Я не поддерживаю убийц

Вы знаете, когда я впервые взял в руки оружие, я его сразу полюбил. Не в том дело, что оно стало частью меня или «продолжением руки». Нет. Оно было тёплое, чуть влажное от сразу же вспотевшей ладони. Причём за десятки лет это ощущение не стёрлось из памяти. И мне оно показалось живым. Оно сразу же дало мне ощущение власти и превосходства. Я уже был не нищим пацаном из далекой глухой деревни. Я стал сильнее многих других.
Позже, когда я оказался в ситуации, когда это оружие можно было применять, я не ощущал пронзительного страха быть убитым. Молодость глупа, отчаянна и не боится смерти. Странно, я столько раз с ней встречался, но при этом никогда даже в мыслях не держал, что меня тоже могут убить. Что однажды небольшой кусочек металла войдёт чуть выше, ниже или левее того миллиметра, который отделяет свет от тьмы. И вместо больничных запахов и ободряющих улыбок персонала страшный сатана забьёт мне в трещину толстенный раскалённый лом. Я ощущал азарт. Оружие приравнивает тебя к богам. Даже среди вооружённых людей в принципе равных по силе, здоровью и уровню подготовки, я продолжал ощущать своё превосходство.
И я не боялся использовать его по прямому назначению. Ведь действительно правда, что человека всегда есть за что убить. Лично тебе есть за что. За другой цвет кожи, за сильный акцент. За какие-то политические интересы, награды, выполняя долг или приказ. За деньги. Для подтверждения репутации или авторитета. За то, что они тоже убивают. И в последнем случае, что эти «они тоже», в кого ты стреляешь, убивали людей, которые лично к тебе никакого отношения не имели. Да и совсем другие «они». Наверное, поэтому все известные чикатилы или наполеоны имели какие-то комплексы. И когда ты возвращался в свою страну, среди своих знакомых и родственников ты был уже не просто дураком с оружием в руках, а «героем», «участником» чего-то там. На тебя с уважением смотрели, мамины знакомые сочувственно косили глаза и тихо, совсем по-старушечьи шептались, пуская слезу. Среди ранее недоступных девушек ты сразу начинал пользоваться вниманием. В компаниях сверстники смотрели на тебя с почтением. И я уже не думал о том, что к моему возрасту у людей за спиной уже образование и профессия, а у меня из багажа только бессмысленная стрельба по полуодичавшим людям, ещё менее образованным, чем я.
А потом страна изменилась. Изменились люди, ценности. Хотя, наверное, нет. Люди остались такими же. Просто пропал сдерживающий фактор, и они смогли по-настоящему раскрыться. Открыли кран, и сдерживаемая им грязная вода ненависти, зависти, алчности хлынула мутным потоком. Мы перестали скрывать равнодушие к друг другу и уже не стеснялись открыто признавать, что человеческая жизнь не имеет ни малейшей ценности. Мой командир и хороший друг к тому времени снял погоны и перетащил нас в Москву. Так я оказался в столице. Удивительно было то, что верные обученные солдаты, годами взращиваемые государством, вдруг перестали быть востребованными на службе Родины. А люди, умеющие уничтожать себе подобных, начали пользоваться бешеным спросом частными, скажем так, структурами. Именно в этот момент я осознал всю убогость того существования, которое вёл раньше: на нас полились безумные, бешеные, недоступные простым смертным кровавые деньги. И мне не было страшно или стыдно. Мне было хорошо. На самом деле очень приятно жить по закону сильного и по этому же праву брать всё у более слабого. Конечно, если ты относишься к категории сильных.
Мне уже шестой десяток. Я стал сентиментальным. Нет, конечно, я остро против войны на Украине. Я против бессмысленных смертей безобидных жителей, ставших жертвами в игре больных человеческих амбиций. Я не поддерживаю убийц.
Но я их понимаю.