Гнущиеся тени

В этом городе живут праведники.
Там, где площади врыт овал,
на часах городских, под маятником,
повешен, кто воровал.

Ему вывернули карманы
и нашли: украденный сон,
щепотку сырого плана
и тысячу чешских крон.

В небе дутая фигура
дирижабль повис, дрожа
перепонкой бычьей шкуры,
как гигантская грыжа.

Изорвав подошвы чешек,
стёртый тёркою дорог
трубадур, как все, был грешен,
подворовывал, где мог.

Пусть рекою льётся брага!
Трубадур трубит трубой!
По дороге, вдоль оврага,
от собак бежит рябой.

Все смеются. Под часами
на «тик-так» качнулся вор.
Дунул в свод орган басами.
Зароптал церковный хор.

Попрошайки и старухи
месят глину день-деньской.
Но, когда случится шухер,
полицмейстер крикнет: «Стой!».

Наведёт тотчас порядок,
прихватив за быстрый зад.
Сторонись, коль слаб и сладок.
Тень ложится на фасад.

После поздней службы площадь,
уцелев от пьяных драк,
горожан сзывает, тощим
трубадуром, зля собак.

Лицедей бумажной маской
зубоскалит в полный рот.
Он с повешенными ласков.
Галстук шеи не сотрёт.

Пьёт народ, скисая в браге.
Под часами всё «тик-так».
Трубадуру, бедолаге,
бросьте, граждане, пятак.