И этот день розоволицый,
и этот ветер над рекой,
и небо с пролетевшей птицей –
всё станет словом и строкой.
Всё то, что сердце полюбило,
как вечный колокола звон,
останется и за могилой
на лихолетье всех времен.
Чтоб кто-то нас открыл в печали
и свет увидел среди тьмы –
как красотой мы восхищались,
и как красивы были мы.
И этот день воскреснет снова,
с рекой и птицей в вышине.
Всё сохранит строка и слово
для сердца юного, другого,
чтоб написал о новом дне.
Строка и слово
© Copyright: Николай Левитов, 2015
Свидетельство о публикации №115022209939
Свидетельство о публикации №115022209939
Рецензии
Здравствуйте, Николай Павлович.
Сегодня не среда и даже, как выяснилось, не пятница. Нет ни праздника, ни годовщины, ни Белого Кролика рядом. А мой стол перестал превращаться в кенгуру. И вроде бы нет никакой достаточно веской причины писать письма, все причины тонут в тёмных водах неблагоприятных, недружественных времён… Хотя, постойте, одну причину я нашла, выловила, выудила из толщи прочих обстоятельств. Дело было вот как: зашла я на Вашу страничку, привычно сняла шляпу для приветствия, привычно улыбнулась Вам на Вашей фотографии (очень кстати она стоит при входе, должна я Вам заметить), привычным, опять же, движением руки открыла дверь в одну из книг стихов… Ах, Николай Павлович, признаюсь Вам тихо, пока Вы меня не видите и не слышите, – я настолько вошла во вкус чтения Ваших стихов, что не представляю теперь своих дней без них. И как это я раньше выходила на прогулки, не прихватив на память пару-тройку, а то и десяток Ваших строк, сравнений, образов? Вот ответьте мне, как? Ведь сама природа парков, скверов, набережных так и просится быть запечатлённой, схваченной в моменте стихоснимком, а дальше снова всё течёт и меняется. И тем сильнее хочется удержать утекающие мгновения, чем яснее понимаешь как мало их у тебя осталось.
Но, вернусь к своему рассказу. Зашла я в Вашу книгу «Ветреная рукопись» с самым добропорядочным намерением вести себя прилично, ничего руками не трогать, а продолжить внимательное и вдумчивое чтение и совершенно не ожидая никаких сюрпризов. Точнее, ожидая их лишь в строках. А там вдруг Вы, Николай Павлович! Стоите под зонтом и улыбаетесь, словно ждёте собеседника для прогулки. Побродила я в Вашем мае, захожу на страницу другого стихотворения, а там опять Вы! И такой строгий сидите на краю фонтана, будто спрашиваете меня: «Ника, почему Вы писем мне не пишете?» Ну что мне оставалось делать, дорогой Николай Павлович? Только собраться с мыслями и написать. Я шучу, конечно же. Думаю, Вы знаете, что скучаю по Вам, очень скучаю по общению с Вами.
Теперь надо мне сказать о стихотворении, под которым пишу, что, в свою очередь, тоже не случайно. На днях вот какая история вышла у меня с Вашим стихотворением. Я была в парке утром. Вообразите себе тишину, малолюдность, росистую прохладу, первое свежее дыхание летнего дня. Спустившись с холма и дойдя в овраге до двух искусственных прудов с распустившимися водяными лилиями, я присела на лавочку под ивами. Это были старые раскидистые ивы с растрёпанными после сна ветвями, точно мой приход застал их врасплох, но не вызвал недовольства. Пошептавшись сонно, они укрыли меня листвой и опять задремали, спрятав меня от наступающего дня, в котором я остро чувствовала себя лишней. И вот там, на лавочке, размышляя и печалясь о своей ненужности миру, я открыла Ваше стихотворение «Строка и слово». Прочла Ваши строки как раз тогда, в тот момент, когда они были мне так нужны. Нужны все до одной. Потому что так всё и было: день розоволицый, ветер над рекой, птица в синем небе и печаль в моём сердце. Именно так, как у Вас сказано. Ваши стихи прозвучали как откровение! И они стали светом, они буквально озарили, осветили это утро для меня и вернули вИдение красоты, гармонии и смысла. Я необыкновенно ясно осознала, что ни одно слово не бывает ненужным и напрасным, всё у Бога на точных и чувствительных весах, всё когда-либо сделанное, сказанное нами с любовью, со старанием, с пониманием красоты обязательно будет востребовано и отзовётся, только мы не знаем когда именно. И я сейчас с полной убеждённостью в Вашей правоте, в жизненной правде Ваших слов и их действенности, целительности для меня пишу Вам, Николай Павлович: спасибо за эти строки! Ваше стихотворение прекрасно, оно совершенно в своей гармонии мысли о сохранности пережитой нами красоты в слове и художественной передачи этой мысли. И так же прекрасны, правдивы, мудры другие Ваши стихи, рассказы, ответы, письма. Это непостижимо, сколько же света должно быть в Вашей душе, что и доныне он освещает мои дни, пробиваясь из Ваших строк!
