я тебе звонил, но ты не снимала трубку

я тебе звонил, но ты не снимала трубку
испугался, что снова мертва на год
это знаешь... как в человеческую мясорубку
без тебя и так долго...
вот
хорошо, что перезвонила
жаль, конечно, что через одинадцать недель
зато жива и еще никуда не свалила
звонил сходить на природу,
уже метель
у тебя там как? не голодаешь? в своем уме?
не бросаешься больше на подоконник?
трезвая, здравая там вполне?
с кем дерешься в кино за пошарпанный подлокотник?
у тебя там как? спишь одна или с кем-то первым?
кофе пьешь в невероятных дозах, наверно...
что не спрашиваешь, как у меня дела?
с кем провел все последние месяцы или годы?
Таня сына мне, кажется, родила
а я пил много, пропустил роды
я хотел чтобы Таня стала такой как ты
чтобы крышку сорвало от забродившего джема
чтоб таскал ей в корзинках огромные такие цветы
а она бросала их в меня, но не та схема
я просил ее "стань легендой, стань такой же дьявольски не живой"
вместо крыльев вдевай копыта и сверкающие глаза
а она, ну максимум, бабский галдеж и такой нестерпимый вой
и она, знаешь, моя белая унылая полоса
ты же черная полоса, но ее я любил непомерно
спал тогда два или три часа, все остально время
смотрел на тебя и говорил чересчур манерно
да тебе все равно... для тебя влюбленные словно бремя
я тебя категорически ненавидел, категорически полюбил
я варил тебе кофе утром, считал густоту ресниц
я сам себя расстрелял, я сам себя истребил
а ты летела с такой свобдой, как у самых красивых птиц
как ты справилась с ним? сделала вид или правда похер?
или ты теперь не де сад а какой-нибудь дряхлый захер?
что же ты больше не говоришь, что любовь фиктивна?
что? тоже согласная теперь? тоже теперь фрикативна?
а я видел его, потому звонил, решил услышать твое трещанье
как знаешь... ткань разрывают, звук жутковатый
и кое-что еще хотел сказать тебе на прощанье
он милый, правда, только чем-то там чреватый