Сборник Падение в бездну по расчету

ОПРЕДЕЛЕНИЕ СОВРЕМЕННОГО В ПРОШЛОМ ВРЕМЕНИ

Злой был добрым.
А квазинаучный умел галлюцинировать пустоту,
А женщина вокруг него билась в убогой истерике –
Каждый по-своему они напоминали телефонный шнур.
Но дело в том, что я заранее знал, что
Черная дыра окажется определимой и без участия чувств –
За этим недосмотром смежные мысли появятся само собой,
И много-много самодостаточных травести
Станут утверждать набор мнимых ценностей
В инсталляциях заразного восторга.



* * *

Поймаешь на удочку целый мир –
Гляди, как задергается блесна
Средь бликов и преломлений пустынных волн.

«Поймай наше ломкое солнце», –
Сказали мне мудрые рыбы,
Разинув рты на песке, – премудрые рыбы.

2002 г.



МНОГОЛЮДНОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Дети скользят по льду
Излучины неширокой реки.



ТРАНСВААЛЬ

В пылу маленькой битвы
Легче увидеть смерть человека.
Старые художники не позволяли себе жеманства, а новые как начинают, тем и заканчивают,
хотя по большому счету
Умные глаза и порочные танго одинаково не сводят с ума. Слава деве Марии, что было
так  бесприютно грустно
И только катастрофическая свобода всего, что ей было до бо-ли известно, наполняет
жестоким смыслом
наши вечные дни и бескомпромиссные ночи.
Настоящее рождается в борьбе. Не помнящей, где начало. Настоящее погибает в борьбе,
спокойное, как везенье.
Настоящее проигрывает и начинает сначала. А все остальное становится кайфом, и драйвом,
и сексом.
Неистребимое танго кипит в наших жилах. Нас уводит под руки колокольный набат усобиц
С явной целью.

2002 г.
 


ВЕРХОМ НА ОСЛЕ

Лишь дикари пристойны в жизни скорой
И постижимой. Длинные пироги
Напевно поднимаются по руслу,
Как бы язык по нёбу. Альвеолы
Полны ночною сыростью. Роса
Посеребрила лоб шамана. Губы
Надтреснуты, когда с ужасным воплем
Он падает и вырывает солнце
Из темени. Бред благоволит
Жестокой силе: выстраданный случай
Желанного прощанья – вокализа,
Продленного из рода в род, из песни
В предание – так жизнь своезаконна
И так груба в кругу своих причин.
Искал бы я возможность повторенья,
Столь явственно кричащую во всем:
Простую заколдованность событий,
Предчувствий, узнаванье фраз и лиц?
Нет. То, что столь наивно спор ведет,
К тому бы подступиться было ложью.
В насилии я чувствую брезгливость,
В известных истинах – поруганную честь.
Они пленяют хуже, чем коррида,
Но, может быть, здесь место есть печали:
Перчинка страсти – чем не острота?
И каждый раз из пропозиций грозных
Я дорогую славу раздаю
Насмешливо и честно, как создатель.

2001 г.
 
ВИДЕНИЕ ЗАКАТА

Непрестанный снег
Под солнечным озером Яра-вира –
Вот и я стал звездою,
На самом деле
Доплыв до заката.

НОБУМОРИ СУГИМОРИ

Ты  не надышишься и не надеешься:
Не пытаешься вычерпать ракушкой реку,
Когда ее  уносит теченьем.
Не бродишь вокруг двенадцати мостов,
Как голодная кошка возле крысиной норы.

Не спускаешься на остров, где сохнут сети,
Чтобы исполнить однажды данное обещанье.
Ты старательно живешь другой жизнью
И никогда не сможешь полюбить прошлую.

Ты будешь торговать селедкой и писчей бумагой,
Смотреть на игру деревянных кукол,
Раз в неделю изображающих сны в припадке яви.

А в старости,
Проходя по площади в базарный день,
Ты  споткнешься на этом месте.

БУДНИ

Запечатлев событья,
Отряхни их,
Как ветви ивы.
 
ПАДЕНИЕ В БЕЗДНУ ПО РАСЧЕТУ

Кто бы мог подумать, что трогательная полнота сил, расцвет сознания
Так напоминает падение в пропасть, причем в самом счастли-вом виде -
Человек наконец перестает попрошайничать у судьбы и за-мирает во всеприятии,
Как будто на него обрушились противоположные точки зре-ния, а он,
На самом деле добивавшийся смещения центра тяжести духа, получает в этой пустоте
Прочную основу для своего одиночества и отчаяния, что воз-никновение кончилось. 
И именно тогда оно возникает: почти осязаемые сцены жизни появляются в тумане,
Который разгоняет варварское движение солнца, чтобы на-звать совершенно пристрастную
Цену происходящего. Есть только наслаждение, и ничего кроме него.
Глаза остаются спокойными, как вода, как будто ничто не ос-тавляет на ней кругов –
Самый скверный рассказ воспринимается как должное. Про-клятие, как ни крути,
Тоже должное, и многие выбирают его, но трещины только увеличивают объем
Гармоничного в общем-то мира, потому что недостаточны для его объяснения.
Трещинки любви – это падающая вода, которая не может разбиться,
Поэтому наше время модных кукол совершенно вплоть до своей несостоятельности –
Кукла умирает ритуально, а возрождается как мужской ор-газм. Только то, что мы откровенны
И самостоятельно глупы – спасает нас от новой космогонии. Центр падает в точку –
В зрачок, который, не имея референта, подталкивает меня к смерти, но я, зачарованный им,
Этим женственным блаженством, не могу умереть. И он по-нимает меня.
Оцениваю только я, соглашаясь с ним, и своими выводами все больше сползаю
В безжизненную зону, доступную только моему одиночеству. Справедливость по отношению к себе
Подсказывает, что это и есть то место, большее, чем покой и воля, как Аид у греков,
То есть последний оплот иллюзии, за которой может быть только реальность де юре,
Где боги и смертные одинаково не готовы, и нет ничего, кроме вечной любви
И обязательной милой смерти, которую она нам подсказывает.
Эта прозрачная спокойная вода, на которой я не оставляю кругов, когда плачу.
Но ведь это ты плачешь, мне всегда кажется, когда я к тебе прикасаюсь,
Что только что вспомнил твое лицо, но тебе хочется сжать губы.