Не прощаюсь, Николай Павлович. Храни Вас Бог.
Ника Марич 11.08.2024 17:09 • Заявить о нарушении
Сегодня не среда и даже, как выяснилось, не пятница. Нет ни праздника, ни годовщины, ни Белого Кролика рядом. А мой стол перестал превращаться в кенгуру. И вроде бы нет никакой достаточно веской причины писать письма, все причины тонут в тёмных водах неблагоприятных, недружественных времён… Хотя, постойте, одну причину я нашла, выловила, выудила из толщи прочих обстоятельств. Дело было вот как: зашла я на Вашу страничку, привычно сняла шляпу для приветствия, привычно улыбнулась Вам на Вашей фотографии (очень кстати она стоит при входе, должна я Вам заметить), привычным, опять же, движением руки открыла дверь в одну из книг стихов… Ах, Николай Павлович, признаюсь Вам тихо, пока Вы меня не видите и не слышите, – я настолько вошла во вкус чтения Ваших стихов, что не представляю теперь своих дней без них. И как это я раньше выходила на прогулки, не прихватив на память пару-тройку, а то и десяток Ваших строк, сравнений, образов? Вот ответьте мне, как? Ведь сама природа парков, скверов, набережных так и просится быть запечатлённой, схваченной в моменте стихоснимком, а дальше снова всё течёт и меняется. И тем сильнее хочется удержать утекающие мгновения, чем яснее понимаешь как мало их у тебя осталось.
Но, вернусь к своему рассказу. Зашла я в Вашу книгу «Ветреная рукопись» с самым добропорядочным намерением вести себя прилично, ничего руками не трогать, а продолжить внимательное и вдумчивое чтение и совершенно не ожидая никаких сюрпризов. Точнее, ожидая их лишь в строках. А там вдруг Вы, Николай Павлович! Стоите под зонтом и улыбаетесь, словно ждёте собеседника для прогулки. Побродила я в Вашем мае, захожу на страницу другого стихотворения, а там опять Вы! И такой строгий сидите на краю фонтана, будто спрашиваете меня: «Ника, почему Вы писем мне не пишете?» Ну что мне оставалось делать, дорогой Николай Павлович? Только собраться с мыслями и написать. Я шучу, конечно же. Думаю, Вы знаете, что скучаю по Вам, очень скучаю по общению с Вами.
Теперь надо мне сказать о стихотворении, под которым пишу, что, в свою очередь, тоже не случайно. На днях вот какая история вышла у меня с Вашим стихотворением. Я была в парке утром. Вообразите себе тишину, малолюдность, росистую прохладу, первое свежее дыхание летнего дня. Спустившись с холма и дойдя в овраге до двух искусственных прудов с распустившимися водяными лилиями, я присела на лавочку под ивами. Это были старые раскидистые ивы с растрёпанными после сна ветвями, точно мой приход застал их врасплох, но не вызвал недовольства. Пошептавшись сонно, они укрыли меня листвой и опять задремали, спрятав меня от наступающего дня, в котором я остро чувствовала себя лишней. И вот там, на лавочке, размышляя и печалясь о своей ненужности миру, я открыла Ваше стихотворение «Строка и слово». Прочла Ваши строки как раз тогда, в тот момент, когда они были мне так нужны. Нужны все до одной. Потому что так всё и было: день розоволицый, ветер над рекой, птица в синем небе и печаль в моём сердце. Именно так, как у Вас сказано. Ваши стихи прозвучали как откровение! И они стали светом, они буквально озарили, осветили это утро для меня и вернули вИдение красоты, гармонии и смысла. Я необыкновенно ясно осознала, что ни одно слово не бывает ненужным и напрасным, всё у Бога на точных и чувствительных весах, всё когда-либо сделанное, сказанное нами с любовью, со старанием, с пониманием красоты обязательно будет востребовано и отзовётся, только мы не знаем когда именно. И я сейчас с полной убеждённостью в Вашей правоте, в жизненной правде Ваших слов и их действенности, целительности для меня пишу Вам, Николай Павлович: спасибо за эти строки! Ваше стихотворение прекрасно, оно совершенно в своей гармонии мысли о сохранности пережитой нами красоты в слове и художественной передачи этой мысли. И так же прекрасны, правдивы, мудры другие Ваши стихи, рассказы, ответы, письма. Это непостижимо, сколько же света должно быть в Вашей душе, что и доныне он освещает мои дни, пробиваясь из Ваших строк!
