город

Город кричит громко,
Надрывая отбойные молотки,
Автомобильные гудки.
Отрывая зонтики от тел.
И где то читают пьесы,
Где то нюхают клей.
Где то среди громкости улиц,
Тишина твоих мыслей,
Чей поток сквозь пальцы
Медленно так,
Словно они шершавы
Струится.
Дождь увлажняет асфальт,
Стянутые дымом лица.
Солнце, не выходи из-за туч,
У нас же здесь не Ницца!
Это Питер, прошитый граффити,
Засеянный мечтами заурядными.
Странными подъездами,
Ой, простите, парадными!
Дворами- колодцами,
В которых историй больше,
Чем в дедушкиной голове.
В которых смысла больше,
Чем в интернет-статусе.
Таланты по улицам разбросаны,
Словно они не таланты,
А отбросы.
Играют Шопена и Моцарта
Под львиными лапами.
Поют Высоцкого и Круга
Под Пушкина статуями.
На Думской опять кому то не спится.
Не дай Бог, думает,
Пропущу чьи-нибудь пьяные лица.
На Большой Конюшенной кто то
В Loius Vuitton нарядился,
А на Малой скорей всего кто то спился.
Уборщик Дамир,
Грязь соскребает со стиля ампир,
В своей грязно-синей фуфайке.
Только он знать не знает о модерне,
Перекликающимся с петровским барокко.
Он листья счищает,
Из под бровей глядит строго.
Невский проспект между 32-ым и 34-ым
Забит картинами,
Воздухом меж толпой спертым,
Красками, мольбертами,
Напряженными натурщиками,
Превращенными в камень,
Художниками, которых мы с тобой
Не знаем.
Под мостами каналы,
Запряженные лодками,
На мостах кареты,
Запряженные лошадьми,
Словно мы в 18 веке.
Во всем этом сумбуре,
Питер - героиново-хмурый.
Где в парадных зачем то дежурят.
Тайные встречи,
Поэтический вечер,
Маяковские чтения,
Колокольные пения.
Город громко кричит,
Разрывая микрофонные связки,
Давя ноги колясками.
Сминает в руках ненужные листовки,
Старается разогнать гудками пробки.
И где то среди всего этого
Твои мысли шершавые,
Рождаются так медленно,
Словно уже старыми.