Я не ищу ветвящиеся тропки...

Я не ищу ветвящиеся тропки
своих спиральных рук, своих спиральных ног,
но в ноябре пылающие топки
на тело разевают жадно пасть,
и лунатеют сны и сопки,
и града ветхого высотки
боятся, как бы не упасть. 

Коль спросишь "где?" - отвечу "на звезде",
там родина нордического бреда
и борода гностического деда,
там Кая отпевает Герда,
глядя вослед краснеющей звезде.

Вопрос коль "где?" - ответ мой "АГД".
Все абевегедейские анналы
фиксируют отчёт, как на оралы
порхала перекУются в мечте
у деда на гностической звезде.

Где гдишь, мальчиш мой кибальчиш?
Всё, хорошиш мой, хорошея,
ты, сидя на звезде, грустишь,
поёшь "за мной не заржавеет",
и ветер евразийский веет
над дрянью прохудевших крыш,
и песнь ведёшь ты про крамныш.
И смерть глядит в тебя, робея.

Но если эта смерть - кровавого навета
итог разящий и цена
(танцует на столе кремлёвский тамада,
как Кали да над трупом Шивы,
над трупом века-волкодава вшивым),
летит червонная комета,
и песнь песней уж ей пропета -
пенсионерский хор Завета
Гиперборейского куплеты
исполнит нам у врат рассвета,
пятиконечная звезда