Не прощаюсь, Николай Павлович. Храни Вас Бог.
Ника Марич 11.08.2024 17:09 • Заявить о нарушении
Дорогая Ника, представьте мою радость!
Случайно весьма бодрой походкой проходил в воскресный день мимо компьютера, искоса на него глянул, и вдруг - что такое? - письмо от Ники. Большое, настоящее, с хорошо знакомыми мне оборотами и интонациями, характерными только для Вас. Вот спасибо!
Наверное, у каждого человека есть заветная мечта. Мечта на всю жизнь. Мечта, которая сделает его по-настоящему счастливым. К примеру, отправиться на роскошном лайнере в кругосветное путешествие. Или совершить полет в космос. Или попасть на шоу «Уральские пельмени». В общем, нечто грандиозное.
И в этом смысле письмо Ваше замечательное, просто мечта! Могу присягнуть на чем угодно, да хоть на манускрипте Войнича. Особенно пришлись по душе лестные для меня Ваши слова «я настолько вошла во вкус чтения Ваших стихов, что не представляю теперь своих дней без них». Как такое может не понравиться?
И я ему, письму то есть, так несказанно обрадовался, что хотел было привычно на него не отвечать, знаете ли. Но первые же строчки Вашего письма убедили меня отменить такое решение.
Вот Вы пишете, Ника: «И вроде бы нет никакой достаточно веской причины писать письма…». Да. Но мы должны помнить, что понятия причина и следствие всегда идут рядом, и одно без другого попросту не бывает. Особенно, если следствие - это последствия. Да уж…
И как по этому поводу выражается еще темное в некоторых областях наше крестьянство, «отношения между следствием и причиной лишены рационального аналитического элемента и логической линейности, они тавтологичны и метафизически окрашены воодушевлением последнего к первому, что отражается в излишней эмоциональности мироощущения».
Как-то так говорили мне когда-то, сидя вечером на завалинке и лузгая семечки, местные поселяне, если мне память не изменяет, и я ничего не путаю. Ну, ему, крестьянству, виднее. А мы не будем об этом.
А еще Вы с грустью пишете: «Нет ни праздника, ни годовщины, ни Белого Кролика рядом. А мой стол перестал превращаться в Кенгуру». И тут я настолько проникся сочувствием к Вам, что сердце мое в определенном смысле дрогнуло, и я все же решил ответить, поскольку совсем недавно виделся и с Белым Кроликом, и с Кенгуру. Представляете? Так как же можно Вам не сообщать об этом?
Тогда коротко Вам расскажу о произошедших в них переменах.
Вы абсолютно правы, Ника (А мы с Вами знаем, что всегда прав тот, кто женщина). Да, вы правы, стол нынче действительно с трудом стал превращаться в Кенгуру. У меня тоже далеко не с первого раза получилось. Для этого требовался какой-нибудь научный метод превращения. Какая-то формула, что ли.
Сперва я воспользовался штангенциркулем и таблицей Брадиса. Не помогло.
Потом заменил их на кубик Рубика и таблицу Менделеева. Опять не помогло.
Пытался применить чудодейственный закон Бойля-Мариотта, но без результата. По-моему, этот закон в наше время уже совсем не работает. А может, и никогда не работал - я, филолог, ни разу не проверял.
