Шесть тысяч шестьсот километров до дома

Прилетели. Обычная забайкальская погода - я жалею, что не оставила для себя куртку, но уж столько всего в руках!
А главное - Димка, который проспал все шесть часов лёта от Москвы, а сейчас вертелся юлой и не мог усидеть на месте.
А я засыпала на ходу.
Вот, наконец, багаж. Ребёнок в коляске, чемодан, саквояж, коробка, картонка...  Спасибо, дорогой дядя Самуил Маршак, я так не собьюсь в пересчёте...
Зря надеялась, что муж будет  встречать в аэропорту! Его нигде нет. Скоро поезд, надо ехать на вокзал.
В руках желанный билет, сын накормлен, а я засыпаю на ходу. Как медленно течёт время! Ждать и догонять, правда, самое тяжелое... Когда же я, наконец, смогу уткнуться своей выкрашенной в рыжий цвет головой в подушку и уснуть, не вспоминая маршаковскую "считалку"?!
Женщина средних лет на соседней полке едет с мальчиком лет десяти. Посмеивается, когда я читаю Димке про коробку, картонку и маленькую собачонку! А мне не до смеха. Мимо прошёл состав с техникой. А ведь мы возвращаемся в надежде, что целину отставили и наш дивизион не тронули, нас будет встречать папа, про которого сын рассказывает всем слушателям: мой папа "шафёл" и "афицел".
Сын уснул. Уснуть бы и мне, но жуткая тревога не даёт "отключиться". А если, всё-таки, мы разминулись, и этот целинный состав везёт нашего папу в Казахстан? Тогда нам придётся добираться до городка самостоятельно: чемодан, саквояж, коробка, картонка... и ждать, ждать, когда вернутся домой с целины мужчины.
И зачем я выкрасила свои волосы в этот немыслимый рыжий цвет?! Хочется быть серой-серой мышкой и забиться в норку, до очередного "мамапочитай".
Утро. Выходим на перрон. Считаю по-маршаковски, поднимаю глаза - навстречу бежит муж, Димка подлетает вверх, визжит от радости, я плачу, я всегда плачу, когда мне хорошо, потому что, когда мне плохо, я крашусь в рыжий цвет и считаю.
Шесть тысяч шестьсот километров до дома.