не свой.
Сам задаюсь, который раз вопросом "кто ты,
ну кто ж ты в самом деле, черт возьми, такой ?""

Он замолчал, в глазах сверкнули гнев и холод.
Из - за стола привстал, окинул взглядом двор.
И я нутром почувствовал - он ищет повод,
чтоб с кем - нибудь вступить в горячий, бурный спор.

И в это самое тревожное мгновенье,
когда в нём ярость вырывалась на простор,
когда в нём лопалось последнее терпенье -
- он неожиданно вдруг потупил свой взор.

Присел за стол, а с ним растерянность, тревога.
Глаза наполнились, какой - то пустотой.
И ощущение, будто он теряет Бога
на этой самой на пирушке, на хмельной.

Я понял всё, я понял суть его печали.
Гулянка шумная забыла обо всём.
Своих упавших, просто напросто топтали.
Здесь каждый думал о себе и о своём.

И человечность, между делом, запинали.
Мораль споили, со двора поволокли.
Они теперь, как выяснилось, жить мешали,
и пировать со всеми вместе не могли.

Теперь понятно, отчего ты стал невесел.
Но ты, мой друг сердешный, всё ж пойми людей.
Для них, порядка мир, в какой - то миг стал тесен.
Раскрепощенности хотелось, новых дней.

Но пир закончится, и как всегда, с похмелья,
когда нутро воротит, голова горит,
начнут искать виновных этого веселья,
в надежде, что виновный их опохмелит.

Кто виноват, кто прав - не просто разобраться.
И почесав затылки, разбредется люд,
кто по домам, а кто - то попросту скитаться,
кто на свободу, кто - то заново под кнут.

Уйми, мой друг, печаль - кручину, успокойся.
На этом гульбище и вправду ты чужой.
Уйди с пирушки, утренней росой умойся,
и хмарь спадёт с души растерянной, хмельной.