И вдруг в какой-то счастливый момент внутри стола что-то щелкнуло, заурчало, и прямо на моих глазах он стал превращаться в знакомого нам Кенгуру. Ну, просто трансформер какой-то, не иначе.
В общем, как я понял, нужно искать простые решения в сложных ситуациях. А это серьезный шаг.
Что же изменилось в Кенгуру за истекший отчетный период?
Кенгуру без нашего, Ника, надзора за это время, конечно, существенно поистрепался. Со своей изрядно поношенной сумкой он стал внешне походить на некогда бытовавшего в городской транспортной системе трамвайного кондуктора. Когда-то давно, помнится, такой тип кондуктора прижился в шатких вагонах трамваев и изо дня в день бродил по проходу среди пассажиров с кожаной сумкой, выкрикивая: «Граждане пассажиры, не стесняемся и приобретаем билетики!»
Те, кто купил у него билеты (такие назывались «обилеченные»), сразу становились рангом выше тех, кто рискнул ехать «зайцем» (не путать зайца с Белым Кроликом, о котором скажу ниже), и свысока горделиво поглядывали на окружающих.
На животе у кондуктора постоянно болталась потертая кожаная сумка в стиле кенгуру, поверх которой свисали рулончики с билетной лентой, а внутри, он не придумал ничего лучшего, как хранить груду разменной монеты.
Наш Кенгуру, разумеется, не посмел держать в своей сумке такую пошлость, как деньги. В ней находилось нечто поинтереснее - рукописи со стихами. Сумочные, т.е. карманные деньги, на мой взгляд, нужны лишь малым деткам. Вот им их и нужно давать. Ну, так сказать, на конфеты, сигареты и в кино билеты.
Короче говоря, судя по рукописям в сумке, Кенгуру не оставляет мечту стать поэтом и по-прежнему продолжает свои стихотворческие опыты, что похвально.
Что касается Белого Кролика, то и он малость одичал и существенно растерял свой прежний аристократический лоск. По крайней мере, внешне. А кто, скажите на милость, нынче этот самый лоск сумел сохранить? Только ленивый или напрочь отрешенный от внешних событий, ох!
И вот наш бедный Белый Кролик стал теперь похож то ли на пирата, то ли на литературного коварного Негоро. Так и казалось, что сейчас он выкрикнет: "Меня зовут Себастьян Перейра, я торговец чёрным деревом". Хотя ничего подобного не произошло.
Разумеется, наши герои пригласили меня на прогулку, чтобы поговорить о поэзии, о Вас, Ника, и о том, как стремительно летит время, и как не менее стремительно меняются нравы общества.
И тогда, помня сложности с превращением стола, я решил не торопиться, а для начала воспользоваться формулой преобразования Лоренца, а также соотношения неопределенности Гейзенберга, с учетом момента инерции и кинетической энергии магнитного поля. И только после этого уже спокойно решил присоединиться к прогулке.
Ну, вот, Ника, надеюсь, я немного поднял Вам настроение. Да и себе тоже, чего за последнее время совершенно не наблюдается. Что будет дальше, не знаю. Если повезет, то когда-нибудь еще смогу ответить на Ваше письмо. А если не повезет, то повезет в другом, и я попаду на страничку Шипилова Никиты, создателя мемориала ушедшим авторам Стихиры. Шучу, разумеется.
Еще раз спасибо Вам, дорогая, за прекрасные слова. Очень это ценю.
А завершить свое ответное письмо хочу недавними летними стихами. Надеюсь, они Вам понравятся.
В АВГУСТЕ
В августе сад предстает в апогее своем:
зрелый, вовсю распустившийся буйным цветеньем.
Клумбы пестрят лепестками, что сдали внаем
рою пчелиному — вьются над каждым растеньем.
Труд кропотливый они выдают за игру.
Словно шутя, хлопотливую эту опеку
в танце над каждым цветком ароматным берут,
с той беспрерывностью, что не дана человеку.
Гул их задорный от клумб долетает до лип,
сладкопахучих и этим слегка утомленных,
что выдает каждый вздох, каждый стон или всхлип
чуть постаревших за лето их веток зеленых.
Всё это дышит в саду и живет вместе с ним,
блещущим после недавнего ливня и бури.
Всё это в красках цветет без оглядки на зим
мертвое царство, что было и здесь еще будет.
Как всё продумано в нем, как разумно и в лад!
Жизнь не противится краху, а радости — горю.
Вдруг понимаешь, что Бог — это в августе сад,
яркому солнцу и тихому полдню покорен.
Бог — это тот, кем дается земле красота.
Не навсегда, но со стойким ее повтореньем.
Бог — это к ночи взошедшая в небе звезда:
та, что с высот за своим наблюдает твореньем.
1.08.2024
Николай Левитов 12.08.2024 04:12 Заявить о нарушении
Случайно весьма бодрой походкой проходил в воскресный день мимо компьютера, искоса на него глянул, и вдруг - что такое? - письмо от Ники. Большое, настоящее, с хорошо знакомыми мне оборотами и интонациями, характерными только для Вас. Вот спасибо!
Наверное, у каждого человека есть заветная мечта. Мечта на всю жизнь. Мечта, которая сделает его по-настоящему счастливым. К примеру, отправиться на роскошном лайнере в кругосветное путешествие. Или совершить полет в космос. Или попасть на шоу «Уральские пельмени». В общем, нечто грандиозное.
И в этом смысле письмо Ваше замечательное, просто мечта! Могу присягнуть на чем угодно, да хоть на манускрипте Войнича. Особенно пришлись по душе лестные для меня Ваши слова «я настолько вошла во вкус чтения Ваших стихов, что не представляю теперь своих дней без них». Как такое может не понравиться?
И я ему, письму то есть, так несказанно обрадовался, что хотел было привычно на него не отвечать, знаете ли. Но первые же строчки Вашего письма убедили меня отменить такое решение.
Вот Вы пишете, Ника: «И вроде бы нет никакой достаточно веской причины писать письма…». Да. Но мы должны помнить, что понятия причина и следствие всегда идут рядом, и одно без другого попросту не бывает. Особенно, если следствие - это последствия. Да уж…
И как по этому поводу выражается еще темное в некоторых областях наше крестьянство, «отношения между следствием и причиной лишены рационального аналитического элемента и логической линейности, они тавтологичны и метафизически окрашены воодушевлением последнего к первому, что отражается в излишней эмоциональности мироощущения».
Как-то так говорили мне когда-то, сидя вечером на завалинке и лузгая семечки, местные поселяне, если мне память не изменяет, и я ничего не путаю. Ну, ему, крестьянству, виднее. А мы не будем об этом.
А еще Вы с грустью пишете: «Нет ни праздника, ни годовщины, ни Белого Кролика рядом. А мой стол перестал превращаться в Кенгуру». И тут я настолько проникся сочувствием к Вам, что сердце мое в определенном смысле дрогнуло, и я все же решил ответить, поскольку совсем недавно виделся и с Белым Кроликом, и с Кенгуру. Представляете? Так как же можно Вам не сообщать об этом?
Тогда коротко Вам расскажу о произошедших в них переменах.
Вы абсолютно правы, Ника (А мы с Вами знаем, что всегда прав тот, кто женщина). Да, вы правы, стол нынче действительно с трудом стал превращаться в Кенгуру. У меня тоже далеко не с первого раза получилось. Для этого требовался какой-нибудь научный метод превращения. Какая-то формула, что ли.
Сперва я воспользовался штангенциркулем и таблицей Брадиса. Не помогло.
Потом заменил их на кубик Рубика и таблицу Менделеева. Опять не помогло.
Пытался применить чудодейственный закон Бойля-Мариотта, но без результата. По-моему, этот закон в наше время уже совсем не работает. А может, и никогда не работал - я, филолог, ни разу не проверял.
И вдруг в какой-то счастливый момент внутри стола что-то щелкнуло, заурчало, и прямо на моих глазах он стал превращаться в знакомого нам Кенгуру. Ну, просто трансформер какой-то, не иначе.
В общем, как я понял, нужно искать простые решения в сложных ситуациях. А это серьезный шаг.
Что же изменилось в Кенгуру за истекший отчетный период?
Кенгуру без нашего, Ника, надзора за это время, конечно, существенно поистрепался. Со своей изрядно поношенной сумкой он стал внешне походить на некогда бытовавшего в городской транспортной системе трамвайного кондуктора. Когда-то давно, помнится, такой тип кондуктора прижился в шатких вагонах трамваев и изо дня в день бродил по проходу среди пассажиров с кожаной сумкой, выкрикивая: «Граждане пассажиры, не стесняемся и приобретаем билетики!»
Те, кто купил у него билеты (такие назывались «обилеченные»), сразу становились рангом выше тех, кто рискнул ехать «зайцем» (не путать зайца с Белым Кроликом, о котором скажу ниже), и свысока горделиво поглядывали на окружающих.
На животе у кондуктора постоянно болталась потертая кожаная сумка в стиле кенгуру, поверх которой свисали рулончики с билетной лентой, а внутри, он не придумал ничего лучшего, как хранить груду разменной монеты.
Наш Кенгуру, разумеется, не посмел держать в своей сумке такую пошлость, как деньги. В ней находилось нечто поинтереснее - рукописи со стихами. Сумочные, т.е. карманные деньги, на мой взгляд, нужны лишь малым деткам. Вот им их и нужно давать. Ну, так сказать, на конфеты, сигареты и в кино билеты.
Короче говоря, судя по рукописям в сумке, Кенгуру не оставляет мечту стать поэтом и по-прежнему продолжает свои стихотворческие опыты, что похвально.
Что касается Белого Кролика, то и он малость одичал и существенно растерял свой прежний аристократический лоск. По крайней мере, внешне. А кто, скажите на милость, нынче этот самый лоск сумел сохранить? Только ленивый или напрочь отрешенный от внешних событий, ох!
И вот наш бедный Белый Кролик стал теперь похож то ли на пирата, то ли на литературного коварного Негоро. Так и казалось, что сейчас он выкрикнет: "Меня зовут Себастьян Перейра, я торговец чёрным деревом". Хотя ничего подобного не произошло.
Разумеется, наши герои пригласили меня на прогулку, чтобы поговорить о поэзии, о Вас, Ника, и о том, как стремительно летит время, и как не менее стремительно меняются нравы общества.
И тогда, помня сложности с превращением стола, я решил не торопиться, а для начала воспользоваться формулой преобразования Лоренца, а также соотношения неопределенности Гейзенберга, с учетом момента инерции и кинетической энергии магнитного поля. И только после этого уже спокойно решил присоединиться к прогулке.
Ну, вот, Ника, надеюсь, я немного поднял Вам настроение. Да и себе тоже, чего за последнее время совершенно не наблюдается. Что будет дальше, не знаю. Если повезет, то когда-нибудь еще смогу ответить на Ваше письмо. А если не повезет, то повезет в другом, и я попаду на страничку Шипилова Никиты, создателя мемориала ушедшим авторам Стихиры. Шучу, разумеется.
Еще раз спасибо Вам, дорогая, за прекрасные слова. Очень это ценю.
А завершить свое ответное письмо хочу недавними летними стихами. Надеюсь, они Вам понравятся.
В АВГУСТЕ
В августе сад предстает в апогее своем:
зрелый, вовсю распустившийся буйным цветеньем.
Клумбы пестрят лепестками, что сдали внаем
рою пчелиному — вьются над каждым растеньем.
Труд кропотливый они выдают за игру.
Словно шутя, хлопотливую эту опеку
в танце над каждым цветком ароматным берут,
с той беспрерывностью, что не дана человеку.
Гул их задорный от клумб долетает до лип,
сладкопахучих и этим слегка утомленных,
что выдает каждый вздох, каждый стон или всхлип
чуть постаревших за лето их веток зеленых.
Всё это дышит в саду и живет вместе с ним,
блещущим после недавнего ливня и бури.
Всё это в красках цветет без оглядки на зим
мертвое царство, что было и здесь еще будет.
Как всё продумано в нем, как разумно и в лад!
Жизнь не противится краху, а радости — горю.
Вдруг понимаешь, что Бог — это в августе сад,
яркому солнцу и тихому полдню покорен.
Бог — это тот, кем дается земле красота.
Не навсегда, но со стойким ее повтореньем.
Бог — это к ночи взошедшая в небе звезда:
та, что с высот за своим наблюдает твореньем.
1.08.2024
Николай Левитов 12.08.2024 04:12 Заявить о нарушении
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.